– Тебя нет в списке, потому что ты не могла совершить все четыре убийства, – спокойно разъяснил Торн. – В случае гибели моего отца, учитывая твое состояние, ты едва ли могла открутить гайки на карете. Когда умер Арни, ты была за границей. Мы полагаем, нашему отчиму удалось прожить так долго лишь потому, что рука убийцы не могла дотянуться до Пруссии, и для того был убит дядя Арми – чтобы выманить тебя и Мориса в Англию.
– Возможно, и меня тоже хотели убить, – сказала мать.
– Беда в том, – заговорил Грей, – что мы не имеем ни малейшего представления о том, каков мотив всех этих убийств. И это сильно затрудняет расследование.
– Итак, кто же эти женщины, чьи имена оказались в обоих списках? – спросила, опустившись в кресло, Лидия.
– Первая – Кора, тетя Грея. Вторая – леди Норли, которая, как заверяет меня моя жена, не может быть причастна к преступлениям, а третья – твоя подруга, леди Хорнсби.
– Только не леди Хорнсби! – вступилась за нее Беатрис. – Она была так добра ко мне, так поддерживала во время дебюта.
– Что касается меня, я не стал бы исключать ни одну из этих трех дам, что бы мне ни говорила жена.
– Таким образом, – продолжил Грей, – хоть нам и удалось подтвердить, что мой отец был отравлен, мы понимаем, что отыскать виновника преступления тридцатичетырехлетней давности будет очень непросто. Прежде всего следует сосредоточиться на самых недавних убийствах – убийствах обоих герцогов Армитидж.
– И мы надеемся на ваше активное участие, – сказал Торн, обращаясь к Шеридану и Хейвуду. – Несмотря на то что Хейвуд приехал всего год назад, а Шеридан живет тут только два года, вы оба успели добиться расположения местных жителей и пользуетесь уважением. Если вопросы станете задавать вы, это встретит куда большее понимание и желание помочь, чем если это будет делать кто-то из нас. И я бы не хотел обременять маму.
– Прошу прощения, но я такой же член семьи и в той же мере пострадавшая сторона, что и вы, мальчики, и я имею право на собственное мнение. Так вот, я категорически против того, чтобы мои сыновья проводили расследование преступления, которое теоретически могла бы совершить я!
– Обещаю, мы с Хейвудом никому не дадим повода думать, что мы тебя подозреваем, – сказал, обняв мать за плечи, Шеридан.
– Вашего обещания мне мало. Я намерена принять активное участие в этом расследовании.
– Мы позже это обсудим, мама, – сказал Хейвуд.
– Я хотел напомнить, – взял слово Торн, – что еще одним поводом для нашей встречи является необходимость предупредить о возможной угрозе. Наша злоумышленница ни о чем не должна догадываться. Так что лучше не делиться ни с кем своими подозрениями. Мы же не хотим превратиться в мишени, верно?
– Так что, Грей, не говори Ванессе, что мы подозреваем ее мать, – обратился к брату Шеридан. – Она своими расспросами сведет нас всех с ума.
– С ума она сводит тебя одного, – со смехом заметил Шеридан. – В основном своей безумной страстью к этому поэту, Джанкеру, приятелю Торна.
– Так об этом поэте моя кузина готова говорить днем и ночью? – недовольно проворчал Грей, глядя на Торна. – Ты знал и ничего мне не говорил?
– Я только недавно узнал, – не слишком уверенно ответил Торн. – И кому-кому, а тебе я точно не собирался об этом рассказывать. Так и предполагал, что тебе эта новость не понравится.
– Ванесса и Джанкер, – пробормотал Грей. – Сохрани бог.
– До того, как наша дискуссия опустится до уровня сплетен, – сказал Торн, – я хотел бы коснуться еще одного серьезного вопроса. Вулф согласился документально оформить наши любительские расследования, придав им официальный характер. У него есть влиятельные друзья в Лондоне, занимающиеся сыском. Так что, если что-то у вас не будет получаться, обращайтесь к нему.
– Нам надо включить в список помощников и мистера Бонэма, – сказала Лидия. – До того, как стать управляющим делами у Мориса, он был стряпчим. Так что в юриспруденции он разбирается.
Торн едва сдержался – так ему хотелось выругаться.
– К расследованию мы привлекаем только членов семьи, мама. Мы не можем знать, с кем будет делиться информацией твой ухажер.
– Он не мой ухажер, – краснея, сказала мать.
Гвин и Беатрис понимающе переглянулись.
– Ухажер или нет, он тут не при делах. Это понятно, мама? – сказал Торн.
– Как прикажешь, Торн, – гордо вскинув голову, насмешливо сказала Лидия. – В этой семье мне запрещено иметь не только друзей, но и подруг. Пойду распоряжусь насчет чая.
– Я вам помогу, – сказала Оливия и, вскочив, устремилась к выходу следом за матерью Торна, последнего пронзив укоризненным взглядом.
Торн также почувствовал, что Гвин и Беатрис тоже недобро смотрят на него.
– Что не так? – недовольно спросил он.
– Ты не мог сказать ей об этом деликатнее? – спросила Гвин. – Только что маму поставили перед фактом, что все ее лучшие подруги подозреваются в убийстве ее мужей. А теперь оказывается, что и ее, как ты выразился, «ухажер» не стоит ее доверия.
– Да, – философски заметил Грей, – Торн не умеет выражаться иносказательно. Все вещи называет своими именами.
– Вы помните, когда прусский король приехал с визитом к нашему отчиму… – начал Шеридан.
– Совещание окончено, – объявил Торн и вышел за дверь. С него хватило общения с родственниками. Он хотел пообщаться с женой.
Жена. И герцогиня, и любовница, и друг. Если подумать, никто на свете не знал его так хорошо, как она. Во всех смыслах. Какой же он болван, если девять лет назад не стал за нее бороться!
Торн заглянул в гостиную и увидел ее. Оливия разговаривала с его матерью.
Его мать сказала что-то. Торн не расслышал.
– Именно! – со смехом ответила ей Оливия.
Его мать сказала еще что-то – он опять не услышал.
– Мама, – сказал он и зашел в комнату. – Я прошу прощения. Я не хотел тебя расстраивать.
– Ничего, – с улыбкой ответила ему мать. – Оливия только что объясняла мне, что я должна сделать скидку на то, что мой сын – мужчина и ведет себя соответственно.
– И ты с ней согласна?
– Да, – с улыбкой сказала мать и, понизив голос до шепота, добавила: – Мне очень нравится твоя жена. И она, кажется, очень тебя любит.
– Ты очень нравишься моей маме, – сообщил он Оливии и, взяв ее под руку, повел к дивану. – И меня это не удивляет. Ты не можешь кому-то не нравиться!
– Не могу, потому что нравлюсь тебе?
– Именно. А у меня превосходный вкус. По крайней мере в том, что касается женщин.
– Придется мне поверить тебе на слово, поскольку я не знакома ни с одной из твоих пассий.
– Поверь мне, ни одна из них тебе в подметки не годится. Или ты хочешь доказательств?
– Ты неисправим, – со смехом сказала Оливия.
– Вот потому тебя и влечет ко мне. Хороших девочек всегда тянет к плохим парням.
– Может, ты и прав, но меня в тебе привлекла не твоя испорченность.
– Неужели? – спросил Торн, прокладывая дорожку из поцелуев от ее виска к уху.
– Ты покорил меня тем, что тебя не отвратили мои странности. До того, как нас застали за поцелуем, я успела тебя понравиться – мне было это очевидно, – несмотря на мое неумение вести себя в приличном обществе и страсть к химии.
– За это ты мне и понравилась, моя драгоценная жена. Обидно, что до меня так долго доходила эта истина. По всей видимости, туго соображаешь в нашем союзе не ты одна.
– Тогда позволь на этот раз мне заняться твоим образованием, – прошептала Оливия. – Но вначале давай закроем дверь, чтобы не смущать родню.
– Может, вернемся в спальню? – предложил Торн.
– Торн, еще нет и полудня! Если мы вернемся в спальню, все поймут, чем мы заняты.
– Надеюсь. В нашей семье мужская половина представлена сплошь одними плохими парнями вроде меня.
Торн отпустил ее лишь затем, чтобы закрыть дверь в гостиную.
– Впрочем, если подумать, гостиная – еще более подходящее место для экспериментов.
– О да, – со смехом ответила Оливия. – Эксперименты я люблю.
