Сам запрос был довольно частотным, мы в основном этим и занимались — вправляли мозги поглупевшим скутерам. Чаще всего меняли весь набор ума, но изредка я поправлял конкретные ошибки руками. Если был потерян какой-то один элемент, например.

Такая ошибка, если честно, у нас была только одна: когда скутер терял воспоминания о маршрутах последних дней. Подозреваю, что такую уязвимость оставили специально, чтобы кому надо мог потереть память. Для этого только и надо было, что уронить скутер на левый бок, чтобы блок с управляющим кристаллом проехался по земле углом.

Вот эту штуку Тиль и вознамерился освоить. Потому что заменить всю прошивку целиком, если честно, можно было бы и без очков, главное, подключить все правильно к сети, что делалось механически.

Только ему в тот раз не повезло. Тиль сел учиться в очках, потом начал под ними потеть, потом чесаться, а когда я предложил ему попробовать после того, как все показал, снял очки и заявил, что справиться так, потому что запомнил визуально, что я делал. Он будет великий слепой мастер.

Я не стал спорить, его скутер — пусть попробует.

Мы не учли, что в естественной ситуации нам пригоняли скутеры уже без элемента быстрой памяти, а мы его удаляли в мастерской, искусственно. Можно сказать, принудительно. Ну а если шурудить руками, не глядя, то можно еще не то накрутить. И легким движением руки Тиль вышиб не только память, но и всю прошивку целиком.

Я и ахнуть не успел, как начинка вылетела наружу, совершила быстрый круг почета над нашими головами и усосалась в море. Сидели мы под навесом, и никаких препятствий на пути улетающей начинки не было. Мне было даже жаль, что Тиль этого не видел, потому что очки к этому моменту он уже снял.

Как только я осознал, что уже поздно что-то делать, надо только надеяться, что такой резкий выход не повредил сам управляющий кристалл, было поздно. В общем, я откинулся и минут тридцать наблюдал, как Тиль уверенно водит руками над блоком управления. У него, надо сказать, были кое-какие способности к органике, и некоторое количество искр ему высечь удалось.

— Чот не получается, — заявил он мне через полчаса и вытер пот со лба. — Покажешь еще раз?

— Друг мой, — проникновенно сказал я. — Тут надо всё с начала начинать. У тебя всё убежало, такой ты у нас резкий.

— Что, прям всё? — расстроился Тиль.

— Ага, — с некоторым злорадством подтвердил я.

— А если б я был в очках? — хитро уточнил Тиль.

— То ты бы смог увидеть, как это происходит.

— Судя по твоей довольной роже, начинка бы всё равно убежала, только в очках я бы это увидел. А так нет — гадаю на песке. И что в очках, что без очков, я бы все потерял, и они мне не нужны. Вот. Сам чини, у тебя лучше получается. К вечеру сделаешь? Очень надо за бананами съездить.

Так и закончилось наше обучение, хотя еще несколько раз Тиль подкрадывался ко мне посмотреть, что я делаю — но уже в очках.

К чему это я — шикарно, что кто-то в этих невинных утечках смог усмотреть такую опасность. И очками нашими можно было, если что, и акуле морду разбить.

Но очки очками, а у человека еще много всякого организма. Вот лицо, например, есть. Мы уже знаем на примере Марша, что может произойти. Напрыгнет тебе такая штука на голову, не обрадуешься. А ведь может еще и что похуже произойти, мы не знаем, на что способен симбиоз материалов.

Я попросил у Хмари фотку Марша и проконсультировался с Димой. Глупо было предполагать, что базовый санитарный ящик сможет победить эффект, с которым не справилась целая клиника. Так и вышло. Дима посмотрел на фотку, похмыкал, сказал, что никогда такого не видел. И поэтому уверен, что снять не получится. А не получится потому, что его ящик отлично справляется с поверхностными повреждениями, а здесь, если Марш получил себе в комплект усиленный слух, эта тварь вступила в союз со всеми органами чувств.

— Я, знаешь, не удивлюсь, — заявил Дима, — если он с такой штукой на лице еще и чуять начнет, кто что готовит в радиусе пяти километров.

Проверить это предположение у нас не было никакой возможности, но меньше всего хотелось бы получить себе подобное безобразие. От того, что подобная залипуха нарисуется не на лице, а на руках, легче не будет. И перчатки тоже надо вырастить.

Поэтому вместо экспериментов с кристаллами, я сидел в нашей импровизированной раздевалке на нижнем этаже особняка и мучительно продирался через инструкции. Сто пудов, функция изменения формы у комбинезона есть, я помню, но в тот раздел я даже не заглянул, когда покупал. Решил, что потом освою. Только потом наступило прямо сейчас.

— Да что ж такое! — максимально прилично выругался я, вытаскивая очередной апгрейд комбинезона. Нормально же настроил! Какого дьявола у комбинезона вырос хвост?

Изготовители сумели предусмотреть столько функций в меню, что я даже со всем своим опытом не мог вынырнуть из деталей. Хорошо, что хотя бы для перемены цвета не было опций: комбинезон может быть любого цвета, если этот цвет — черный. Хотя не тот цвет я бы пережил. Не меняет же он функций?

Я уперся рогом и вырвал у автомата очередную версию. Да чтоб вас всех! Теперь у комбинезона вырос симметричный… эээ, передний хвост. То есть чехлы для неожиданных конечностей отросли с двух сторон. Смешного было мало, но я все равно захохотал. Жаль, что тут не было никого, чтобы разделить со мной радость неудачи. Такой провал можно было бы и отметить с друзьями.

Никаких капюшонов и близко не просматривалось. А ведь еще и перчатки на руки нужны, а я еще голову ничем закрыть не сумел.

Я подумал, что надо бы что ли чаю попить, потому что я офонарел уже на кнопки жать, как вдруг в дверь постучали.

Я открыл дверь. На пороге стоял смущенный начальник сегодняшней смены.

— Риц, извините, мы не стали бы беспокоить, но к вам опять гости.

— Гости как обычно? — усмехнулся я. На этой неделе нас еще не пытались ограбить.

— Ну почти, — улыбнулся начальник. — Одна из девушек уже была здесь, мы ее отлично помним, и мы решили, что вам надо об этом знать.

— Да, спасибо! — кивнул я и пошел вместе с ним наверх.

Это могла быть только Хмарь, она и была. Вместе с Олич и Бакланом.

— Привет!

Вся компания подскочила с диванчика, на котором их разместила охрана и замахала руками.

— А мы тут рядом были! А тут выставка шикарная! А ты на письма не отвечаешь! И мы решили ногами зайти.

— Привет! — обрадовался я. — Здорово, что зашли. Пойдем тогда чай пить, я как раз собирался.

Кухня в особняке осталась расконсервированной, и там остались и чай, и кофе, и сахар, и какие-то батончики, запасенные неизвестно кем на самый крайний случай.

Баклан хищно огляделся.

— А ничего так. Уютненько. Гораздо лучше, чем внизу.

Я ухмыльнулся.

— Так и положено. Гости внизу задерживаться не должны. Их ждут наверху. А те, кого не пустили наверх, должны сваливать как можно скорее.

— Да уж, — хихикнула Олич. — Наслышаны о твоих приключениях.

— Новых не было, — предупредил я. — Никто не приходил, ничего не крал, не требовал и не хотел, все новости старые.

Посмеялись, я еще раз рассказал, как я стулом обвалил шторы на голову нападавшим. Заодно с тоской вспомнил, что на следующей неделе назначена встреча с бизнес-модератором города по разбору ситуации. За вторжение парни уже заплатили, но выдвинули встречные претензии, заявив, что мой отец ввел их в заблуждение насчет перспектив сотрудничества, от чего они понесли расходы и ущерб эмоциональному состоянию изобретателя, но готовы получить компенсацию от меня. Желательно натурой.

С юридической точки зрения, их заявления не имели никакого смысла, это было ясно даже мне. Зато имели с моральной. Поэтому просто послать я их не мог. Я попытался перенаправить их к отцу, но с ужасом обнаружил, что все моральные обязанности переехали ко мне вместе с биокристаллами, которые мне с барского плеча сбросил отец.