Шел в общагу по морозцу, похрустывая свеженамерзшим льдом. Осень неохотно переходила в зиму, но с большим энтузиазмом, чем в прошлом году. На деревьях снег уже лежал, а на земле в середине дня подтаивал. Но сейчас был вечер, и на дорожках крепко поселилась зима.

Приближался Новый год. Надо было думать о подарках. Хотя бы для подруги, потому что между мной и семьей опять лежали полконтинента. И что им дарить на этом расстоянии было неясно. Отец с матерью уехали на побережье еще осенью, а за ними через месяц и бабушка. На этот Новый год у нас не будет симпатичного домика, но зато и из общаги нас никто не собирался выселять. Друзьям, к счастью, никаких подарков было не надо, Баклан уже спрашивал и все с ужасом отказались. Решили, что лучше я куплю вне очереди чай, Баклан — рис, Дима — пряников, а Макс что-нибудь привезет с зимних каникул. Он один у нас уезжал.

Встречать Новый год мы собирались прямо в общаге, и Шанкс терроризировал всех, собирая предложения. Но пока что ничего интересного никто не предложил. К сожалению, зимой для праздников крышу не открывали, и устроить настоящий праздник на верхотуре нам не светило. Мы попытались подкатиться с этой идеей Аглае, повелительнице общежитий, но она и слушать не стала:

— Вы там устроите, а мне вас от земли отскребай и родителям отсылай. Идите в пень, господа, со своими идеями.

Мы попробовали принести ей клятву трезвого студента, но она заявила, клятву трезвого студента дают только записные пьяницы, и мы отстали. Никто из нас не считал себя алкоголиком, но трезвенниками, по чесноку, нас считать было нельзя. Я свои пределы знал, но мало ли у кого как.

В этом году у нас в корпусе появилось шестеро первокурсников, и их хотелось бить по голове примерно два раза в день. Эти могли отчебучить что угодно. В первую же неделю они сожгли чужую рисоварку, возместили ее, а потом чуть не сожгли новую. А все потому, что рисоварки теперь попадались сильно умные.

Первую попытку добыть из рисоварки борщ я пропустил, зато со второй столкнулся в полный рост, когда зашел на кухню чайку попить и застал этих деятелей, которые пытались вынести мозги уже новому устройству. Пока я ставил чайник, успел сообразить, что конструкция сейчас взлетит и пресек это дело. Но потом, глядя на их печальные голодные рожи, я решил ознакомиться с деталями. Может, я что-то упускаю? Глянул, что они накрутили, и выяснил, что они пытались загнать в рисоварку инструкции для поварского котла. А он, помимо прочего, предусматривал загрузку гигантских порций исходников. О чем они, разумеется, не подумали.

Я потыкал им в лицо этот факт, и по дороге проклял производителя, который стремился к совместимости всего со всем. Но зато от повторной гибели устройство я спас и даже никому не набил морду за порчу имущества. Предоставив эту задачу Шанксу. Они сильно погрустнели, когда поняли, что обеда им добыть сегодня не удастся, и они сели мне на хвост с чаем и сушками. И целый час, пока пили мой чай, доматывались с вопросами, не купить ли им собственную рисоварку, а если купить, то какую.

— Они что, думают, рисоварка — это типа портал? — усмехнулся Макс, когда услышал от меня всю эту историю.

— Типа того, — фыркнул Оба. — Идиоты. Ни с чем, кроме доставок, дела не имели. Знают только, что если нет нужной еды, надо попробовать обновиться и тогда еда появится. Почти наверняка.

Наш комендант, полыхая от ярости, провел уже штук десять инструктажей для этих идиотов, рисоварки трогать запретил и свою покупать тоже, а питаться навсегда отправил в столовую. Объяснив, что там всегда есть еда в рабочие часы.

Первокуры повздыхали, потому что привыкли есть, не сходя с места, но согласились, что со столовой попроще будет. Там если суп кипит, то кто-то за ним непременно смотрит.

Потом Шанкс перераспределил их по комнатам так, чтобы в каждой комнате оказывалось не больше двух первокуров, для чего пришлось прямо таки мощно подольститься к кое-кому из старших, кто не всю неделю жил в общежитии.

Купил Шанкс старшекурсников тем, что налил им в уши рассказ о ценности взрослого опыта, которым непременно надо делиться. Ибо в этом состоит их долг и призвание. Не очень-то много опыта предлагали люди с третьего-четвертого курса, но, глядя на первокуров, любая разница могла оказаться полезной.

Нас это всё не коснулось, мы так и остались старым ядром: я, Дима, Баклан и Макс. Макс был самым старшим на этаже, и имел все шансы загреметь в кураторы, но он так ловченно отсутствовал во время охоты на наставников, что теперь его привлекали только в особо сложных случаях. Что случалось нечасто, а, точнее, всего один раз.

Но там и правда был эпичный кейс, потому что первокуры переплюнули наш подвиг с катанием на роботов-пылесосах. Они сумели их заточить не только на поездки по стенам, но и скоординировали под перенос человеческого тела на четырех конечностях, а заодно и ускорили, что тянуло на полноценный вандализм. Потому что вернуть их к исходному состоянию не удалось, роботы так и ездили теперь четверками и путались под ногами.

За такое можно было и вылететь, если не из универа, то из общаги точно, но Макс, проведя с беседу с технически продвинутыми дебилами, смог договориться на своем отделении, чтобы их припахали к срочным тестам. И избавили от отчисления.

С тех пор свои идеи первокуры тащили сразу Максу, и тем, полагаю, спасли нас от многих бед.

Все это я вспомнил, когда зашел в корпус, и увидел четверку роботов, которые крутились в холле первого этажа. Наш комендант специально выпускал их в назидание, остальных благополучно заменили. Правда, у обитателей общаги память короткая, я и сам уже воспринимал эту четверку декоративным элементом. Но первокуры еще должны были помнить.

Я залег в комнате и открыл документацию по биокристаллам. Одна мысль билась у меня весь вечер в голове. Ага! Точно! Как же мне это сразу в глаза не бросилось?

Все биокристаллы делались в принципе одинаково вне зависимости от места производства: синтезированные блоки набивались мелко порубленной органикой, от чего при заселении туда органических конструкций должна была возникать идеальная синергия. Которая затем должна была столь же идеально координировать операции как с людьми, так и с техникой. Но гармония возникать не спешила. Нюансы изготовления у каждой корпорации были свои, но сути это не меняло. Все топтались на месте. Понятное дело — у производителей были команды только базовых испытателей, которые еще несколько лет назад подтвердили, что концепция рабочая. А дальше надо было копать глубже.

Я поискал, нет ли свеженьких кейсов применения. В начале осени еще не было, но пока я играл в соревнования и охрану грузов, нарисовалось целых два. У меня на душе кошки заскребли — я ерундой занимаюсь, а люди вперед ушли и за угол завернули. Впрочем, душевные кошки разбежались быстро: оба кейса вписались в индустрию развлечений. Тогда, конечно, логично! Никакой ответственности.

Первый кейс был мутноватым, реализовался на Юге в одном из торговых центров Киншасы и что там, собственно, применили, было неясно. Что не было внятной съемки, дело привычное, подобные вещи не подлежали видеофиксации. Но и описаний функционала толком не было. Одни только заметки, что посетители в восторге. Ну таких заметок я и сам могу десяток настрогать. А уж если возьмутся Баклан с Димой, забьют эфир до неба.

Зато вторая история была по-хорошему прозрачной, несмотря на то, что биокристалл тупо воткнули туда, где раньше был обычный. Но тут и стало ясно, какие открываются возможности.

Картинки мне сразу показались знакомыми. Я глянул на имена авторов — точно, Ралин и Ловец. Протеже Кулбриса. Сам мэтр не соизволил указать на свое участие, хотя он там сто пудов потоптался. Никак они не могли без него обойтись в таком проекте.

Работала вся конструкция на Фреймираевском кристалле, который я же им и отсыпал. Что было уже само по себе интересно, потому что именно Фреймираю я не доверял из-за того, что он грелся как не в себя. Хотя, возможно, я пристрастен, и чувствительность Фреймираевского поделия — это плюс, а не минус.