Я редко боялась задавать вопросы, но этот привел меня в ужас. Одно дело — знать, что я неподходящая женщина для его постели. Но услышать, как он подтверждает, что это было из-за другой женщины.

И что теперь? Я буду прятаться здесь и делать вид, что прошлой ночи не было? Именно это Уайлдер и собирается сделать, не так ли? Он скрылся в том здании, чтобы спрятаться от меня. И когда он вернется, то, вероятно, снова будет бросать на меня косые взгляды, сжимать челюсти и пожимать плечами.

Я снова буду его гостьей. Ничего больше.

Нет. Ни за что. Это не сработает. Слишком многое изменилось.

С кружкой кофе в руке я вышла за дверь, чтобы не потерять самообладания. Босые ноги ощущали холод патио и каменных плит. Трава была сухой и колола стопы при каждом шаге, но я все равно на цыпочках добралась до здания. Еще до того, как я дошла до двери, меня встретила оглушительная музыка.

Медленно повернув ручку, я заглянула внутрь. Здание было размером с гараж, но вместо того, чтобы парковать в нем свой грузовик, он превратил его в тренажерный зал. В нос мне ударил запах резины и металла. Стереосистема Уайлдера была включена на такую громкость, что звуковые волны отдавались у меня в груди. Грохот падающих гирь едва заглушал рок-музыку.

Уайлдер стоял у дальней стены, опустив голову и упершись руками в колени. Рядом с ним на черных ковриках лежала гиря.

Его футболка пропиталась потом, из-за чего прилипла к коже и выделяла рельефные мышцы на спине.

Уайлдер снова выпрямился, не обращая внимания на то, что я наблюдаю за ним. Он поднял гирю обеими руками и повернулся лицом к зеркалу на противоположной стене. Затем он переместил гирю между ног, плавно поднимая ее вверх, чтобы руки были выпрямлены, а колокол находился на уровне сердца. Затем гиря снова опустилась вниз, между коленями.

Он сделал пятнадцать повторений, каждое со вздохом, который я могла видеть, но не слышала из-за музыки. Затем он опустил гирю и провел рукой по влажным волосам.

Знал ли он вообще, насколько он сексуален? Догадывался ли он, что я уже влюблена в него? Я не могла оторвать от него глаз, потягивая кофе.

Он сделал последний подход из пятнадцати повторений и только тогда, когда пошел вернуть гирю на место, заметил меня в дверях.

Его взгляд скользнул по моей футболке. По его футболке. Он так старался не обращать на меня внимания этим утром, что не обратил внимания на то, во что я была одета.

Он стиснул зубы и перевел взгляд на ближайшую стену.

— Опять вернулись к этому, — пробормотала я.

— Что?

— Ничего. — Я отмахнулась и подошла к его телефону, который стоял на столе рядом с динамиком. Я не выключила его, но все же убавила звук. — Хороший спортзал.

Он уставился на меня, его грудь быстро поднималась и опускалась. То ли он запыхался после тренировки, то ли разозлился, что я прервала его времяпрепровождение. Вероятно, и то, и другое.

Я медленно обошла помещение, осматривая гири, тренажер для подъема по лестнице и беговую дорожку. Все было чисто и на достаточном расстоянии друг от друга. Организованно. Но здесь было так пусто. На стенах не было плакатов, которые бы намекали на личность Уайлдера. Единственной личной чертой была его музыка. И если бы я открыла его телефон, чтобы найти какой-нибудь обычный плейлист для тренировок на Спотифай, это бы меня тоже не удивило.

Кем был этот человек? Что ему нравилось? Что он ненавидел?

Я прожила в его доме неделю и понятия не имела, чем он занимается в свободное время. Здесь не было фотографий в рамках, на которых он рыбачит, ходит в походы или… живет.

Может быть, еще вчера я могла не обращать на это внимания. Может быть, если бы я не впустила его в свое тело, я смогла бы сдержать любопытство. Но слишком многое изменилось.

Нравилось ему это или нет, я не могла повернуть время вспять.

— Почему ты стал учителем естествознания? — просила я, наклоняясь, чтобы поставить свою уже пустую кружку из-под кофе на пол, прежде чем сесть на черную скамью с мягкой обивкой.

Уайлдер не пошевелился, когда я вошла в спортзал. Он стоял неподвижно, как статуя, уперев руки в узкие бедра и уставившись в стену.

Но как только я заговорила, он вздохнул и опустил голову. Пот придал его лицу блестящий оттенок и намочил волосы на висках.

— Уже задаешь вопросы.

— Я дала тебе час. — Я ухмыльнулась. — Ты со всеми такой сварливый по утрам? Или только с женщинами, с которыми спишь?

Он напрягся.

— Айрис.

— Я не собираюсь притворяться, что ничего не произошло, — сказала я. — Итак, либо ты расскажешь мне, почему стал учителем естествознания, либо мы поговорим о том, как занимались сексом прошлой ночью. Тебе решать.

Уайлдер с трудом сглотнул, продолжая молчать. Молчание затянулось, и я была уверена, что следующим его шагом будет дверь. Что он снова убежит от меня. Но он повернулся ко мне и, наконец, встретился со мной взглядом.

— Мне нравятся естественные науки и математика. Мне нравится, что у них есть правила. Это логично. И мне нравится преподавать.

— А что тебе нравится в этом? Дети?

— Да, мне нравятся дети. Мне нравится помогать им решать проблемы в их головах. Находить выход из положения. Когда я учу в старшей школе, всегда находятся дети, которые доставляют мне массу хлопот. Но, по большей части, мне нравится этот возраст, когда дети говорят больше интересных вещей, чем ничего.

Узел у меня в животе ослаб.

— Видишь? Это было так трудно?

Выражение его лица смягчилось, а плечи расслабились.

— Теперь твоя очередь, — сказала я.

— Моя очередь?

— Задать мне вопрос. Вот как это работает. Это называется «об-ще-ние». — Я четко выговаривала каждый слог, когда махала рукой между нами. — Я спрашиваю. Ты спрашиваешь. Я спрашиваю. Ты спрашиваешь. Теперь твоя очередь.

— Ты всегда такая дерзкая? Или только для мужчин, с которыми ты спишь?

Я хихикнула.

— Отлично сыграно, Уайлдер Эбботт.

Он подошел к свободному месту на полу и сел, чтобы размять подколенные сухожилия.

— Твой любимый город?

— Я отказываюсь выбирать.

— Самый нелюбимый?

— Маунт-Плезант. Хотя это и не совсем город. — Мой родной город, расположенный в двух часах езды к югу от Солт-Лейк-Сити, был самым удаленным от крупного мегаполиса. Он был немного похож на Каламити.

— Я и не подозревал, что он тебе так ненавистен, — сказал он.

— Ненависть — неподходящее слово. У меня просто нет никакого желания жить там снова. Возможно, потому, что я прожила там большую часть своей жизни. Это одна из причин, по которой я постоянно переезжаю с места на место, проводя в разных местах по два месяца. Этого достаточно, чтобы не чувствовать себя туристом. Но не настолько, чтобы мне не захотелось побывать здесь снова.

Уайлдер кивнул, поерзал на коврике и потянулся.

— Почему ты выбрала Монтану?

— Это звучало правильно. Возможно, в этом нет смысла, но каждый раз, когда я переезжала, я делала это из-за чувства. Монтана казалась мне следующим шагом. Я хотела уехать из города. Немного отдохнуть. Я бы ни за что не поехала домой, в Юту, но мне нужно было сменить обстановку. И Дэнни много лет рассказывал мне о Каламити. Решила, что пришло время. Пока что это все, на что я надеялась, и даже немного больше.

Каламити напомнил мне о лучших местах в Маунт-Плезант. Этот город был необычным, со старомодным ощущением, как будто я вернулась на десять лет назад. Он был дружелюбным. Неспешным. Вчера было так приятно побродить по центру города и не чувствовать спешки.

Большой город тоже есть за что любить. Было что-то прекрасное в том, чтобы быть одним из многих. Затеряться в толпе. Но в последнее время в этой толпе стало слишком одиноко. Слишком шумно. Слишком.

— В глубине души я девушка из маленького городка. В городах было весело, но пришло время перемен. — Мои корни начали проявляться. Впервые за многие годы я собиралась позволить им это. — И я знаю, что мои слова звучат как заезженная пластинка, но я люблю твой дом. Мне нужен был твой дом. Что-то тихое. Место, где можно зарядиться энергией. Я чувствую себя свободнее, когда здесь никого нет. Никто из соседей не увидит, что я без трусиков.