— Это как? — я удивлённо приподнял бровь. — Разве число серий Волн не должно соответствовать числу Героев? Или первый зачал вас уже после Волны, на которую был призван?

— Не обязательно, совсем не обязательно. Иногда Героев призывают для решения иных проблем, чем Волны — ритуал призыва можно провести, как только оживут Песочные Часы Эпохи Драконов, а они оживают не только перед Волнами, хотя чаще всего для этого, конечно. Всякий раз, когда они считают, что нечто угрожает всему миру. Иногда же бывает и наоборот — на слабую серию Волн могут быть призваны не все Герои, а только два или три из них.

— Хм, вы сказали «все Герои». Но разве ваша Церковь признаёт Героями трёх остальных?

— Официально не признаёт, но я достаточно стара и занимаю достаточно высокий пост, чтобы позволить себе говорить по делу, наплевав на все догматы. Всех устраивает, когда у власти — старая маразматичка, которая целыми днями копается в воспоминаниях. Если меня сместить — ещё не приведи Господь появится молодой энергичный лидер, вроде этого мелромаркского мальчика… как бишь его… Вискас? Нет, Бискас. Который попытается использовать Церковь в своих целях… И знаешь, совершенно неважно, будет ли это циничный манипулятор, скрывающий под сутаной мирские амбиции, или честный религиозный фанатик, стремящийся исполнять волю Щита… Ни то, ни другое, никому не нужно. Всем нравится возможность нести от моего имени перед народом любую чушь, считая, что я не услышу, а если и услышу, так не пойму, а пойму — так спорить не стану. Так что на меня и покушаются не чаще пары раз в год.

— Хм… тогда… просить вас о том, о чём собирался просить, будет бессмысленно. Обращение к народу с политическими требованиями в лучшем случае подкосит вашу репутацию нейтральной стороны, в худшем — сделает вас мишенью. Я правильно понял?

— Правильно, однако не спеши орать, что старая Тортилла совсем бесполезна. Помимо официальных, бывают и иные рычаги влияния. И за столетия я набрала этих неофициальных рычагов немало. Тебе нужно немного времени, верно? Месяц или два. Мы, черепахи, как никто другой знаем, как тянуть время. Шилдфриден объявит Силтвельту торговую блокаду. Но не сейчас, а через две-три недели — до этого будут всякие символические угрозы и требования. Потом ещё две-три недели, пока объявленные санкции вступят в силу. За это время ты как раз успеешь сделать то, что хотел, и парламент Силтвельта тебя отпустит… если, конечно, этот план сработает. Не могу сказать, насколько он надёжен, поскольку не знаю, чего именно ты ждёшь. Какой-то иной источник пропитания, вероятно…

— Я восхищён вашим острым умом, бабушка Тортилла. И не знаю даже, как благодарить за помощь. Не мне — всем нелюдям…

Черепаха наклонила массивную голову и внимательно посмотрела на меня одним глазом.

— Всем нелюдям… Скажи мне, что ты, живой святой, планируешь для них? Есть ли у тебя план, как будет жить твой народ — при тебе и после твоего ухода? Что ты намерен изменить в их быту, что оставить?

— Не в моём праве что-то менять. Я здесь всего лишь Герой Щита. Меня призвали в этот мир, чтобы отразить Волну, не более и не менее. Что будет после Волны — решать уже им самим.

— Две тысячи лет они решают сами — и как видишь, ничего хорошего или умного не решили. Мы всё ещё такие, какими нас сделал первый из Героев Щита, о котором есть записи. Он не желал нам ничего плохого, всего лишь хотел сделать сильнее, чтобы мы могли защищаться от врагов, но результат… Две тысячи лет весь мир знает нас лишь как орду извращённых кровожадных чудовищ. Знаешь, что о нас говорили примерно сто пятьдесят лет назад? Зверолюди хороши в пяти вещах: убивать, умирать, жрать, гадить и насиловать. Сейчас сама пословица вышла из употребления, но нынешнее поколение людей наверняка согласилось бы с ней, если бы услышало. Ты не находишь, что это несколько скучно и утомительно — две тысячи лет? Что неплохо бы для разнообразия попробовать и нечто большее? Что сделал один Герой, другой с тем же Оружием может и переделать…

— Там, откуда я пришёл, не было зверолюдей, были только люди… но они тоже в течение двух тысяч лет… нет, даже дольше — только и могли, что резать друг друга ради глупых призрачных идей. И я, честно говоря, не сильно от них отличался. Тоже как все — убивал, грабил, насиловал — только и разницы, что я был сильнее и потому у меня это получалось лучше, чем у других. Я всего лишь воин, бабушка. Покажите мне врага, и я набью ему морду. В этом я хорош. Но строить новое общество, создавать новых людей… Вряд ли такая задача мне по плечу, даже со Щитом.

Тортилла помолчала минут пять и я уже начал подозревать, что аудиенция закончена, но тут она заговорила снова.

— В нашем случае — это более важно, чем ты думаешь. Защитить перемены, пока они нежны и слабы, точно новорожденный котёнок или проклюнувшийся из зерна росток — имеет не меньше значения, чем собственно произвести эти перемены. К примеру, представь, что нашёлся алхимик, который смог избавить нас от нашего благословения и проклятия — быстрого роста при наборе уровней. Я для примера говорю, на самом деле я не считаю такое изменение оптимальным, это будет просто возврат к тому, с чего мы начинали две тысячи лет назад. Топтание по кругу, а нам нужно идти дальше, вперёд. Но для иллюстрации сгодится. Вначале его попытается убить тот же Джаралис и ещё десяток деятелей поменьше. Потом, если он всё-таки сумеет осуществить такое изменение и мы станем обычными людьми, только с необычной внешностью и набором специфических талантов — в течение следующего поколения человеческие страны вырежут нас под корень, так как основное оружие мы потеряли, а новым обзавестись не успели. Но если при всех этих реформах будет присутствовать Герой Щита, который даст на них благословение и при том даст отпор всем, кто попытается помешать физически — это уже совсем другое дело.

— О, так вы желаете нанять меня как телохранителя для политиков-реформаторов и колдунов-изобретателей?

— Можно и так сказать. И как знамя для всех этих процессов. Вне Волн это сделать невозможно, а нынешняя Волна — моя последняя возможность высунуться из панциря и что-то попытаться сделать. До следующей серии я не доживу — мы, гэнму, долгожители, но не бессмертны, и мне осталось лишь двадцать пять лет ещё скрипеть.

— Откуда столь точная цифра, бабушка?

— Должны же у дочери Героя, спутницы Героя, а потом первосвященника Церкви быть какие-то привилегии, не находишь? Или ты думаешь, что мысль об изменении нашего народа пришла мне в голову только вчера? Я изучала генетику зверолюдей десятилетиями, в монастырях Церкви Щита работали лучшие алхимики, каких только можно было купить или завербовать — а я запоминала всё, что они находили. В частности, я очень тщательно изучила собственную генетическую карту и точно знаю, на что ещё способно моё тело. Мне было всего девяносто, когда я вычислила дату своей смерти с точностью до года. Ну так как, Герой, возьмёшься?

— Можно подумать, бабушка, вы оставили мне выбор. При столь безупречных построениях мне остаётся лишь капитулировать. Хотя одну ошибку у вас я всё-таки сумел углядеть, но на итоговое решение она не влияет.

— Да? И какую же?

— Вы что-нибудь слышали о Пряности, именуемой также меланжем или спайсом?

Где свобода?

Все взорваны мосты,

Веру народа

Больше не спасти.

Эй, повелитель,

Время падать ниц!

Ты — разрушитель;

Отрекись!

Тот, кто стоит

У тебя за спиной,

Лезет в твой мозг

И жмёт рычаги.

Словно дитя,

Ты играешь страной,

Право решать

Оставив другим.

Группа «Атом-76», «Разрушитель»

Говорят, что за эти годы