От Мелисандры я знала, что её под конвоем отведут к Песочным Часам Эпохи Драконов, там сбросят уровень, потом лишат сана, и лишь потом отдадут толпе. Именно в таком порядке. Если сначала провести ритуал лишения сана, то понизить ей уровень уже не получится — она станет мирянкой, и будет уже не обязана подчиняться приказам иерархов Церкви. Этим я и воспользовалась.

Поначалу я планировала привлечь к этому делу Берсеркера, решив, что поскольку он в глазах Церкви и значительной части народа и так уже дьявол, то дальше ему репутацию терять некуда. Сам он был не против — ему совершенно начхать, что о нём думают. Но Арчер предложил кандидатуру козла отпущения получше — столь же безразличного к своему имиджу в Мелромарке, но при этом не усиливающего своим вмешательством позиции Церкви Трёх.

Идею спасти красивую женщину из лап средневековых мракобесов Такт Алсахорн Фобрей встретил с восторгом и тут же предложил совершенно бесплатно вытащить из застенков ещё десяток. Пришлось объяснять ему, что столько у нас нет.

Право телепортироваться в Мелромарк мы ему выбили у Мирелии — задним числом, как компенсацию того, что Герой Посоха ходит в Фобрей как к себе домой. Физически его переместил туда Арчер — но вроде как по приказу своего Мастера. Такт записал возле Часов Мелромарка точку прибытия для Кнута и стал ждать. Мелисандра отказалась просить религиозного убежища у Церкви Четырёх Героев, у неё тоже была своя гордость — однако убежища политического у короля Фобрея попросила без проблем.

Такт появился на площади в сопровождении четырёх девиц из гарема ровно в тот момент, когда Мелисандру в сопровождении четырёх паладинов конвоя туда вывели. И громко публично вопросил, в чём обвиняется эта прекрасная леди.

Священники, едва сдерживая зубовный скрежет, объяснили, что в ереси, а в какой именно — это внутреннее дело Церкви Трёх, и глубокоуважаемому королю лучше не совать свой нос в то, в чём он совершенно не разбирается. Сама она себя виновной признала.

На что Такт ответил, что право любой Церкви решать, кто там у неё еретик, а кто нет, он не оспаривает — поскольку и правда в этом не понимает. Однако миряне, которые попытаются причинить ей какой-либо вред после расстрижения, будут иметь дело с ним лично. Потому что он как король предоставляет этой даме право убежища, а как авантюрист — намерен это право защищать.

Церковники напомнили, что у граждан Мелромарка есть закреплённое указом короля право участвовать в аутодафе. Такт парировал, что право, но не обязанность. Закреплённое законом право означает всего лишь, что за исполнение некого действия вас не будет уголовно преследовать государство. Другие частные лица же имеют полное право вам в этом препятствовать — если их методы сами по себе не составляют преступления.

Церковники намекнули, что нападение на граждан Мелромарка на территории Мелромарка гражданином другой страны преступление как раз очень даже составляет.

На это Такт ответил, что обойти данный казус совсем не трудно. Специально под этот случай он может объявить Мелромарку войну, прямо здесь и сейчас, не сходя с места. Тогда все вышеупомянутые сознательные граждане станут его законными целями. Когда они, в смысле граждане, закончатся, Такт вернётся домой и снова заключит с Мирелией мир. Он даже не станет требовать оставить за ним несколько сотен завоёванных квадратных метров Мелромарка. Весьма щедро с его стороны, учитывая, что на этих квадратных метрах находятся Часы.

— Думаю, в историю это войдёт как Пятидесятиминутная Война, — задумчиво пообещал Герой Кнута. — На самом деле, конечно, она будет пятиминутной или даже трёх… Но подписать мир я смогу только через пятьдесят, когда истечёт кулдаун телепортации. Только есть одна маленькая сложность… Законными целями в этом случае станут не только собравшиеся тут добровольцы, но и вы сами. Так что… Кто хочет умереть за веру, господа — прошу, шаг вперёд.

За веру, может, желающие и нашлись бы, но отвечать за развязывание войны, пусть даже практически шуточной, с сильнейшим государством мира, не хотелось никому. Что Такт — редкостный бабник и всегда готов прийти на помощь девам в беде, было известно давно и за пределами Фобрея. Ну, тем, кто интересовался вопросом, конечно. Поэтому, прикинув выгоды и затраты, святые отцы решили отступить. Правда, церемонии сброса уровня и лишения сана они всё-таки провели. Но за минуту до этого Такт сам понизил ей уровень методом Кнута, разменяв его на характеристики, так что ничего не пропало даром.

Когда кулдаун истёк и вся компания с новой фавориткой исчезла так же быстро, как и появилась, все выдохнули с облегчением. Всё-таки имидж сумасшедшего иногда бывает не менее полезен, чем имидж злодея.

Зачем, зачем,

Наследница морей,

Ты бросила родные берега?

Скажи, как мог народ земли твоей

Найти в тебе врага?

Хелависа, «Лики войны: Джайна»

С каждым днём

Шар земной летит быстрее.

И на нём

Удержаться всё труднее.

Малышам,

Полосатым и зубастым,

Тут и там

Нелегко бывает часто.

Говорят, что тигр — всех сильней.

Говорят, что тигр — царь зверей.

Только даже грозным тиграм

Так порой необходимо,

Чтобы люди были к ним добрей.

Верь-не верь —

Тигры тоже чьи-то дети!

И теперь,

Мы с тобой за них в ответе.

Там и тут,

Словно предки их когда-то,

Пусть живут

Полосатые котята!

Лейсан Гильмутдинова, «Песенка про тигра»

Садина Оркен:

Несмотря на то, что у неё теперь были новые хозяева, она отнюдь не забросила прежнюю работу. Наоборот, наличие новых задач, как ни странно, позволило гораздо эффективнее решать старые.

Бойцовый раб — это совсем не то, что какой-нибудь подметальщик или постельная рабыня. Бойцовый раб в Зелтобле — особенно не то. Если, конечно, он что-то из себя представляет на арене, а не является просто мясом для разогрева зрителей.

Тут возможны разные комбинации. Слабого раба у слабого хозяина быстро отнимут, хочет он того или нет. Слабый раб для сильного хозяина будет именно вещью — тем, что обычно представляется при слове «раб». Слабый хозяин для сильного раба будет в лучшем случае просто нанимателем, в худшем, если заартачится и попытается слишком активно нагибать — его нетрудно и сменить.

У Садины, правда, был четвёртый случай, самый сложный — сильный раб при сильном хозяине, да ещё и не одном. Она до сих пор толком не понимала, кто же такие Ларкберг и его друзья, но в том, что они не просто сильны, а чудовищно сильны, уже не сомневалась. Во всех смыслах понятия «сила»: физическом, магическом, политическом и финансовом. Это могло бы породить серьёзный конфликт, но к счастью, никто из них не пытался слишком сильно на Садину давить. Кроме Кё, но ему много воли не давали. Вот он сразу предложил поменять рабскую печать на более мощную и надёжную — но Ларк отмахнулся, сказав, что и так сойдёт, и Кё не стал настаивать. А ту, что была на ней сейчас, Садина вполне могла терпеть, даже в режиме максимальной боли. Ставили её не лучшие специалисты и не за самые большие деньги. Убить ТАКОГО носителя ей и вовсе было не под силу.

Но, даже имея принципиальную возможность это сделать, девушка не собиралась бунтовать. Новые хозяева ей сильно помогли. И не только своим странным способом прокачки. Узнав, что она искала рабов из Луророны и сражалась в колизеях, чтобы собрать достаточно денег на их выкуп, все трое не только не потребовали от неё прекратить маяться ерундой, как Садина опасалась, но даже предложили свою помощь. Ларк попросил рассказать, чем конкретно ей так дорога эта маленькая деревушка в Мелромарке. Немного помявшись для виду, она рассказала ему историю гибели деревни на Волне и её разграбления соседями. А вот про Рафталию не сказала — тайну её происхождения не следовало знать даже самой Рафталии. Упомянула девочку-енота коротко, наравне с остальными — просто как одну из любимых воспитанников.