Батиста сам не верил, что согласился ан эту авантюру. Но Симон уже хлопал его по плечу и тряс за руку:

— Батиста, ты голова! Я бы в жизни не додумался!

Идея оказалась и впрямь хороша. Когда головизионщики услышали, что именно им предлагают кузены, то вцепились в предложение мёртвой хваткой. Эксклюзивные кадры с борта «Ковчега» стоили любых денег. И когда кузены, обмирая от собственной наглости, запросили миллион солов за пятнадцатиминутный ролик, Netflix тут же согласился.

— Надо было просить два, — ворчал Батиста, деловито проверяя пустотные костюмы на целостность. — А если там трупы будут — то и все три.

— Три не дадут, — возразил Симон.

— Скажем, что конкуренты предложили три — дадут все четыре, — буркнул Батиста. — Вроде всё в порядке… Можно выдвигаться.

— А если мы опоздаем? — вдруг испугался Симон. — Ну, кто-то нас опередит? Прилетим, а там уже…

— Кто будет на таком расстоянии от ближайшей базы тут болтаться? — усмехнулся Батиста. — Мы сами-то от патруля дёру дали. И то повезло, что в сторону от солнца, а не к нему курс взяли. Даже если кто-то подсуетится, у нас фора дня в три. Ну, полетели…

«Ковчег» был огромен. Он вырастал впереди медленно, и от его немой безжизненной громады, дрейфующей в космосе, веяло жутью.

— Не нравится мне эта затея, — ворчал Батиста, глядя, как медленно приближается «Бригитта» к «Ковчегу». — Вот как залезем, а там и впрямь какие-нибудь пришельцы…

— Скорее мертвяки, — отмахнулся Симон. — Ты что, мертвяков боишься?

— Чего их бояться, — рассудительно отозвался Батиста. — Мёртвые — самый спокойный народ, ещё никого в мире не обидели. Но вот как посмотрю на эту махину — поджилки трястись начинают.

— Пятнадцать минут страха — и миллионы у нас в кармане, — приободрил его Симон. — Ради «Бригитты» стоит немного потерпеть.

— Так-то оно так… — вздохнул Батиста. — Давай думать, как снимать будем. В пустотном костюме по кнопкам смарта не поклацаешь.

— Надо прикрепить на грудь, — тут же предложил Симон. — Запустим на запись перед самым выходом, оденемся — и вперёд. Потом лишнее обрежем. Но обязательно надо будет оставить, как шлюз открывается. Зрители такое любят, по нервам словно пёрышком водит, щекотно, страшно и смешно.

— Да ты уже, смотрю, спец по съёмкам,. — усмехнулся Батиста.

— Так в голофильмах самые острые моменты как раз когда шлюзы открываются, — хмыкнул Симон.

— А потом из этих шлюзов лезть начинает всякое, — помрачнел Батиста.

Смарты, на которые предполагалось вести запись, решили подвесить на шею на длинном шнурке.

— Качаться будет, — неодобрительно поджал губы Батиста. — На записи ничего не разобрать окажется, ещё платить откажутся…

— У них операторы толковые, стабилизируют изображение, — отмахнулся Симон. — А больше никак просто не закрепим на пустотниках, чтобы и не мешало, и не отвалилось.

На том и порешили.

Уже одетые в пустотные костюмы, с висящими на груди смартами, они ждали стыковки со шлюзовым узлом «Ковчега», затаив дыхание. Наконец наступил момент истины — давление в шлюзе уравнялось с давлением на «Ковчеге», и шлюзовой люк начал медленно открываться. Батиста держал руку на рычаге аварийного закрытия шлюза, готовый в любой момент рвануть его. Но всё было тихо, злобные пришельцы не лезли из темноты.

И кузены решились.

Переступив створ шлюза, они медленно перешли на борт «Ковчега», подсвечивая себе путь наплечными фонарями.

Около минуты, забыв о том, что идёт запись, они стояли неподвижно, всматриваясь и вслушиваясь во тьму коридора, рассекаемую только лучами их фонарей. Коридор был пуст и стерильно чист.

— Разве здесь не должна была накопиться пыль? — хрипло спросил Батиста, делая осторожный шаг вперёд, в глубину коридора. Ему почудилось какое-то движение на грани, отделяющей рассеянный свет от темноты, и он испуганно повернулся туда, но луч мазнул по переборке. Никого.

— Нервишки шалят? — Симон хотел подколоть кузена, но против воли голос у него дрогнул. Вышло тихо и жалко.

— Скажи ещё, что у тебя не шалят, — проворчал Батиста.

— Шалят, — признался Симон. — Всё время кажется, кто-то в спину смотрит. Недобро так, с прищуром…

Бариста резко развернулся назад, но позади были только Симон и шлюзовый люк.

— Мне тоже… кажется, — выдохнул он. — Надо было успокоительного принять по паре капель перед выходом, всё веселее было бы.

— Да ну, а вдруг бежать придётся, а у нас ноги заплетаются? — возразил Симон.

И осторожно пошёл по коридору, обходя Батисту.

Подстраховывая друг друга, кузены добрались до шлюзовой камеры. Здесь коридор кончался, вливаясь в обширное помещение, рассчитанное на несколько шлюзовых отсеков. Никаких следов колонистов, пришельцев, кого бы то ни было здесь не нашлось. Только казалось, что из других коридоров, ведущих к шлюзам, кто-то следит недобрым взглядом.

— Пусто, — вздохнул Батиста. — Схему корабля бы добыть…

— Да он такой огромный, что мы здесь год плутать будем! — возмутился Симон. — Сейчас поблизости осмотримся, поснимаем коридоры — и назад, у нас договор на пятнадцать минут записи, а не на обход всей этой махины!

Словно в ответ на его слова, в темноте загорелась цепочка зелёных огоньков, похожих на чьи-то глаза. Кузены шарахнулись друг к другу, но это оказался внезапно оживший терминал.

— Загружаю схему корабля, — послышался мелодичный, но безжизненный женский голос. — Вы находитесь здесь…

На появившейся схеме мигала крохотная красная точка.

— А говорили, корабль мёртвый и на связь не выходит, — испуганно прошипел Батиста.

— Так, может, все колонисты в спячке, — возразил Симон. — Поэтому и молчит, некому тут командовать. Ну-ка, где мы там…

Когда кузены подошли к терминалу, участок схемы с красной точкой увеличился, показывая более детально ближайшие помещения.

— А вот как раз хранилище для тех, кто в стазисе, — Симон ткнул пальцем в карту. — Прямо, направо, прямо. Давай туда. Отличные будут кадры.

Воодушевление приглушило страх. Батиста и Симон почти бегом направились по намеченному маршруту, и вскоре стояли перед плотно закрытыми дверями.

Поискав, где можно открыть их, и ничего не найдя, Батиста решился:

— Корабль, открыть хранилище!

— Выполняю, — послышался тот же голос.

Показалось, или в нём мелькнули нотки злорадства? Да ну, опять нервы… Надо было, действительно, выпить немного перед выходом…

Затаив дыхание, кузены ждали, нетерпеливо подсвечивая фонарями в расширяющуюся щель. Сейчас они войдут и увидят там стройные ряды стеллажей, на каждом — одну над другой стазис-капсулы… И они будут первыми, кто разбудит это сонное царство! Какие отличные получатся кадры…

Наконец двери открылись достаточно широко, чтобы можно было пройти, и Батиста первым протиснулся внутрь. За ним влез Симон. И оба замерли, потрясённые до глубины души.

Огромный зал был пуст. Стеллажи стояли — но на них не было ни одной стазис-капсулы. Только пустые решетчатые полки, и больше ничего.

— А где все? — растерянно спросил Симон. — Где люди? Эй, корабль?

— Вы единственные люди на борту, — ответил женский голос.

— Она издевается, — буркнул Батиста. — Куда же все делись?

Корабль молчал.

Развернувшись, кузены выбрались из хранилища обратно в коридор. Здесь им больше нечего было делать.

— Куда дальше? — спросил Батиста. — Я за то, чтобы вернуться на «Бригитту», раз тут больше никого нет, кроме нас…

— Этого я не говорила, — послышался голос.

— ЧТО⁈ — кузены так и подпрыгнули, оглядываясь по сторонам.

Раз они не единственные, кто находится на борту, значит… Значит, здесь где-то прячутся злые пришельцы!

— Кто ещё есть на «Ковчеге», кроме нас⁈ — требовательно спросил Батиста, давя нотки паники в голосе.

— Я, — ответил корабль.

— Фух… — облегчённый выдох вырвался у кузенов с такой силой, что запотели шлемы. И сквозь испарину почудилось, что кто-то пересёк коридор прямо перед ними.