Чего я не знал, так это уровня подготовки пехоты. Но они быстро меня просветили.

Я не стал ждать, пока меня расстреляют, и укрылся за ближайшим деревом. В него тут же врезался сгусток плазмы, потянуло горелым. Да они же тут пожар устроят! С другой стороны, меньше придётся расчищать, если я действительно соберусь тут строиться. Нашим со Снежкой детям наверняка понравится здесь…

Предаваться романтическим мыслям было не время. Я отошёл под прикрытием ствола немного ниже, чтобы уйти с линии огня, и начал пробираться в обход, чтобы зайти в тыл стрелкам. К моему удивлению, мне не дали этого сделать. Не прошёл я и двадцати шагов, как в дерево, за которым я спрятался, сразу с двух сторон прилетела плазма. Одиночный выстрел был винтовочным, а вот очередь зарядов явно прилетела из плазмомёта. Эти пехотинцы работали двойками: марксман с плазмомётчиком, и холм наверняка был окружён со всех сторон.

Кроме направления к реке, откуда я пришёл. Хотя теперь и этот участок наверняка перекрыли. Я решил исходить из того, что окружён, и вернулся на прежнее место, к началу спуска. Для проверки своего предположения я прошёл немного в обход с другой стороны — и наткнулся ещё на одну пару стрелков.

Меня действительно обложили.

Там, где плазма попала в стволы деревьев, поднимались струйки дыма. Он танцевал и таял в лесном воздухе, но если не потушить медленно разгорающийся огонь — скоро здесь станет жарко в самом прямом смысле. И пехоте придётся отступить, если она не хочет изжариться заживо в своих МПД. «Росомаха» всем хороша, но температура лесного пожара поднимается до тысячи градусов. На такое она не рассчитана.

Что ж, поиграем… Как когда-то в детстве.

Кое-где сквозь лесную почву проступали выходы дикого камня. Один из них был в верхней части спуска — шершавый серый камень с трещиной. В детстве я любил там играть в искателя сокровищ — пробирался сквозь трещину, и оказывался в небольшом гроте, из которого вглубь холма вёл проточенный водой тоннель. Он выходил на другой стороне холма, у самой вершины. Родители беспокоились, что я могу пострадать, но мне всё было нипочём — я был ребёнком и не верил в то, что со мной что-то может случиться.

За минувшие пять веков с моим детским убежищем для игр могло произойти что угодно. Но я решил проверить, не сохранился ли тоннель. Если да — через него я смогу зайти в тыл пехоте. И даже если нет — пехота сама пройдёт мимо моего укрытия. Нужно было точно знать, где проход, укрытый нависшим каменным козырьком, чтобы заметить его.

Трещина была на месте. Осыпалась по краям, стала немного шире — то что нужно, чтобы не оставить на камнях половину шкуры. Я пролез в грот, осмотрелся, насколько позволял слабый свет, побивающийся сквозь проход в камне. И начал пробираться по туннелю, плавно поднимающемуся внутри холма.

Здесь было холодно, местами под ноги попадали натёки льда, оставшиеся с зимы и не растаявшие до сих пор. Кое-где могучие корни деревьев пробились по едва заметным трещинам сквозь каменный свод и ползли под ногами толстыми змеями. Тоннель был ненадёжен, посыплется — я останусь тут навсегда…

Но я всё равно упорно лез выше и выше, пока впереди не забрезжил свет.

Устроившись у расселины в камне, я прислушался. Было совсем тихо, и я представлял себе растерянность пехоты, которая вдруг потеряла меня из виду на сканерах своих МПД. Сейчас они прочёсывают склон, гадая, куда я подевался, думают, не применил ли я какую-то маскировку, которая позволит мне напасть на них откуда угодно, напряжены и злы…

Луч света, падающий на каменный пол из расселины, на мгновение померк — кто-то прошёл мимо, очень тихо, но быстро. Я навострил уши. Мелькнула вторая тень. Пора… Выскользнув из укрытия, я увидел удаляющуюся пару пехотинцев. Тратить время на рукопашную, рискуя привлечь ненужное внимание, я не стал, вскинул руки и послал им в спины две ветвистые молнии. Выжженная электроника мгновенно превратила «росомах» в два комфортабельных гроба.

Оружия много не бывает. Я быстро подбежал к ним, чтобы подобрать винтовки, и обнаружил, что один из пехотинцев нёс в руке наушник-гарнитуру. Зачем? Разве ему недостаточно было встроенной в шлем системы связи?

Ответ напрашивался сам собой. Это для меня. Организатор этой охоты решил пообщаться с добычей.

Я надел гарнитуру и метнулся обратно в укрытие, пока меня не заметили. Там, угнездившись в расселине и пристроив поудобнее присвоенную винтовку, прижал пальцем тангету гарнитуры.

— Я слушаю. Кто ты и что тебе нужно?

— Молодец какой, — восхитился мужской голос в наушнике. — Я Эредин Бреакк Глас, великий и ужасный Король Дикой Охоты.

Похоже, у Охотника крыша поехала на почве чрезмерной веры в свою исключительность. Спорить с сумасшедшими — зря терять время, поэтому я предпочёл с ним согласиться.

— Допустим, — ответил я ему. — А от меня тебе что нужно?

— Я охотился на животных, людей, солдат, МПД… но мне так и не удалось осуществить свою мечту — сойтись в настоящем бою против самой опасной добычи — носителя симбионта, — уверенного в своей победе Охотника пробило на откровенность. — Однажды мне почти удалось… Он так кричал и умолял меня прекратить, но, увы, вмешался Старейший. Это был Ивар Юханссон, наш Борец…

— Кто? — переспросил я.

— А, неважно, — отмахнулся Охотник. — Зато имя Полины Медведевой тебе наверняка известно.

— Да, я его слышал, — подтвердил я. — Ты убил её?

— Это было так просто сделать, — недовольно протянул Охотник. — Её муж совсем не потрудился доставить мне хоть немного удовольствия. Лёгкая добыча — это почти оскорбление для меня, ведь я лучший в своём деле! Ничего, когда я закончу с тобой, придёт очередь твоей невесты. И на этот раз, надеюсь, будет посложнее. Даже жаль, что ты не увидишь, как я убью одного за другим всех, кто тебе дорог…

— Ты уже и список составил? Озвучишь его? — поинтересовался я.

— Обойдёшься, — отрезал Охотник. — К тому же ты всё равно сегодня умрёшь, пусть это будет смерть в сомнениях — точно ли я знаю всех, или кто-то сумеет от меня ускользнуть?

— Тогда почему бы тебе не рассказать мне всё? — предложил я. — Раз я всё равно умру, по-твоему, чем ты рискуешь?

— Временем, — ухмылка так и слышалась в его голосе. — Рассказывать я могу долго, но мои загонщики устанут ждать, пока я расскажу всё. Так что приступим. Добро пожаловать на Дикую Охоту, Юлий Марс. Или мне следует сказать Юлий Рюрик? Ты можешь бежать и прятаться, и умрёшь измученным и разочарованным. Или можешь сдаться, тогда твоя смерть будет лёгкой и быстрой, но разочарован буду уже я. Выбирай.

— А что тут выбирать? — удивился я. — Ты забыл третий вариант. Честный поединок по правилам. Выходи один на один, зачем тебе все эти пехотинцы? Или ты вовсе не так уж и уверен в себе, и боишься проиграть?

— Здесь нет правил, — издевательски расхохотался одержимый. — Здесь есть охотник и добыча.

На тропе перед моим укрытием появилась фигура в «росомахе». Похоже, меня запеленговали, пока я трепался…

— Тогда напомню тебе поговорку настоящих охотников… Не дели шкуру неубитого медведя, — ответил я, снял гарнитуру и положил её на камень. А потом серией выстрелов положил пехотинца, который неосторожно вышел на меня без прикрытия, и пригибаясь побежал через верхушку холма — искать его соратников.

Ракетная атака по площади едва не застала меня врасплох. Спасли острый слух, засёкший характерный звук ракетного залпа, и мгновенная реакция.

«АЛ, 'Сплав»!"

Моё тело мгновенно покрыла ксеноброня. Под её защитой я мог чувствовать себя в относительной безопасности, хотя прямое попадание ракеты доставило бы мне немало проблем. Я на ускорении метнулся к расселине, уже один раз выручившей меня, пока вокруг взрывались снаряды и трещали, ломаясь, как спички, вековые деревья. В грот я пробрался, но дальше не пошёл, помня о ненадёжном своде тоннеля, пронизанного корнями деревьев, и правильно сделал — одна из ракет ударила в верхушку холма, и со свода посыпались камни. Потом тоннель обрушился. Сунься я туда — лежал бы сейчас, придавленный тоннами камня, без всякой надежды на освобождение.