— Посмотрю, — кивнул старик. — А из слухов что важное есть?

Никита замялся. Был у него слух, но на очень болезненную для Николая Викторовича тему.

— Не знаю даже, важно ли это, — начал он. — Один мой знакомый был у Романовых, и там краем уха слышал, как их нынешний наследник с кем-то по смарту разговаривал…

— Романовы — это всегда важно! — заворчал глава. — Что он там подслушал?

— Что у Романовых появились ещё два возможных наследника. Один — пилот меха из Академии, воспитывался в детдоме на Марсе, как сирота. И девчонка, тоже пилот меха, которая их в какой-то передряге выручила, прилетела, вынесла врагов, а потом улетела. Но сказала, что она дочь Николая Александровича Романова.

Старик поперхнулся кофе, натужно закашлялся, выпучив глаза и силясь что-то сказать. Замахал руками на внучатого племянника, испуганно подскочившего похлопать его по спине, вытер рукавом халата навернувшиеся слёзы и наконец перевёл дыхание.

— Дочь этого… ЭТОГО! — вырвалось у него.

Никита развёл руками. Дочь пропавшего наследника Романовых — это почти наверняка внучка самого Николая Викторовича, дочь его дочери-беглянки, покрывшей род позором. Так, по крайней мере, утверждал сам глава рода. Остальные предпочитали с ним соглашаться. Но что на самом деле думали — этого Никита не знал. Из-за его близости с дедом вряд ли кто-то стал бы делиться с ним мнением, отличающимся от общепринятого.

Сам Никита думал, что это очень грустная история. Но она пошла ему на пользу — если бы не побег тётки, он бы сейчас не был наиболее вероятным кандидатом в наследники рода. И могла бы, действительно, выбрать кого-то более подходящего, чтобы влюбиться — дед смирился бы с кем угодно, если бы понял, что у единственной дочери всё серьёзно, но только не с Романовым.

— Где сейчас девчонка? — спросил старик.

— Этого мой знакомый не слышал, — отозвался Никита. — Но слышал её имя. Елизавета Романова. Елизавета Николаевна, значит…

— Найди мне её! — глава стукнул кулаком по столу. Чашка подпрыгнула, жалобно звякнув. — Из-под земли достань, но найди!

— Я постараюсь, — ответил Никита, — но зачем она вам, дедушка?

— А ты не понимаешь⁈ — рявкнул глава. — Если она дочь Натальи… Не может наша кровь Романовым служить! Не допущу!

Конечно, первым делом мы полезли смотреть новостные ленты. Все каналы уже были забиты сообщениями о появлении «Ковчега», самые проворные уже озаботились мнением откуда-то взявшихся экспертов по этому вопросу, и каждый из этих никому не известных знатоков на свой лад пророчил Земле, какими будут последствия его прибытия.

— Готов биться о заклад, девять из десяти экспертов из той категории, что лучше всех знает, как играть в футбол, воспитывать детей и управлять большой политикой, не вставая с дивана на кухне, — проворчал я, просматривая кричащие заголовки. — Один мусор…

— Ну почему же, — не согласилась со мной Снежка. — Вот этот, например, утверждает, что прибытие «Ковчега» послужит сплочению человечества. Люди объединятся, чтобы совместными усилиями изучать технологии, которые считались утраченными… Ты с этим не согласен? — спросила она, заметив мою скептическую усмешку.

— Человечество скорее перегрызётся, — отозвался я. — Смотри. Вот у нас более-менее установился баланс сил. Мега-корпорации делают свой мега-бизнес, под ними суетятся игроки помельче, которые хватают крошки, падающие с барского стола, у тех под ногами кто-то ещё более мелкий и незначительный, но в целом мир поделён на сферы влияния, и каждый грызёт свою косточку или кусок мяса пожирнее, не особо конфликтуя за место под Солнцем.

— И? — настороженно спросила Снежана.

— И тут в это болото плюхается огромный жирный кусок добычи, — вздохнул я. — Как ты себе представляешь объединение всех участников пищевой цепочки в борьбе за ценный ресурс? Конечно, каждый захочет урвать себе сколько получится. Но никакого объединения не получится. Самые крупные хищники начнут выяснять отношения в борьбе за право первыми запустить зубы в добычу. И в ход пойдёт всё, потому что «Ковчег» — это очень лакомый кусок. Тот, кто сможет разобраться с его технологиями и повторить их, сможет контролировать полёты к звёздам. Вот представь: твой отец получил «Ковчеги» в своё единоличное распоряжение. Теперь только он и его люди решают, кто полетит к другим системам, а кто останется здесь. Добыча ресурсов, перевозки необходимых товаров — всё будет в его руках.

Она, видимо, очень хорошо себе это представила, потому что поёжилась.

— Это огромное влияние. За которое разгорится война.

— Вот именно, — подтвердил я. — И даже если поодиночке не хватит сил разобраться, и придётся заключать союзы для изучения, в итоге всё равно будет грызня за контроль межзвёздных полётов. И победитель будет только один. Любые объединения будут временными — только чтобы свалить того, кто забрал всё себе, и тут же будут разваливаться, как только цель будет достигнута.

— Жутковатая перспектива, — сделала вывод Снежка. — И очень обидная. Вот тут один эксперт пишет, что «Ковчег» — это ворота к звёздам, что человечество сможет перейти к межзвёздной экспансии, расселиться по другим планетам. Сплошное благо. А вместо этого — война всех против всех.

— Ты же сама видела, как управляющий сбежал от вип-клиентов в нашем лице, — отозвался я. — Ему надо сделать очень важные звонки. Сейчас по всей Земле и системе творится то же самое. Едва появившись, «Ковчег» уже влияет на нашу экономику. Её лихорадит, котировки меняются, каждый боится упустить возможную выгоду или разориться, и это очень опасное состояние для общества…

— Почему? — спросила Снежка.

— Потому что никто не знает, чего от него ждать, — ответил я. — Допустим, это просто «Ковчег», улетел, пропал и вот теперь вернулся, спустя столетия. Настоящий «Ковчег» с настоящим работающим варп-двигателем, технология мечты, безвозвратно утраченная. Всё это будут изучать, разбираться, как работает, пытаться повторить. Куда хлынет капитал?

— В исследования, — сообразила Снежана. — Науку будет ждать очень много финансовых вливаний, это толкнёт многие области исследований вперёд. Не только те, что напрямую связаны с «Ковчегом», но и сопредельные. И тот, кто первым вложился в наиболее перспективные направления, получат наибольшую выгоду.

— Умница, — кивнул я. — А если «Ковчег» — ловушка?

— То есть? — не поняла моя невеста. — Ты про этих экспертов, которые считают, что там злобные инопланетяне?

— Именно, — подтвердил я. — Такая вероятность тоже существует. Вот прибывает на «Ковчег» экспедиция с Земли, а там непрошеные гости. Хорошо, если наших сил хватит, чтобы с ними справиться. А если нет? Или того хуже — это первая ласточка грядущего полномасштабного вторжения? Что делать человечеству?

— Вооружаться, — вздохнула Снежка. — По самое не балуй. И тогда вкладываться надо в производство оружия.

— А также боевых кораблей, в обучение их капитанов и экипажей, и прочее тому подобное, — добавил я. — Что сейчас делает Департамент, но мы заполучили контроль даже не над половиной компаний всей Земли. А вторая половина сейчас размышляет над выбором, и выбрать можно что-то одно. И не ошибиться при этом. Выберешь науку — а потребуется оружие, и ты в пролёте. Выберешь оружие — а потребуется наука, и ты опять-таки в пролёте. Вот о чём голова сейчас болит и у нашего управляющего, и у всех его коллег…

— А о чём она болит у тебя? — спросила Снежана.

— О том, что «Ковчег» — это очень плохо на самом деле, — вздохнул я. — И хуже всего то, что он появился очень невовремя. Мы одновременно и не готовы, и со спущенными штанами сидим. Мы готовились к вторжению флота, корабля-матки, чего-то такого. А прибыл «Ковчег». Условно — пока не доказано обратное — свои. Вон есть уже мнение, что это вообще мой «Ковчег» вернулся — никто же не знает, что с ним случилось на самом деле.

— Что же Департамент будет делать? — Снежка вопросительно посмотрела на меня.