Пробуждение, вернувшее Дарлана в реальный мир, выдалось мрачным. Из-за неудобной позы затекло все тело, а короткий сон, наполненный странными образами, отдыха не подарил, наоборот, стало казаться, что монетчик бодрствовал целую неделю. Мало того, что три принца не давали покоя наяву, теперь они достали его и во сне. Тусклый рассвет уже понемногу освобождал от ночного плена спящие вдоль дороги луга, где-то кричали птицы, которым вторила вездесущая ось телеги. Быстро разогнав по жилам эфир, Дарлан как мог размял затекшие члены. Еще бы умыться сейчас, но мечтать об этом было глупо. Все равно что вымолить у Аэстас горячую ванну да сытный завтрак.

Широкая дорога поворачивала за мощную скалу похожую на гигантский клык, за ней взору предстала в милях трех-четырех долина, где расположился небольшой городок, обнесенный каменной стеной. Севернее городка на холме с плоской вершиной возвышался дворец, шпили которого сверкали на показавшемся из-за горизонта солнце. Монетчик насчитал шесть башен, одна из которых была в два раза выше остальных. Зимний замок окружал просторный парк, наверняка превращавшийся весной в буйство красок, сейчас же голые деревья и кусты уныло тянулись к небу. Перед парком был вырыт узкий ров, заполненный водой. Через него к замку вел узкий мостик. Что ж, вот и заканчивалось его недолгое путешествие. Теперь Дарлану предстояло очистить собственное имя. Видят боги, на плаху он идти не собирался.

Когда они добрались до городских стен, ворота, в которые упиралась дорога, были уже открыты, несмотря на ранний час. Многочисленные стражники сверху поприветствовали конвоиров монетчика, а Ламонт обменялся парой шуток с их командиром. Затем упрямец с бородкой велел своим солдатам ждать и скрылся за потайной дверью в арке ворот. Пока он отсутствовал, Дарлан окликнул одного из арбалетчиков, чтобы узнать, как хотя бы называлось поселение, где находилась зимняя резиденция королевской семьи Алгерты, но воин лишь стиснул зубы, стараясь спрятать страх. Чего он боится больше, подумалось Дарлану, без приказа заговорить с пленным или его самого? На неуловимое мгновение монетчик даже почувствовал себя чудовищем, на которых сам охотился. Как же иногда удивляла жизнь – вчера ты еще член великого ордена, сегодня – беглец, обвиненный в изнасиловании, а завтра – почти что демон, разорвавший короля. Таннету надо поискать внимательно в бестиарии – нет ли там главы, посвященной монетчикам.

Вскоре вернулся Ламонт, почему-то хмурый. Спрашивать, что случилось было напрасной тратой времени, капитан в этот раз даже не удосужился бросить на монетчика взгляд. Подозвав двух молодых копейщиков, он что-то тихо принялся им говорить. Эфир мог бы помочь разобрать Дарлану что именно, но ему было совершенно неинтересно. Он жаждал побыстрее избавиться от общества алгертских служак, да от этих железных прутьев, которые давили на него, не доставая до тела.

Небольшая пауза – и телега снова продолжила раздражать Дарлана. Уже за воротами, монетчик заметил, что сопровождавшие его солдаты вдруг расслабились. На их лицах появились улыбки, тела уже не выглядели такими напряженными. Каменные стены каким-то образом приободрили этих людей. Всю прошедшую ночь солдаты ожидали, что пленник с татуировкой монеты на лбу вырвется на свободу, а заодно перебьет их всех с помощью своих чудесных способностей. Теперь же они будто уверовали, что в городе, где располагалось целое войско, пойманный в клетку мастер Монетного двора станет вести себя еще смирнее. В силу своего ума, они не понимали, что он сидит тихо только потому, что не желал проливать их крови, а уж если бы дошло до этого, то винить следовало бы только своего узколобого командира.

Утреннее солнце пролило ласковый свет на улицы городка. Здесь за улицами тщательно следили, взгляд монетчика не цеплялся за источающий смрад мусор, как в Арнхольмграде, где во время Великой ярмарки Дарлан вынужденно спасал из заточения Таннета, попавшегося на мошенничестве с костями. Истоптанная брусчатка тут почти нигде не потрескалась от времени, невысокие дома хвастались декоративными рамами на окнах. Слабый ветерок едва двигал на треугольных крышах флюгеры, вырезанные в виде самых разных птиц. Сюда бы столбы со свет-кристаллами, как в Балтроне, и эти города без преувеличения можно было бы назвать братьями. Редкие местные жители, попадающиеся на пути процессии, почти не обращали внимания на человека, которого везли на телеге. Они не подозревали, что к королеве спешат доставить убийцу ее мужа. Надо было отдать должное Ламонту – славы он не искал, иначе бы весь город давно бы гудел, как потревоженное осиное гнездо. Люди бы выстроились вдоль улиц, чтобы чествовать смелого капитана и закидывать дерьмом несчастного пленника.

Вопреки ожиданиям Дарлана, их кавалькада не двинулась в сторону замка, а через квартал свернула на параллельную улицу. Спустя пару десятков оборотов колес, они остановились у мрачного здания из темного кирпича, которое среди аккуратных жилищ вокруг казалось бельмом на глазу. Это строение было огорожено высоким металлическим забором. Тюрьма? Неожиданно. А как же аудиенция у королевы? Похоже, что Феоралия отсутствовала в Зимнем замке, вот что послужило причиной внезапно поникшего Ламонта. Хотел выслужиться поскорее, да не получилось. Бедняга, неужели добивался расположения вдовы? Для чего? Метит в новые правители Алгерты? Или все дело в любви? А что, возможно, любовь и превратила капитана в слепого тугодума. Кого хоть раз это безумное чувство не превращало в идиота? Дарлан убедился в этом на собственной шкуре.

- Пока что тебе придется познакомиться с темницей Зимнего города. – Спешившийся Ламонт, подошел к телеге монетчика.

- И долго придумывали название для города?

- Не знаю, этому месту пару веков. Избавь меня от шуток, убийца, я не в настроении. Город специально заложили здесь, чтобы обеспечивать зимнюю резиденцию королей.

- Так почему мы здесь, возле темницы, а не там, где на холме высится замок? – спросил Дарлан, вставая на ноги. Боги, наконец-то он хоть немного пройдется, наконец-то он перестанет слышать этот скрип.

- Мы разминулись с королевой, - с досадой ответил Ламонт, вцепившись в свою бородку. – Она изволила уехать на охоту, в замке только юный наследник. Проклятье!

- И что?

- А то, что Зимний замок – это не крепость. Крепость – сам город. Погреба с вином в замке есть, а каменных мешков для таких как ты нет. Не в королевских же покоях тебя запирать. Поэтому до возращения госпожи Феоралии посидишь с обычной мразью, которую тут держат до отправки на каторгу. Внимание, открыть клетку! И без глупостей, монетчик, дай хотя бы малейший повод всадить в тебя пару болтов.

Спрыгнув с телеги, Дарлан выпрямился в полный рост, размял шею несколькими поворотами и глубоко вдохнул. Ветер принес откуда-то аромат свежего хлеба. Монетчик понимал, что это еще далеко не свобода, но собирался получить от этого короткого мига все, что только мог. Всевышний Колум, он и не думал, что всего день в клетке может так его допечь. Будто годы провел в казематах. Прикрыв веки, Дарлан подставил лицо солнечным лучам.

- Вперед, убийца! – вдруг рявкнул Ламонт, испортив момент.

- Знаешь что, капитан? - произнес Дарлан, открыв глаза.

- Не знаю и знать не хочу.

- Я все равно скажу. Кажется, я даже рад, что проведу несколько часов в темнице.

- Почему?

- Там точно не будет тебя, Ламонт.

Не дожидаясь ответа, Дарлан зашагал к дверям под присмотром стрелков.

Люк над головой с лязгом захлопнулся, и монетчик осмотрелся. Подвал с трудом можно было назвать просторным – двенадцать шагов от одной стены до другой в длину и шагов десять в ширину. От пола, устланного старой соломой до потолка – два человеческих роста. Темницу едва озарял тусклый фонарь со свет-кристаллом внутри. Надо же, какая забота о будущих каторжниках: ни полная тьма, ни чадящие факелы или масляные светильники, а драгоценный камень, пусть совсем небольшой. Из дальнего, самого темного угла несло мочой и дерьмом в деревянной кадке. Эту вонь Дарлан услышал еще наверху, когда стражник Зимнего города открыл люк, а его напарники опустили вниз лестницу, поэтому притупил обоняние эфиром.