- Что ж, не хочу прослыть жестоким, моря вас голодом, - уже серьезно сказал Чаран, наливая пива. – Давайте сначала поужинаем, друзья, а разговоры - потом.

Несмотря на голод, монетчик ел без аппетита. Как можно оправдаться от связи с демоном? Инквизитор спокойно ел и выказывал никакого гнева. Он озвучил страшные грехи, но не грозил за них арестом или костром. Что это? Попытка усыпить бдительность? Изощренное издевательство? Было бы гораздо проще, если бы Карающая длань выхватил из небытия свой огненный молот, так хотя бы стала понятна будущая участь отряда, а просто сидеть в растерянности, ковыряясь в тарелке, казалось пыткой. Гленнард с упоением уплетал жаркое, ожидаемо – опытного солдата трудно выбить из колеи. Задумчивый Таннет тоже жевал, изредка косясь на Чарана. А вот Лисанна совсем не притронулась к еде, но хотя бы пила пиво. Скорее всего, сейчас она предпочла бы что-нибудь покрепче. Дарлан попытался представить себя на ее месте, но не мог. Проклятье!

- Нити судьбы, - ни с того ни с сего произнес иллюзионист, рассматривая дно кружки. – Все-таки они существуют.

- О, вам известна эта работа? – живо поинтересовался инквизитор, облизывая пальцы.

- Приходилось читать.

- Никогда не сомневался в вашей начитанности, Таннет. Но в курсе ли вы, что автора сожгли на очищающем костре, а книга общепризнана еретической?

- Великий Колум, - пискнул маг. – Нет.

- Да не бойтесь, я опять шучу. – Чаран ребячески показал Таннету язык. – Не спорю, трактат увлекательный, есть очень занятные мысли, однако по мне сия книга далека от нашей действительности. Что ж, кто будет держать слово? Вы или мастер Дарлан?

- Пожалуй, я, - вызвался монетчик. От мага толку теперь не было – шутка инквизитора вновь заставила его побледнеть, того и гляди – начнет заикаться и путаться.

Понимая, что инквизитору сразу станет известно, если он что-то скроет, Дарлан старался не упустить ничего, что касалось цели, которая привела их отряд в Артенхольм. Спустя добрых полчаса, когда монетчик остановился, в горле заметно пересохло. Он освежился пивом, которое заботливо подлил Гленнард, и вновь посмотрел на Чарана. Карающая длань слушал внимательно, ни разу, пока Дарлан говорил, он не изменился в лице, не перебил, не переспросил. Его лицо словно обратилось в непроницаемую маску, за которой скрывалась дальнейшая судьба отряда.

- Три принца. Значит, это они сподвигли вас встать на путь греха, - задумчиво сказал инквизитор, постукивая пальцами по столу. – Союз со старыми врагами против нового. Самого страшного врага за последнюю сотню лет.

- Вам что-нибудь известно о них? – спросил монетчик. Он надеялся, что Чаран прольет свет на эту тайну, однако ответ его разочаровал.

- Увы, не больше вашего. Святой город уже давно получил сведения, что к ужасу, обрушившемуся на наш мир в прошлую ночь зимнего солнцестояния, причастен некий Принц Раздора и его братья, чьи имена пока что нам неведомы. Были перерыты библиотеки, проштудированы древнейшие свитки, о которых уже забыли за тысячелетия. Трудно вообразить, сколько людей было поднято, чтобы найти хотя бы одно упоминание. Ничего. С другой стороны, я не видел Патриарха уже три месяца, возможно, что на сегодняшний день открылось что-то новое.

- Что будет с нами?

Карающая длань поскреб подбородок. Его взгляд блуждал по комнате, словно в поисках чего-то незримого для других. Действительно размышляет или издевается? С него станется. Театральная пауза затягивалась, и Дарлану уже хотелось ее прервать. Плевать на инквизиторский гнев.

- Что же, кажется, я все взвесил. Мне ничего более не остается. Дарлан, Таннет и Гленнард! Перед лицами Аэстас, Колума и Хиемса я забираю ваши грехи себе, и пусть на справедливом суде мои слова будут учтены.

- Мы прощены? – радостно возопил Таннет. Таким счастливым монетчик его ни разу не видел, даже после борделей.

- Да, но не забывайте – я это я, - усмехнулся Чаран, разведя руками. – Мой любимый орден все равно бы отправил вас на костер, не сомневайтесь. Лично мне вы симпатичны, но глядя в ваши сердца, я также вижу, что с праведного пути сбила вас не корысть, не темные желания, так часто бередящие человеческие души, а богоугодные намерения.

- Что будет с Лисанной? – спросил Дарлан. Ее имя инквизитор пропустил – не самый лучший знак. Еще не решил? Или, наоборот, ее печальная судьба вот-вот будет озвучена?

- Что касается нашей прелестной леди. Я в раздумьях, друзья мои. Говорите, она отвернулась от своих соратников?

- Не просто отвернулась, а предала, - вдруг заговорила некромантка. В ее голосе слышался гнев. – Предала, и не жалею об этом. Чтобы вы знали - я никогда не желала этих отметин на лице, выбор сделали за меня.

- Даже так? Правильные слова, но вы меня все равно не убедили.

- Так объясните, как вас убедить!

- Для начала выдайте мне все норы некромантов, какие есть.

- У нас договор, Дарлан же рассказал о нем.

- Дорогая, - вдруг ласково замурлыкал инквизитор. – У меня нет никаких договоров. Ни с кем, кроме богов. Не испытывайте мое терпение, оно, к сожалению, не безгранично. Лишь по доброте своей я не устраиваю вам допрос с помощью каленого железа. Окажите мне милость - воспользуйтесь шансом, который выпадает не каждому грешнику.

- Хорошо, - обреченно кивнула Лисанна. – Мне понадобится бумага и перо.

- Я могу запомнить.

- Их нор слишком много, а некоторые очень хорошо спрятаны.

- Мне надо облегчиться, - сказал, поднимаясь, Гленнард. – Заодно могу раздобыть все, что необходимо.

- Благодарю, - улыбнулся Чаран. – А пока мы ждем, предлагаю обсудить, как вы вчетвером собрались ворваться в обитель некромантов и выйти оттуда живыми.

Приближался поздний вечер, и среди скал становилось темно и зябко. К этим неудобствам мог прибавиться еще и затяжной дождь – к полудню небо над Варонбалем и его окрестностями затянуло пепельными тучами, но, слава богам, через несколько часов их унесло вдаль. Кутаясь в новый шерстяной плащ, Таннет почти бесшумно проклинал невозможность развести костер, чтобы прогнать холод. По правде, сам Дарлан тоже ощущал, что ему не мешало бы согреться, особенно в те моменты, когда порывы злобного ветра вдруг накатывали как волны один за одним, однако с самого утра он почти не использовал эфир, сберегая силы. Он знал, что скоро ему понадобится вся мощь, которую он получил на Монетном дворе, все умения и хитрости, которым его научили. Лучше немного померзнуть, чем оказаться в ситуации, когда в пылу сражения на Дарлана могильной плитой внезапно свалится непреодолимая усталость. Тем более сражения предстояло с врагом, чье могущество никому не было ведомо.

Недовольно хмурясь, иллюзионист вытащил из кармана плаща бумажный сверток и развернул его. Две булочки, начиненные орехами, само собой, уже остыли, хотя и выглядели будто их только что достали из печи. Одну булку Таннет с вопросительным взглядом протянул монетчику, но Дарлан мотнул головой. Голода он совершенно не испытывал, его беспокоило только время, которое, казалось, растягивалось с тех пор, как они с магом заняли место на вершине плоской скалы в образовавшейся за тысячу лет небольшой ложбине. От ожидания в воздухе над их укрытием повисло чувство тревоги. Не страха, его, как и голода, не было. Монетчик опасался, что Принцу раздора удастся ускользнуть, что пока они ждут здесь, он каким-то образом обнаружит их и скроется, а второго шанса встретиться им лицом к лицу может и не выпасть. С другой стороны, почему такое могущественное существо должно их бояться?

- Что думаешь обо все этом? – тихо спросил Таннет, медленно пережевывая булку. С утра он впал в не свойственную ему серьезность, даже ни разу не пошутил, что уж совсем представлялось невозможным. По его словам, он почти не спал, хотя по виду и не скажешь.

- Ты про план?

- Нет, про то, что рассказала Лисанна. Откуда эти взялись эти проклятые Принцы, раз им подвластна такая магия, которая неведома Капитулу? Из Тьмы? Из других миров?