Спустя час местность выровнялась, впереди показался редеющий лесок. Капитан отдал приказ двигаться к нему. Привал или ночевка? Дарлан поставил бы на первое. Что ж, возможно удастся подремать, когда треклятая ось перестанет скрипеть. Добравшись до небольшой опушки, окруженной вечнозелеными тисами, солдаты спешились. Разбивать лагерь не стали, лишь развели пару больших костров, чтобы прогнать прохладу. Все-таки привал. Воины тихо переговаривались, греясь у огня и передавая друг другу мех то ли с вином, то ли с элем. Конечно же, монетчику пить никто не предложил, но тепло полыхающих костров доставало и до его клетки. Побродив среди своих людей, командир алгертцев подошел к телеге. Солдаты с арбалетами не сводили с Дарлана глаз.

- Оставьте нас, - вдруг произнес капитан, усаживаясь на поваленный ствол.

- Но сэр, это же опасно! – возразил один из воинов, на вид – ровесник Таннета. Он с недоумением посмотрел на своего командира.

- Если бы он хотел сбежать, давно бы попытался. Выполняйте приказ.

Арбалетчики переглянулись, и ушли ближе к кострам. Похоже, сон Дарлана откладывался. Предстояла беседа.

- Если уж мне не светит поесть, то хоть лошадь мою покормите, - попросил Дарлан. Монета была привязана неподалеку.

- Животное невиновно, естественно, ее покормят.

- А я, стало быть, виновен. Твой солдат прав, оставаться наедине с несправедливо плененным монетчиком опасно.

- Несправедливо? – удивился алгертец. – А справедливо ли убивать короля, будто какого-то зверя? Ответь мне.

- Я не убивал Палиора.

- Еще бы ты признался в этом. На Монетном дворе вам дают немыслимую силу, а вот смелости, видимо, забывают.

- Боги, - покачал головой Дарлан. – Сам подумай, если бы я зарезал короля, стал бы я возвращаться обратно? Я был бы уже в Юларии или сбежал бы на север, в княжества.

- Возможно, - легко согласился капитан, потеребив бородку. – Но что, если у тебя вдруг появились новые дела в Алгерте? Что если теперь тебе заказали убийство нашей королевы и наследника престола?

- Интересное предположение. Как тебя зовут?

- Ламонт.

- Как? – переспросил, сдерживая смешок, монетчик. Бывают же совпадения.

- Ламонт. – Алгертец нахмурился. – Тебе смешно?

- Не принимай на свой счет, капитан. Сейчас мне не очень-то до веселья. Так звали одного из основателей нашего ордена.

- В самом деле?

- Да. Забавно, что тот, кто уверен в моей виновности и везет меня на казнь, носит имя человека, которому, можно сказать, я обязан всем.

- Действительно, - вдруг хохотнул Ламонт. – Может, он тоже был из Алгерты?

- Вполне вероятно, - кивнул Дарлан. – Ты же наверняка решил поговорить со мной не просто так, в чем дело?

- Хочу облегчить твою участь, монетчик. Гнев внутри меня требует прикончить тебя прямо сейчас, а Феоралии привезти лишь отрубленную голову, чтобы ее прибили прямо над королевским троном. Но командир доблестных воинов Алгерты не должен поддаваться гневу, каким бы сильным он не был. Я должен быть рассудителен. Тебе достаточно сообщить, кто нанял тебя для убийства Его Величества, и я гарантирую, что четвертование, положенное за подобное зло, суд заменит на быструю и безболезненную смерть от яда. «Последний сон», слышал о таком? В древности, благородные люди Алгерты принимали этот яд, когда пятнали свою честь. Им позволяли отправляться к Хиемсу тихо, за былые заслуги. Так кто это? Кто-то из недовольных баронов? Виоторд Юларийский? Южные соседи, алчущие отгрызть кусок наших земель?

- Меня никто не нанимал, Ламонт.

- Значит, ты сам решился на это? Почему?

- Всевышние боги! – Дарлан развернулся к собеседнику. – Ты поймал не того монетчика. Я покинул орден в прошлом году, теперь я истребляю чудовищ, а не королей. У меня есть предположение, кто может стоять за убийством Палиора, но ты все равно не поверишь. Доставь меня к Феоралии, пусть вызовут тех, кто присутствовал, когда мой бывший собрат попрал закон, и ты убедишься, что я не имею к этому никакого отношения.

- Похоже, жуткая казнь тебя не пугает, - заключил Ламонт после некоторого молчания. Он буравил монетчика взглядом своих темных глаз, будто пытаясь забраться тому в сокровенные мысли. – Знаешь, когда-то я сам мечтал попасть на Монетный двор. Истории о людях, чьи способности почти безграничны, нравились мне в детстве больше любых других сказаний про могучих воинов. Помнишь легенду о Балдиане? Принцессу Дретвальда похитили разбойники, которыми предводительствовал маг-отступник. Они засели в старой башне, и Балдиан отправился спасать ее в одиночку. Мастер одолел всех, хотя маг сильно его ранил. Вспыхнул пожар, но Балдиан, стиснув зубы, кинулся прямо в огонь и вынес принцессу из горящей башни. Помнишь? Вот это смелость! Вот это доблесть! Как-то я даже собрался сбежать из дома и попроситься в орден, но, слава Колуму, так и не решился. До сегодняшних лет я не переставал восхищаться мастерами, пока один из них вдруг не отнял жизнь нашего государя. И тогда ко мне пришло понимание. Вы - не могучие воины. Вы те, кто за плату готовы на все. Вы обыкновенные наемники, получившие когда-то в свои грязные руки великую силу. Силу, с которой ни с кем не делитесь. А самое главное, я понял, что не восхищался Монетным двором, а завидовал. Разочарование. Вот что я испытал в ночь убийства короля.

- Ты прав, я тоже всего лишь наемник, и мне платят за то, что я избавляю наш мир от чудовищ. Но услышь меня, наконец, я никогда пойду на убийство за деньги. Даже если орден замешан в этом деле, меня давно изгнали, я сам по себе.

- Отличная отговорка, - развел руками капитан, - которую невозможно проверить. А если все наоборот? Как раз потому, что тебя изгнали, ты и нашел новый способ обогатиться за счет кровавых деяний, заодно бросив тень на свой бывший орден?

- Когда погиб Палиор? – сдерживая ярость, спросил монетчик.

- Не смей больше произносить его имя, иначе я прикажу отобрать у тебя плащ и облить холодной водой, как пса.

- Когда?

- Мне не нравится эта игра, - процедил Ламонт, резко поднявшись на ноги. – Ты знаешь когда – в ночь зимнего солнцестояния, прямо после праздника.

- На Виоторда тоже покушались в это время, и я присутствовал при этом. Я был в Юларии, поэтому никак не мог напасть на твоего короля.

- Что за бред?

- Это правда, - сказал Дарлан, стараясь вложить в слова как можно больше уверенности.

- Я бы слышал об этом. – Капитан собрался уйти.

- Да, но сколько времени ты уже ищешь убийцу?

- Два месяца.

- Именно! – Монетчик нашел драгоценную зацепку. – Скорее всего Феоралия уже получила вести из Юларии, и король Виоторд мог упомянуть обо мне. Выпусти меня из этой треклятой клетки, я добровольно поеду с тобой до столицы, клянусь перед богами, что не сбегу! – Еще несколько дней пути с проклятым скрипом в ушах могли свести Дарлана с ума.

- Мы не едем в столицу, королева сейчас в Зимнем замке, утром будем там. Посидишь за решеткой еще немного, полагаю, с тобой ничего не случится.

- Забери тебя Малум, Ламонт! Твоему упрямству позавидует и баран! Где мой меч?

- Не беспокойся о нем, когда тебя казнят, я лично прослежу, чтобы его расплавили. – Широко улыбнувшись, Ламонт ушел, а арбалетчики вновь окружили телегу.

Привал закончился через час – упрямый алгертец торопился как мог. Путь в Зимний замок, не суливший монетчику ничего доброго, продолжился. В какой-то момент Дарлану все же удалось провалиться в беспокойную дрему. Противный скрип телеги во сне превратился в гулкий лязг оживших доспехов. Монетчик обнаружил себя в незнакомом месте, плечом к плечу рядом с ним почему-то был Ламонт, и они вместе отбивались от десятка рыцарей с двуручными мечами. Во сне у алгертского капитана в центре лба светилась вытатуированная монета. Что-то не разборчиво прокричав, Ламонт ворвался в гущу врагов, стараясь клинком разбить сияющие багровым свет-кристаллы. Впереди виднелась странная башня, на вершине которой стояли три тени. Оживленных неведомой магией рыцарей становилось все больше, Дарлан каким-то образом понимал, что прекратить эту накатывающую волну железа и стали, можно было только одним способом. Собрав все силы, да так, что затрещали кости, он гигантский прыжком достиг цели. С диким криком, рвущимся из груди, Дарлан ударил тени мечом, с удивлением заметив, что в руках у него оружие Тристин, которое он вручил Гастору. Сталь прошла сквозь врагов словно через туман, и мороки растворились в воздухе, будто дым, развеянный ветром.