— Не думала, что когда-нибудь увижу это вновь, — вздохнула Летиция. Она достала выкуренную сигарету из мундштука и тут же поставила на ее место новую. В кабинете было нечем дышать из-за плотного дыма, но хозяйку подполья это не слишком беспокоило.

— История циклична, как мода, — взмахнул рукой Эллиот.

— Мы должны были не дать ей повториться, — она стиснула мундштук так, что пальцы побелели от напряжения, а целитель лишь усмехнулся.

— Правда, что ли? Я-то думал, госпожа Верс, что вы хотите повторить успех Реджиса. Разделение общества, но с максимально эффективным использованием человеческого ресурса.

— Это не то же самое. Во времена Чисток алхимиков никто не защищал. Мы хотели это исправить.

— Выходит, переоценили себя? — вскинул бровь Эллиот. — Производство стоит, общежития переполнены, храм битком.

Он все-таки протиснулся к окну и приоткрыл его.

— А на набережной уже вырастает палаточный городок, надо сказать. А если взглянуть чуть дальше, то можно заметить внушительные баррикады. И это еще слушания по инициативе Лероя не начались.

— Я предупреждала Амаль, что изменения нужно вводить мягко. Теперь Лерой и остальные будут уверены, что поступают правильно, — выплюнула женщина. Эллиот потянулся лениво, как сытый кот и взглянул на свою хозяйку через завесу дыма.

— И что же вы будете делать, госпожа Верс?

Летиция бросила на него испепеляющий взгляд.

— Я буду защищать своих людей. Что у нас с запасами?

Эллиот принялся сонно перечислять. Круп и консервов могло хватить еще на пару недель. Если что, можно поднять формулу зелья, которое обманывало желудок и давало ощущение сытости. Это могло дать фору, чтобы подключить знакомых контрабандистов, а они бы доставили в храм необходимые продукты. Не хватало понимания, как долго продлится осада и что они будут делать, если Верховная Коллегия решит, что алхимиков лучше держать на коротком поводке.

Летиция и сама не знала. Она подошла к окну и рассматривала мерцавшие огни ручных фонарей, которые стояли возле палаток. Из мусора и строительных лесов алхимики соорудили укрепления и отгородили свое поселение, выросшее прямо в центре цивилизованного города. Кто-то прикатил железные дождевые бочки, и в них развели костры. На огне готовили, кипятили воду. Летиция послала нескольких служительниц храма и своих телохранителей, чтобы остановить этот балаган — все желающие могли воспользоваться кухней и прачечной при храме, но костры тухли и вспыхивали в новых местах.

На третий день после новостей об инициативе Лероя поток людей ослаб. Алхимики заняли целый квартал, по периметру которого, как хищные рыбы, курсировали полицейские-заклинатели. Беженцы в собственном же городе немного оправились от потрясения, и начинали требовать от госпожи Верс какого-то решения. Летиция билась над чистым листом, чтобы это решение найти, но ничего не приходило на ум. Ее империя трещала по швам.

— Возможно, стоит попросить убежища на Архипелаге. Южный хребет активно закупал магические зелья и артефакты, — проговорила она, массируя виски. Эллиот тут же услужливо принес ей бокал вина.

— У нас больше тысячи человек, и это только те, кто добрался до храма. Кто-то продолжает отсиживаться в своих домах или уже ищет способы покинуть город.

— Ты не помогаешь, — огрызнулась женщина.

— Я просто смотрю на всю ситуацию в масштабе.

— И что ты предлагаешь? Дать им бой? Захватить свой собственный город? — вскинулась она. Эллиот неопределенно пожал плечами.

— Вы хозяйка. Вам и решать.

И, улыбаясь собственным мыслям, он направился к выходу из кабинета.

— С вашего позволения, — мужчина задержался в дверях. — Я возьму на себя труд подлечить пару женщин и детей. Скажу, что это вы сами меня послали.

Летиция лишь махнула рукой. Все эти кривляния Эллиота были ничтожными каплями, которыми он пытался успокоить только начавшее бесноваться море.

***

С балкона Башни Реджиса смотреть на Темер было непривычно. Как будто глядишь на картину или снимок, сделанный на эти странные коробки, которые привозили с Архипелага. Феррис почти полностью отвернулась от города, будто ей больно было смотреть на творившееся в Темере. Почти во всем городе были погашены огни, и только набережная Квартала Торговцев была освещена неровными трепещущими отблесками костров. Издалека фигуры людей напоминали мелких рыбешек в толще воды у причала. Элль щурилась, но никак не могла рассмотреть их. Сердце сжало смутное предчувствие беды.

Девушка подошла вплотную к каменным перилам и всматривалась в тревожно дремлющий город, не обращая внимания на налетавшие на нее порывы ветра. Они трепали волосы и отвешивали тяжелые ледяные пощечины, но Элль толком не чувствовала ни их, ни того, как немеют пальцы, впившиеся в камень. Ирвин рассказал, что заклинатели сгоняют алхимиков к храму, и всего за пару дней там выросло гетто, а Летиция требует публичных переговоров. Амаль Мартинес пытается утихомирить Верховную Коллегию, но ожидаемо остается в меньшинстве. Некоторые в панике покидают город, но на Архипелаге быстро оценили ситуацию и стали разворачивать всех, кто не предоставил достаточно веских причин для путешествия.

Грудь сдавило, а в глазах застыли слезы. Элль часто заморгала, надеясь, что глаза переполнятся и плач все-таки вырвется, но нет. Все тело замерло в напряжении, и через мерцающую пелену Элоиза смотрела, как вся ее жизнь разваливается. Губы скривило от нервной улыбки. Наверное, если бы она все-таки попала на борт «Афалины», им бы все равно пришлось вернуться. В конце концов, Элль не матерая преступница, не воровка и не шпионка. Даже если бы она каким-то образом проникла на Архипелаг нелегально, ее бы все равно нашли и депортировали, так какой смысл?

Значит, лучше вариантов не будет. Значит, можно сдаться и просто плыть по течению.

На плечи легла тяжелая куртка Ирвина. Запах побережья смешался с терпкостью дубленой кожи.

— Ты замерзла, — прокомментировал молодой человек и ненадолго сжал ладони на ее плечах, но быстро отпустил. — Хочешь еще постоять или пойдем обратно?

В лабиринт скудно освещенных коридоров возвращаться не хотелось. Элль казалось, что ее заперли в доме с призраками: всюду раздавались голоса и шаги, периодически на глаза попадались люди, но они старательно избегали Элль и ее спутника. Хотя даже Ирвин удостаивался куда большего внимания. Сам заклинатель говорил, что дело в том, что тут его считают ходячим результатом эксперимента.

— Мне нравилось вести расследование с тобой, потому что ты не спрашивала, через сколько у меня начнет отваливаться нос. Или не влияет ли возбуждение на скорость разложения, — усмехнулся он.

— Как это случилось? Твое… возрождение.

— Меня убили, — пожал плечами Ирвин, как будто его просто застал врасплох мелкий дождик или окатил из лужи автокэб. — Расследовал одно дело. Как оказалось, за которым стоял капитан Ган. На старости лет решил примкнуть к теневому бизнесу.

— И ты не хотел отомстить?

— Для начала я хотел разобраться, что к чему, а месть вышла сама собой. Буквально перед нашей последней встречей в городе, — он говорил так легко, словно ему ничего не стоило отплатить за отнятую жизнь той же монетой. В минуты злость Элль пыталась перечислить всех, кому хотела бы вернуть пережитые страдания, но даже в собственных фантазиях ей не хватало жестокости, чтобы выйти за пределы безликого перечисления имен.

— И оно того стоило? — спросила она. Ирвин сделал долгий шумный вдох. Взглянул на город поверх плеча Элль, затем вновь в ее глаза.

— Нет, но выбора в тот момент у меня не было, — ему казалось, что простого ответа достаточно, но по лицу Элоизы догадался, что девушка не понимает.

Она и правда не понимала. Она устала жить в мире, который только и делает, что пытается обрушиться в бездну. Где людей могут запросто выгнать из их собственных домов или убить, ради передела власти.

Элль перевела взгляд на Ирвина. Ей показалось, что гуллам изо всех сил держится, чтобы не дать слабину, и в этот момент он сделался таким похожим и близким. Такой же лишенный чего-то важного и используемый остальными. Элль даже стало не по себе от жалости, пробившейся сквозь толстый слой усталости, обиды и недоверия. Она поежилась под ветром и, не в силах выдерживать повисшую тишину, спросила: