— Ничего, — трясла головой она.

— А что ты разлила на мостовой?

— Это духи. Клянусь Рошанной, это духи, — всхлипывала она, но уже как-то отстраненно, будто устала уже бояться, страдать, думать. — Проверьте мои вещи. Там платья, детская одежда, книги и духи.

— Да духи это! — крикнул бородач из толпы. — Она в парфюмерной лавке работала.

Полицейский обернулся к нему, смерил ехидным взглядом.

— А это мы сейчас выясним, что за духи. Заберите все вещи и нарушительницу в участок. Проведем экспертизу.

Толпа недовольно загудела, и заклинатель воздуха тут же предупредительно поднес свисток к губам.

Элоиза знала, что нужно было опустить голову и бочком протиснуться дальше, свернуть в ближайшую подворотню, оттуда в железную калитку и через внутренний двор на параллельную улицу. А оттуда всего ничего дойти до храма. Но вместо этого она шагнула вперед.

— Сэр, я могу проверить. Я независимый консультант, меня нанимали для помощи расследованию на этом участке.

Заклинатель воздуха с любопытством посмотрел на Элль. Прищурил то один глаз, то другой, потом поджал губы, будто решал, стоит ли улыбаться дерзкой девице или все–таки нет. Ограничился плоской полу-улыбкой.

— Независимый консульта-а-ант? — усмехнулся он. — И на каком же деле?

— О «Поцелуе смерти», — ответила Элль.

Полицейский издал кашляющий смешок и посмотрел на девушку.

— Как любопытно, юная мисс. И с кем же вы расследовали дело?

— С Ирвином… Ирвином… — она нахмурилась. До последнего пыталась вспомнить фамилию, но вместо этой информации в голове образовался вакуум, засасывавший все аргументы и уверенность девушки. Дура! Дура! Если тебе есть хоть какое-то дело до человека, то ты обязана знать хотя бы его фамилию.

— С И-и-ирвином, — передразнил заклинатель воздуха. Элль готова была поклясться, еще один подобный выпад, и она засадит ему в лицо первым, что под руку попадется и даже без помощи магии. — Эй, парни, слыхали? Это напарница нашего предателя.

— Что? — Элль заморгала с такой силой, будто на пятый или десятый раз это действие каким-то чудесным образом развеяло бы творившийся на ее глазах кошмар. Может, она бы наконец проснулась?

— То, — заклинатель в конец осмелел и подошел вплотную к Элль. Схватил ее за плечо и крепко сжал пальцы. — Отправляетесь с нами в участок, госпожа независимый консультант.

— Подождите, — возмутилась Элль. — Почему?

— Подозрение в пособничестве, — невозмутимо парировал полицейский.

В стороне принялись возмущаться остальные бездомные алхимики, но несильно. Никто не хотел обменивать перспективу найти хоть какое-то временное пристанище на застенок. К тому же заклинатель воздуха то и дело потрясывал свистком.

— Какое пособничество? — выплевывала слова Элоиза, когда ее уже начали подталкивать к вырулившему из-за угла автокэбу.

Девушка упиралась, но выспавшийся и явно довольный своей работой заклинатель был сильнее.

Сердце забилось под горлом. Элль зажмурилась, кляня все на свете. Она не могла просто застрять в вонючем участке, когда перед ней замаячил шанс сбежать из этого кошмара, оставить все позади раз и навсегда. Она потом разберется, что это было. На что она потратила годы своей жизни. Но она не позволит этому продолжиться.

Она подняла ногу, словно собиралась сделать шаг, а потом с силой всадила каблук в сапог заклинателя. Тот вскрикнул — скорее от неожиданности, чем от боли, — но Элль уже выпуталась. Высвободила руки, сорвала перчатки, пальцы коснулись нитей, что оплетали все вокруг. Хватай любую: шум ветра, биение сердца, натяжение мышц вдоль позвоночника.

После этого пути назад не будет. Закон о неприменении магии, алхимической или какой-либо другой, был суров и не делал ни для кого исключений. Если сейчас она наложит на него дурман, то это конец.

Но кто расследовал, когда тебя одурманили, — напомнил внутренний голос.

И Элль задвигалась, будто в танце. Рисовала невидимые линии, которые складывались в формулу. Она выцепляла нити из всего, что могла поймать. Запах нагретой солнцем Солари, рябь лучей на покатых волнах, отзвуки радио, жасминовый пар пролитых на мостовую духов. Все сплелось в ведомый ей одной узор и обернуло заклинателя невесомым полотном, которое тут же начало таять, как паутина. Полицейского выгнуло, он запрокинул голову назад и уставился прямо в раскинувшееся над ним небо с глупой улыбкой, искренней, как у новорожденного ребенка.

— Бегом отсюда! — только и выкрикнула Элоиза. Сердце билось где-то под горлом от ядреной смеси ужаса от того, что она совершила своими собственными руками, и пьянящего чувства свободы. Магия, что была скована законами и правилами, наконец нашла выход, и полилась, как поток, до сих пор крепко стиснутый каменными объятиями дамбы. Все тело пело, отзываясь приятной усталостью и легкостью. Будто переживания последних недель вырвались и оставили Элль божественно пустой.

Она и сама, вместе со всеми остальными, снялась с места и побежала. Не дворами, не петляя и не пытаясь скрыться, а прямо к храму, по набережной и главным улицам. Толпа за ней с криками и гиканьем бросилась врассыпную. Куда угодно, лишь бы подальше от служителей новых законов.

В крови Элль еще кипело возбуждение. Хотелось обернуться и наложить еще пару чар, не ради самозащиты, а только чтобы почувствовать это пьянящее ощущение, когда магия, оплетенная гневом, обретает форму и жалит, жалит без конца. Погружает жертву в сладкий дурман, из которого выведет только время. Впервые Элль почувствовала себя по-настоящему живой. И теперь не видела объективных причин отказываться от этого чувства, но сама же боялась его. Поэтому с удвоенной силой работала руками и ногами, стараясь пробежать как можно дальше, пока не начнет задыхаться.

Она повернула на очередном перекрестке. До храма оставалось всего ничего, хотя Элль уже едва ли могла вспомнить, зачем ей это нужно, когда она на полном ходу влепилась в крепкую грудь. Ей даже показалось, что что-то хрустнуло, но руки крепко обхватили ее.

— Элль?

Элль и сама не поняла, как узнала Ирвина. Она не успела его толком даже рассмотреть, просто как только ощутила прикосновение, услышала его голос, уже знала — это он.

В крови еще клокотала вырвавшаяся из-под гнета людских законов магия, голову вело, как от вина, и самой себе Элль казалась сильной, смелой… Поэтому она, ни секунды не сомневаясь, развернулась и поцеловала его. Жадно, жарко, будто это было последнее, что она могла успеть в этой жизни.

И в ту же секунду она отшатнулась, почувствовав на языке и губах металлический привкус. Распахнула глаза и увидела… вроде того же Ирвина, но глаза его были черны, и чернота это просачивалась из радужек в белки. Он тяжело и рвано дышал, его трясло, и от него разило смертью. Элль провела голой ладонью по воздуху, кончиками пальцев чувствуя обрывки нитей, что когда-то сплетались в целую жизнь.

— Какого хрена? — выпалила она, готовая сплести еще одно заклятье.

— Элль, подожди, — взмолился Ирвин, через силу протягивая к ней руку. — Все не так, как ты думаешь. Я сейчас все объясню.

— Да ладно? — она вспыхнула от гнева и предупреждающе выставила руки. — Я только что напала на полицейского из-за тебя.

Не самая корректная формулировка, но из-за этого она будет мучаться, когда окажется в безопасности.

— Меня обвинили в пособничестве. А тебя назвали предателем. Не хочешь объяснить мне это?

— Это уже не важно, — вздохнул Ирвин и сделал несколько шагов спиной вперед, пока тени ближайшей подворотни не скрыли его. Элль не хотелось идти следом, но она рассудила, что если будет орать в подворотню с улицы, это будет гораздо подозрительнее. Так что она сделала шаг следом.

— Ах, не важно? А что тогда важно?

— Тебе нельзя возвращаться в храм, — сказал он. — И вообще лучше держись подальше от мест, где тебя могут найти люди Летиции.