— Господин, прошу вас, — Ирвин шагнул было ему наперерез, но тут же вернулся на прежнее место, решив, что целее будет.

Отец жертвы, господин Лерой Шарп, старший советник Верховной Коллегии, проигнорировал детектива и направился к укрытому простыней телу. Сорвал покров и замер, как изваяние, сверля мертвеца взглядом. Несколько мгновений он не двигался, а затем отклонился назад, будто ему выстрелили в грудь, запрокинул голову и, обнажив зубы, расхохотался.

— Ну, сукин сын! Все-таки получил от нее напоследок! Скотина, — плюнул на мертвеца, пнул его напоследок и развернулся.

— Сэр, прошу вас, — подал голос коронер. Ирв даже удивился. Обычно в случае опасности коронер и сам пытался уподобиться трупу.

Лерой Шарп обернулся и смерил коронера взглядом.

— Я в своем доме! Вы не имеете права указывать мне.

— И все-таки побойтесь богов, — вздохнул Ирвин, понимая, что стоит вмешаться. Реплику получше он придумать не успел, и его слова попали прямо в цель. Лерой перевел на него взгляд, полыхающий алым из-за полопавшихся сосудов.

— Если бы боги были, они бы сделали так, чтобы этот ублюдок не рождался, — выпалил мужчина, но его плечи опустились, будто вспышка ярости выжгла в нем последние силы.

— У меня есть пара вопросов, — только и сказал Ирвин. — Можем поговорить в другой комнате?

Господин Шарп кивнул и жестом приказал следовать за ним. Они расположились в небольшой комнате для курения. Окна здесь были плотно занавешены, камин не топился. Единственное зеркало над каминной полкой было покрыто сетью трещин, расползавшихся ровно от центра. На полу лежал комок ткани, которой, должно быть, занавесили зеркало, и в черных складках, как звезды в ночном небе, блестели осколки стакана. Лерой прошел прямо по ним, рухнул в кресло и тут же отвел руку влево, чтобы схватить графин с вином.

Опытные детективы говорили, что, поработав достаточно времени, перестаешь обращать внимание на горе свидетелей, родственников, друзей. Но Ирвину все-таки было жаль этого человека, получившего огромную власть и влияние и потерявшего любимую дочь в собственном доме. Детектив хотел провести опрос как можно быстрее, чтобы не растягивать пытку для господина Шарпа, но тот будто сам хотел помучаться. Поэтому тянул с ответами, язвил, либо отвечал так пространно, что Ирвину приходилось вытягивать из мужчины слово за словом, пока не получится что-то внятное.

Оказалось, что Шарпа дома в ту ночь не было. Он уехал по делам — как выяснилось, к любовнице, которую поселил в квартале Озер. Не хуже Рек, но довольно далеко. Госпожа Шарп же отправилась проведать больную мать, насчет которой даже опытные целители разводили руками. В общем, драгоценная дочь, клявшаяся, что посвятит вечер упражнениям за роялем, осталась предоставлена сама себе и, видимо, решила устроить тайное рандеву с «гребаным подонком». О желании дочери стать супругой этого подонка господин Шарп знал, и даже сам подсуетился, чтобы юноше сосватали какую-нибудь старую деву с неплохим приданым и бедными родственниками, которые будут готовы пареньку руки целовать лишь за то, что он сочетался с их дочуркой узами брака. Как бы ни был мистер Шарп убит горем, своим планом по расстройству личной жизни дочери он гордился. Когда в графине остались считанные глотки, он уже с горькой усмешкой рассказывал, что своими руками дал парню конверт с деньгами, которых хватило бы, чтобы после медового месяца купить домик где-нибудь подальше от Темера. И это не считая приданного «старой девы», которое тоже взялось из кармана господина Шарпа.

Ирвин записывал, прикладывая все усилия, чтобы сохранять невозмутимое выражение лица. Брови так и норовили взметнуться куда-то в сторону затылка, и чем сильнее пьянел господин Шарп, чем глубже он погружался в пучину собственного страдания, тем сильнее детективу хотелось встряхнуть его и вернуть в сознание. Но так нельзя. Это непрофессионально. И уж тем более не стоит говорить о том, что человек, перешагнувший порог смерти, уже глух к страданиям своих близких. Они остаются одни со своей болью и виной и могут пествовать ее столько, сколько угодно. А умерший останется в непроглядной темноте наедине со своими кошмарами.

Ирвин откашлялся, прерывая этот поток мыслей, а потом обратился к господину Шарпу.

— Господин, я понимаю вашу ситуацию и ужасно сожалею.

— О-о-о, — осклабился Лерой Шарп. — Это я ужасно сожалею о вашей ситуации.

Его глаза лихорадочно блестели, а уголки губ дергались, постепенно расползаясь в улыбку.

— О чем вы? — попытался сохранять невозмутимость Ирв.

— О том, что наша доблестная полиция так и не смогла поймать ублюдка, создавшего «Поцелуй смерти». А люди продолжают умирать! Не просто люди — моя дочь! — он повысил голос, но после надрывного «дочь» снова заговорил тихим, рокочущим голосом. — Поверьте, я этого просто так не оставлю. Я сделаю так, что в Темере не останется даже памяти об алхимиках и их преступлениях.

«Твою ж мать», — только и подумал Ирвин.

— У нас сегодня книжный клуб? — Лора удивленно подняла взгляд, когда Элль зашла в магазинчик и застыла у прилавка, стискивая пальцы. Хоть девушка и попыталась привести себя в порядок, выход из автокэба на ходу и пробежка через толпу все-таки сказались на ее внешнем виде. Выглядела Элоиза мягко говоря потрепанной и совершенно потерянной.

Маршрут к книжному магазину она прокладывала совершенно уверенно, легко исключив другие места. К Летиции она не собиралась, там ее ждали только еще большие проблемы, возвращаться к Ирвину не было смысла — там ее искать будут в первую очередь. Особенно, после храма. Была еще подпольная типография, где обитала Милли, конечно… Та, возможно, даже озаботилась бы вопросом безопасности Элль, предложи девушка ей достаточно ценную информацию, но Элоиза отмела и этот вариант. Реши она помогать Милли, то снова оказалась бы втянутой в подпольную возню, просто на этот раз с другой стороны — только и всего. То же самое касалось особнячка Пенни Лауб.

Вариантов оставалось немного: книжный магазин или «Колодец», но от бара Элль отказалась почти сразу. Зная себя, не сомневалась, что либо напьется, либо просто натворит дел. К тому же у нее почти не осталось денег. Все сбережения она хранила под матрасом, не думая, что ей придется выпутываться из сетей Летиции так быстро. По дороге она уже несколько раз успела пожалеть о том, что сбежала, но тут же одергивала себя. Промедление могло сделать положение вещей только хуже.

«Куда уж хуже?» — с едкой заботой поинтересовался внутренний голос.

На вопрос Лоры Элль ответила только лишь скомканным:

— Прости, я не знала, куда еще пойти, — слова давались тяжело, будто впивались в горло, изо всех сил не желая соскакивать с языка.

Веселая улыбка Лоры тут же померкла. Девушка оторвалась от лежавшей на прилавке книги и выпрямилась, отшагнула назад, чтобы рассмотреть Элоизу как будто издалека. Элль даже на мгновение показалось, что только теперь Лора заметила истрепавшуюся юбку, покрытую пятнами блузку, вообще отсутствующую мантию, гнездо на голове.

— Что с тобой случилось? — спросила девушка и тут же обогнула прилавок, чтобы обнять Элль. — Тебя как будто автокэб переехал.

— Вроде того, — усмехнулась Элоиза. — Кажется, я решила уйти с работы. Можно у тебя…

— Коне-е-ечно, — замахала руками Лора. — Мой диван всегда к твоим услугам. А также раковина, ванна и плита, если у тебя будет время их отмыть.

— Я надолго не задержусь.

— Оставайся хоть навсегда, — улыбнулась Ло. — Я бы предложила тебе поработать в магазине, но тут прескверно платят, а начальство просто невыносимое.

— Ты же сама себе начальство?

— А я о чем?! — и снова рассмеялась, крепко обняла Элль, а потом отдала ей ключи от жилища.

Подняться в квартирку Лоры можно было прямиком из магазина. Достаточно было пройти мимо стеллажа со справочниками и книгами рецептов, чтобы оказаться в закутке, где на серой шторе висела от руки написанная табличка «только для персонала». За шторой-то как раз и скрывалась дверь, которую можно было открыть первым ключом.