«Прости».

Нужно было найти Элль. Благо, до храма было недалеко.

***

На долю секунды все внутренние органы зависли и перевернулись. Лицо обдало закатным жаром и холодным ветром, а рукава мантии захлопали, как крылья. Уже через мгновение ноги ударились о брусчатку, удар волной прошелся до самого позвоночника, оставляя звенящее эхо. Элль шумно выдохнула, невольно улыбнулась от проснувшихся воспоминаний. Когда-то, почти два года назад, она не раз пользовалась окном вместо двери и даже научила этому экстравагантному способу перемещений сына госпожи Верс. Тогда ее сердце тоже заходилось от волнения: Доминик говорил, что если Летиция застанет их вместе, то им несдобровать. И они крались по темным коридорам, сдерживая нервные смешки и желание коснуться друг друга, как будто это могло решить все их проблемы.

Летиция тогда их поймала как раз под окном и пригласила на чай. Так и состоялось неловкое знакомство, после которого Элль еще много раз наведывалась в палаццо, и каждый раз Летиция пристально рассматривала ее шею, взглядом выискивая следы беспорядочных нетерпеливых поцелуев.

Тогда Элль была другой. Тогда ее захлестывало возбуждение, как при невинной шалости, рвавшееся наружу смешками. Теперь она стискивала зубы и кулаки. Не дала боли от приземления утихнуть и направилась вслед за Сармой и ее подругой.

Девушки издалека помахали алхимику на мосту, и тот ответил им едва заметным кивком, но Элль даже издалека видела, что он увидел и ее. Увидел, и продолжил стоять неподвижно, как изваяние.

Элоиза шумно вдохнула и ускорилась, почти переходя на бег, чтобы обогнать благородных девиц. Покачивающиеся перья на шляпках остались позади вместе с недовольными возгласами и постукиваньем каблуков, а Элль неслась вперед.

Уже показались ступени, ведущие на мост. Элль вцепилась в каменные перила, подтягивая себя выше. Стало тяжело дышать, на лбу выступила испарина, а Доминик так и стоял, глядя на нее сверху-вниз. Он слегка развернулся, чтобы закатные лучи высветили его лицо.

«Он похудел», — отметила про себя Элль, и даже эта мысль вызвала в ней не жалость, а едкую обиду. Она подхватила подол платья и мантии и, шагая через две ступеньки, взлетела вверх.

Доминику оказалось достаточно сделать один шаг, чтобы оказаться с ней лицом к лицу.

Так близко, что у Элль перехватило дыхание от его вида, его пронзительного змеиного взгляда. Он впился им в ее лицо, лишая возможности пошевелиться.

Вся решимость испарилась. Ревущая ярость затихла. Доминик был так близко, а Элль не могла сообразить, что делать дальше. Все это время он был призраком ее воспоминаний, образом, настолько далеким, что она была ему благодарна. Она много раз представляла, как спросит: «За что ты сделал это?». Или как ударит его по лицу, такому острому, что можно порезать ладонь. А теперь замерла, не в силах решиться.

Доминик же улыбнулся. Распахнул объятия, словно приглашая. Элль прикрыла глаза, чувствуя болезненную разницу. Воспоминания хлынули горячей волной. Раньше этого небольшого жеста было достаточно, чтобы ее позвоночник стал мягким, будто расплавленным, чтобы она припала к нему, и весь остальной мир перестал ее волновать. Теперь же она смотрела на него, ощущала его близость, но не чувствовала ничего. Просто знала, что перед ней — предатель и убийца. И от этого кристального осознания становилось не по себе. Будто это и не она вовсе застыла на мосту.

Дом так и не дождался объятий. Улыбнулся и протянул руку, коснулся кончиками пальцев щеки девушки.

— Элли, — промурлыкал он. — Не смог удержаться и захотел взглянуть на тебя. Как всегда, прекрасна. Как куколка.

Ладони в перчатках вспотели. Даже через слой ткани Элль чувствовала, как натянулись ее собственные нити. Она не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть, слишком поздно осознав, что Доминик уже оплетает ее своими чарами. Прямо посреди улицы, при свидетелях, а самое главное — без формул и сигилов. Элль широко распахнула глаза. Доминик улыбнулся, но как-то кривовато, болезненно. А она так и не могла пошевелиться.

— Ты не рада, — Доминик принялся заботливо поправлять одежду на ней, — А я-то думал, ты будешь искать встречи со мной. Забавно, но сегодня нас сама судьба свела. Я был уверен, что ты в это время стоишь на коленях на вечерней службе.

— Зачем? — с трудом шевельнула губами Элль. Каждый вдох требовал усилий, а вопросы всё множились, и она задала тот единственный, что набатом звучал в ее голове.

Доминик наклонил голову. Снова улыбнулся. Мягко и нежно — так казалось Элль раньше. Но теперь она ясно видела, что его глаза оставались безразличными, по-рептильи холодными, и от этого вся его гримаса приобретала вид хищного оскала. Стало мерзко. Элль скривилась и, к собственному удивлению, отшатнулась. Брови Дома дернулись вверх, но улыбка стала только шире.

— Поверишь, если я скажу, что соскучился? Я жить без тебя не могу, — пророкотал он и дернулся вперед.

Элль перехватило дыхание, когда его рука оплела ее талию, останавливая падение. Светлые прямые пряди упали на ее лицо, губы Доминика оказались так близко, что Элль смогла рассмотреть корки сухой кожи. Захотелось отвернуться, но он все равно приблизился к ней так, чтобы дыхание щекотало кожу.

— Так хотела меня увидеть, а теперь бежишь? Ну, беги, милая Элли, — и прижался к ее рту своими губами. Голова закружилась от запаха табака и алкоголя. Элль уперлась в его плечи, пыталась оттолкнуть, но с каждым мгновением ее силы таяли, а хватка Доминика становилась все крепче, грозясь вот-вот раздавить, сломать позвоночник девушки одним движением.

Воздуха не хватало, перед глазами заплясали черные мушки, ворот платья врезался в горло. Элль впилась ногтями в плечи Доминика, но пальцы будто загребали песок. Она замотала головой, но рука Дома легла ей на затылок, не позволяя отвернуться. Черных мушек становилось все больше, пока они не заполонили собой все. Тело обмякло. Элль провалилась в темноту.

***

— Простите, дамы, — алхимик улыбнулся подошедшим девушкам. — Городская сумасшедшая.

Он указал в сторону пошатывающейся девицы. Та, запинаясь, шла дальше по мосту. Тонкие белые пальцы скользили по перилам, считывая каждую неровность. Мисс Сарма Тоуви выдала безупречную светскую улыбку и махнула рукой.

— Все в порядке, мистер…

— Для вас просто Дом.

— Тогда зовите меня Сарма. А это Аманда.

— Рад встрече, — молодой человек поклонился и приложил руку к сердцу. — До меня дошли слухи, что вам нужно любовное зелье, от которого ваш возлюбленный не сможет жить без вас?

— А до нас дошли слухи, что вы можете такое приготовить, — кокетливо улыбнулась Сарма.

Алхимик пожал плечами и похлопал себя по карманам.

— Как знать, как знать. Для начала ответьте, — он обернулся к Аманде. — На что вы готовы ради любви?

Заклинательница камня в землистого цвета мантии недовольно фыркнула и дернула подбородком.

— На всё, — отрезала она. Доминик улыбнулся.

— Тогда с вас пять сильверов. Добавьте в еду и хорошенько перемешайте.

С этими словами он вытащил из кармана флакон с розовой мерцающей жидкостью.

Аманда помедлила, но все-таки взяла флакон, так и не изменив своей недовольной мины. Бутылочка была совсем маленькой, ее запросто можно было принять за украшение или духи. Сарма уже отсчитывала монеты, украдкой улыбаясь в сторону подруги.

— Не забудьте пригласить меня на свадьбу, — улыбнулся алхимик, принимая монеты. Украдкой оглянулся через плечо, но Элоиза уже исчезла.

***

Улица ушла из-под ног. Мир перевернулся раз, другой, сжимая Элль до состояния комка оголенных нервов. Вспышками мимо проносились образы. Солнечные блики замелькали перед глазами, а желудок прижался к горлу. Элль вцепилась в перила — или ей казалось, что там были перила, — и умудрилась сохранить равновесие. Выпрямилась, борясь с нахлынувшей тошнотой, и осмотрелась.

Впереди тянулся длинный, выложенный мрамором, коридор. По правую руку лили свет витражные окна. Они смотрелись слишком новыми рядом с пережившим века камнем. Проходившая мимо староста рассказывала стайке новичков, что во время революции витражи ручной работы вынесло взрывом, и позже их пришлось восстанавливать по архивным снимкам. В этот раз поставили зачарованные стекла, которые даже в самую пасмурную погоду могли отдавать накопленный в знойные дни солнечный свет.