Как на Юге, так и на Севере волонтерские полки оставались тесно связанными со штатами, где они были набраны. Волонтеры сами избирали многих офицеров, а губернаторы назначали остальных. Роты, а порой и целые полки, часто состояли из добровольцев, набранных в одном и том же поселке, городе или округе. Роты из близлежащих городов сводились в полки, получавшие цифровое обозначение в хронологическом порядке их образования: например, 15-й Массачусетский пехотный, 2-й Пенсильванский кавалерийский, 4-я Огайская добровольческая артиллерийская батарея и т. д. Некоторые роты и полки формировались и по принципу национальной принадлежности: 69-й Нью-Йоркский был одним из многих полков, состоявших из ирландцев, 79-й Нью-Йоркский был полностью укомплектован шотландскими горцами, одетыми в килты, во многих полках большинство составляли солдаты немецкого происхождения. Случалось, что в одну роту или полк входили братья, кузены, отцы и дети. Жители одной местности или одного происхождения сохраняли сильное чувство локтя, что помогало поднимать боевой дух как в тылу, так и на фронте, хотя, с другой стороны, такое преимущество оборачивалось внезапным горем семьи или округи, если такой полк оказывался наполовину выкошен в битве, что случалось довольно часто.

Стандартно укомплектованный полк в обеих противоборствующих армиях состоял из тысячи человек, сведенных в десять рот, однако в течение нескольких месяцев погибшие и демобилизованные по болезни существенно уменьшали его ряды. Медицинское освидетельствование рекрутов зачастую было поверхностным. Последующее расследование обстоятельств вербовки в союзные войска показало, что 25% рекрутов следовало отправить домой по состоянию здоровья — многие из них вскоре были комиссованы из действующей армии. В течение года после своего формирования численность среднестатистического полка уменьшилась вдвое или даже больше вследствие болезней, боевых потерь и дезертирства. Вместо того чтобы зачислять новых добровольцев в старые полки, штаты, гордясь количеством выставленных частей, предпочитали формировать новые. Из 421 тысячи добровольцев, поступивших в армию на трехлетний срок, только 50 тысяч пополнили состав старых полков. Профессиональные военные критиковали такой подход за неэффективность и трату времени. В результате части были далеки от оптимальной численности, к тому же бывалые ветераны лишались возможности обучать необстрелянных новобранцев. В 1862 и 1863 годах многие ветеранские полки шли в бой, имея в составе лишь 200–300 человек, тогда как новые несли необязательные потери по причине неопытности солдат.

Заслуженные солдаты также сожалели о практике избрания офицеров в добровольческих полках. Если предположить, что армия не является политическим институтом, что в ней царят тяжелое учение, суровая дисциплина и беспрекословное подчинение приказам, то тогда, действительно, выборы офицеров ни к чему. Однако в американской традиции граждане даже на военной службе остаются гражданами. Они голосовали за конгрессменов и губернаторов, так почему бы им не выбирать и капитанов с полковниками? В начале стихийной мобилизации 1861 года потенциальные офицеры самонадеянно полагали, что военные навыки можно быстро приобрести. Суровая действительность разрушила это представление. Многие офицеры, получившие назначения, благодаря своему политическому влиянию, расписались в полной некомпетентности. Солдат Пенсильванского полка летом 1861 года сетовал: «Полковник Робертс показал себя несведущим в простейших маневрах войск. В нашем полку полностью отсутствует всякая стройность… Ничему не уделяется своевременное внимание, никто не заглядывает в завтрашний день… Нас вполне справедливо можно назвать сбродом, не годящимся для встречи с настоящим врагом». Офицеры, поддавшиеся панике при Булл-Ране и оставившие своих солдат самостоятельно отражать атаки врага, были признаны виновными в беспорядочном бегстве нескольких федеральных полков. «Лучше обидеть тысячу амбициозных соискателей воинского звания, — комментировала Harper’s Weekly, — чем лицезреть еще одно бегство, во главе которого будут полковники, майоры и капитаны»[645].

Только 22 июля, на следующий день после поражения при Булл-Ране, союзный Конгресс одобрил создание военных советов, которые должны были принимать у офицеров экзамены и смещать тех, кто их не пройдет. В течение следующих нескольких месяцев сотни офицеров были уволены или подали в отставку добровольно, чтобы не встречаться с экзаменационной комиссией. Это не положило конец практике выборности офицеров или их назначения губернаторами по политическим мотивам, но хотя бы установило минимальные стандарты компетентности для таких назначенцев. По мере того как война затягивалась, присвоение офицерского звания за боевые заслуги становилось все более популярной мерой в ветеранских полках. К 1863 году союзная армия почти прекратила избирать офицеров.

Подобная практика дольше сохранялась в армии Конфедерации, к тому же южане до октября 1862 года не учреждали экзаменационных комиссий для офицеров. Однако офицеры южан, по крайней мере на виргинском фронте, в первые год-два войны делали свою работу лучше северных коллег. Во-первых, главнокомандующий силами Союза Уинфилд Скотт решил в 1861 году держать свою небольшую регулярную армию отдельно, не смешивая ее с добровольческими частями. Сотни офицеров и сержантов регулярной армии могли бы стать хорошими инструкторами для волонтерских полков и придать им тактическую выучку, но Скотт оставил их в своих частях, порой очень далеко на границе, пока необученные волонтеры гибли и получали ранения в Виргинии под командой некомпетентных офицеров. На Юге же, наоборот, регулярной армии не было вовсе, но те 313 офицеров, уволившихся из армии Соединенных Штатов и поступивших на службу в войска Конфедерации, внесли решающий вклад в первоначальный перевес южан.

Во-вторых, военные школы Юга выпускали большое число курсантов, предоставив Конфедерации ядро квалифицированного офицерского корпуса. В 1860 году из восьми военных «колледжей» семь находились в рабовладельческих штатах. Виргинский военный институт в Лексингтоне и «Цитадель» в Чарлстоне справедливо гордились той ролью, которую их выпускники сыграли в войне. В 1861 году треть всех старших офицеров виргинских полков составляли выпускники института в Лексингтоне, а из 1902 человек, когда-либо обучавшихся там, 1781 сражался на стороне южан. Когда конфедератские полки выбирали офицеров, кандидатами обычно были люди хоть с какой-то военной подготовкой. Большинство же офицеров-северян, пришедших из мирной жизни, вынуждены были учиться на собственном опыте, зачастую ценой поражений и жертв.

Политические соображения играли свою роль при назначении не только младших офицеров, но и генералов. И Линкольн, и Дэвис поступали, сообразуясь с мнением Сената, учитывая факторы партийной принадлежности и происхождения из того или иного штата при назначении как генералов, так и членов кабинета и почтмейстеров. Многие политики имели виды на бригадирские погоны для себя или своих друзей. Линкольн был особенно заинтересован в поддержке войны со стороны демократов, поэтому назначил на генеральские должности многих видных представителей этой партии, среди которых были Бенджамин Батлер, Даниэл Сиклз, Джон Макклернанд и Джон Логан. Чтобы заручиться солидарностью крупных этнических меньшинств Севера, он не обделил и их лидеров — генералами стали Карл Шурц, Франц Зигель, Томас Мигер и многие другие. Дэвису нужно было утолить воинское честолюбие могущественных региональных политиков, поэтому он дал генеральские погоны таким деятелям, как Роберт Тумбз из Джорджии, Джон Флойд и Генри Уайз из Виргинии.

С точки зрения политики такие назначения были оправданны, но на поле битвы иногда оборачивались катастрофой. «Вручение командования таким лицам, как Бэнкс, Батлер, Макклернанд, Зигель и Лью Уоллас, мало чем отличается от убийства, — писал карьерный офицер, выпускник Вест-Пойнта Генри Хэллек, — однако сдается мне, что воспрепятствовать этому невозможно»[646]. «Политический генерал» стало выражением, практически синонимичным некомпетентности, в особенности среди северян. Правда, были исключения. Некоторые из тех, кого назначили по политическим соображениям, действительно превращались в первоклассных командиров (к примеру, Фрэнк Блэр и Джон Логан). Выпускники Вест-Пойнта Улисс Грант и Уильям Шерман получили свои первые назначения при содействии конгрессмена от Иллинойса Элиху Уошберна и сенатора от Огайо Джона Шермана (брата Уильяма). Как бы то ни было, профессионалы из Вест-Пойнта занимали большинство командных постов в обеих армиях, и некоторые из них показали себя гораздо хуже, чем «генералы от политики». «Гражданские генералы» порой горько сетовали на засилье «вест-пойнтовской клики», управляющей армиями как закрытыми корпорациями, контролирующей воинское производство и оставляющей лучшие командные посты за собой.