Эти повторные призывы запутывали современников в той же мере, что и позднейших историков. В действительности процесс вербовки в союзных штатах, как и в штатах Конфедерации, сопровождался вспышкой энтузиазма на местном и региональном уровнях, но превращался в неразбериху на уровне национальном. Небрежное выполнение военным министром Кэмероном административных функций разочаровало дельных и хватких губернаторов. «В лагере находятся 2400 человек, причем вооружены лишь меньше половины, — писал губернатор Индианы Мортон Кэмерону в начале войны. — Откуда такая задержка в поставках оружия?.. До сих пор нет офицера, который бы сформировал из новобранцев боевой отряд. Нет ни фунта пороху, ни единого снаряда или какого-либо обмундирования. Позвольте спросить вас, в чем причина?» Несколько месяцев спустя Улисс Грант, командовавший лагерем союзной армии в Кейро, высказал общую жалобу: «Транспорта отчаянно не хватает. У меня нет санитарных повозок. Присланная форма почти вся отвратительного качества, да и той мало. Мои люди в большинстве вооружены старыми, к тому же чинеными кремневыми ружьями… Интендантству практически не выделяют средства, поэтому правительственные кредиты исчерпаны». К концу июня Кэмерон стал отклонять предложения о присылке новых полков. 4 июля в послании Конгрессу Линкольн был вынужден с сожалением констатировать: «Одна из самых больших трудностей — избежать прибытия войск до того, как их можно обеспечить всем необходимым»[644].
Штаты, города и частные лица вызвались исправлять промах федеральных властей. Большинство губернаторов созвали легислатуры, принявшие решение об изыскании средств для оснащения и снабжения полков за счет штата. Губернаторы послали своих агентов в Европу, где те конкурировали друг с другом и с агентами конфедератов, вздувая цены на излишки оружия в Старом Свете. Штаты заключали контракты с текстильными и обувными фабриками на поставку формы и сапог. Муниципалитеты собирали деньги на набор и оснащение «собственных» полков. Возникали добровольные общества, такие как, например, нью-йоркский «Комитет обороны Союза», формировавшие полки, оснащавшие их всем необходимым и арендовавшие корабли или поезда, чтобы отправить их в Вашингтон. Группа женщин и врачей-северян организовала «Санитарный комитет Соединенных Штатов» для укрепления слабой и устаревшей инфраструктуры военно-медицинской службы.
Первые части северян, как и южан, были одеты в различную униформу: полки из Массачусетса и Пенсильвании носили синее, из Висконсина и Айовы — серое, вермонтцы также были облачены в серое, но с изумрудной отделкой, черные брюки и красные фланелевые рубахи отличали солдат из Миннесоты, а солдаты из Нью-Йорка были экипированы в яркие «зуавские» наряды: красные мешковатые штаны, пурпурные куртки и красные фески. Словом, собравшиеся в Вашингтоне союзные войска выглядели как участники карнавала. Многообразие цветов формы в обеих армиях и встречающееся ее сходство у противоборствующих сторон приводили в первых сражениях к трагической путанице, когда друзья принимались за врагов, а враги — за друзей. Федеральное правительство вскоре исправило эту ситуацию, одев своих солдат в форменные светло-синие брюки и темно-синие мундиры регулярной армии.
Во второй половине 1861 года военное министерство избавило штаты от необходимости кормить, одевать и вооружать солдат Союза, но этот процесс омрачали проявления неэффективности, спекуляции и коррупции. Чтобы выполнить заказы на сотни тысяч экземпляров формы, текстильные фабриканты использовали материал под названием «шодди», получаемый путем переработки шерстяных обрезков и старого платья. Вскоре это словечко стало обозначать форму, изнашивающуюся через несколько недель, просящие каши ботинки, расползающиеся одеяла и вообще некачественное снаряжение, поступающее для оснащения полумиллионной армии, то снабжение, которое смогло быть налажено за несколько быстро пролетевших месяцев. Железные дороги обсчитывали государство; некоторые подрядчики поставляли ружья для армии по 20 долларов за штуку, купив эти излишки по 3,5 доллара за штуку; ушлые барышники продавали по баснословным ценам хромых лошадей. Из-за подобных «коммерческих оборотов» Саймон Кэмерон стал мишенью как справедливой, так и несправедливой критики: он заключал контракты без какой-либо конкуренции, а также предоставил подозрительно большое количество подрядов компаниям своего родного штата Пенсильвания. Военное министерство в большом объеме осуществляло перевозки посредством Северной центральной железной дороги и Пенсильванской железной дороги, в которых сам Кэмерон и его помощник Томас Скотт имели прямые финансовые интересы.
Палата представителей создала следственный комитет по делу о контрактах, вынесший в середине 1862 года порицание Кэмерону за неудовлетворительное управление. К тому времени Линкольн уже давно избавился от министра, отправив его посланником в Россию. Новым военным министром стал Эдвин Стэнтон — адвокат из Огайо с пронзительным взглядом и невероятной работоспособностью, недолгое время служивший генеральным прокурором в администрации Бьюкенена. Демократ, бывший к тому же невысокого мнения о Линкольне, Стэнтон после своего назначения в январе 1862 года военным министром резко поменял и свои политические пристрастия, и отношение к президенту. Он прославился неподкупностью и бесцеремонным отношением не только к военным подрядчикам, но и вообще ко всем окружающим.
Еще до новой метлы Стэнтона сумбурная мобилизация 1861 года практически закончилась. Снабженческий аппарат армии перестал набивать себе шишки, более того, в работу была привнесена толика эффективности. Экономика Севера развернула производство на нужды армии в таких масштабах, что федеральные войска вскоре стали самой откормленной и щедро экипированной армией в мире. Северяне были во многом обязаны этим Монтгомери Мейгсу, ставшему генерал-квартирмейстером армии Союза в июне 1861 года. Мейгс был одним из лучших в своем выпуске Вест-Пойнта и сделал блестящую карьеру в инженерных войсках. Он руководил, например, строительством нового купола Капитолия и прокладкой Потомакского акведука, снабжавшего водой Вашингтон. Его опыт в общении с военными подрядчиками позволял ему внести порядок в хаос контрактов, заключавшихся в первое время войны, и уменьшить масштабы воровства. Мейгс отстаивал конкуренцию везде, где это было возможно, вместо применения системы определения цены «издержки плюс фиксированная прибыль», которая так нравилась производителям, которые, раздувая расходы, увеличивали и свои прибыли.
Почти все, что было необходимо армии, за исключением оружия и продовольствия, поставлялось квартирмейстерской службой: форма, шинели, обувь, вещмешки, зарядные сумки, фляги, столовые приборы, одеяла, палатки, бараки-времянки, лошади, мулы, корм, упряжь, подковы и передвижные кузницы, повозки, уголь или дрова для топки; в ее ведении находились корабли для снабжения войск по воде, а также склады для централизованного хранения и распределения припасов. Требования к материально-техническому обеспечению армии Союза были гораздо выше, чем у конфедератов. В основном военные действия велись на Юге, то есть «серые» были ближе к источникам снабжения. Вторгшиеся на территорию южных штатов северяне, наоборот, вынуждены были разворачивать сети извоза, служебных железных дорог и портов. В среднем в армии Севера, действовавшей на вражеской территории, на каждые сорок человек полагалась одна повозка, а на два-три человека — одна лошадь (включая кавалерийских и тягловых) или мул. Таким образом, ударной армии из 100 тысяч человек требовалось 2500 транспортных повозок и по крайней мере 35 тысяч животных, а также 600 тонн продовольствия ежедневно. Хотя во время некоторых знаменитых эпизодов войны — Виксбергской кампании Гранта или марша Шермана через Джорджию и обе Каролины — армии Союза отрывались от своих баз и снабжались за счет местного населения, такие случаи все же были исключением.
Мейгс, блестяще выполнивший свою миссию, также был безвестным героем войны, только со стороны северян. Под его контролем было потрачено 1,5 миллиарда долларов — почти половина прямых военных расходов Союза. Он заставил действующую армию отказаться от использования больших и тяжелых палаток «Сибли и Адамс» и перейти на легкие двухместные, которые солдаты-янки прозвали «собачьими» палатками, а их потомки — «щенячьими». Квартирмейстерская служба снабдила изготовителей одежды точными мерками для пошива формы — это привело к появлению стандартных размеров гражданской одежды, вошедших после войны в обиход. Постоянная нужда солдат в новой обуви подтолкнула к повсеместному внедрению новой машины для пришивания заготовки к подошве. В этом и многих других аспектах Мейгс и его служба оставили неизгладимый след в жизни американцев.
