Таким образом, 4 сентября для форсирования армией Ли Потомака в 35 милях выше Вашингтона имелись как политические, так и сугубо военные причины. Перед началом кампании армия, усиленная тремя дивизиями, переброшенными из-под Ричмонда, насчитывала около 55 тысяч человек. Но вследствие многих причин — утомления, голода, желудочных расстройств из-за употребления в пищу незрелой кукурузы, кровавых мозолей от маршей босиком по каменистым дорогам — солдаты стали отставать тысячами. Одна жительница Виргинии, чей дом стоял на Потомаке, так описывает этих страдальцев: «Когда я говорю, что они были голодны, я просто не могу передать то чувство крайнего голода, которым были наполнены их запавшие глаза. Весь день они бродили группами от одного дома к другому с одной и той же монотонной просьбой: „Я провел на марше и в окопах полтора месяца, и мне было нечего есть кроме зеленой кукурузы. Я очень прошу вас дать мне немного еды“… Четыре года каждое лето я видела, как через наш город проходили и южане, и северяне… Отбившиеся от строя находились, естественно, всегда, но ни до ни после я не видела ничего подобного… То, что они вообще могли маршировать и сражаться, кажется мне невероятным»[959].
Большинство солдат, впрочем, 6 сентября с энтузиазмом вошли в город Фредерик, распевая «Мэриленд, мой Мэриленд». Однако, как и в Кентукки, их встречали не с тем радушием, на которое они рассчитывали — это была юнионистская часть Мэриленда, и мятежники не внушали жителям никакого доверия. Один из горожан описывал их как «самых грязных солдат и офицеров» из тех, что ему доводилось видеть: «Их одежда… не менялась неделями. Вонь распространилась на всю округу»[960]. Хотя военные в целом обращались с гражданским населением более достойно, чем северяне, оплата припасов деньгами Конфедерации не могла вызвать расположение мэрилендцев. Несмотря на холодный прием, Ли упорно следовал инструкциям президента Дэвиса и подготовил обращение «К жителям Мэриленда». «Мы пришли, — говорил генерал, — с выражением глубочайшего сочувствия за все те несправедливости, что были причинены жителям штата, связанного с Югом сильными общественными, политическими и торговыми узами… помочь вам сбросить ярмо угнетателей и позволить вновь наслаждаться неотчуждаемыми правами свободных граждан»[961]. Красноречивым ответом на это пылкую речь было молчание. Вторжение постигла первая неудача.
Вторая была вызвана настоящим ударом судьбы, лишний раз доказавшим, что правда может оказаться невероятнее любого вымысла. Хотя Ли и принимал во внимание, что его армия будет заниматься реквизициями на захваченной территории, ему было необходимо наладить хоть какую-то доставку припасов через долину Шенандоа; особенно это касалось боеприпасов. Однако этот путь был заблокирован федеральным гарнизоном в Харперс-Ферри. Известный под прозвищем «железнодорожной бригады», этот гарнизон должен был охранять железную дорогу Балтимор — Огайо, а также Чесапикский и Огайский каналы. Когда вторгшиеся конфедераты перерезали эти артерии к востоку от Харперс-Ферри, Макклеллан советовал Хэллеку включить гарнизон в Потомакскую армию, шедшую от Вашингтона наперерез Ли. Но Хэллек отказался; его решение не было обосновано стратегически, но случайно позволило завлечь Ли в ловушку.
Чтобы уничтожить гарнизон, напав на него с тыла, Ли задействовал почти две трети своей армии, построил их в три колонны (крупнейшей из них командовал Джексон) и наметил местом их соединения высоты, господствующие над Харперс-Ферри. Планируя без всякого труда расправиться с 12-тысячным гарнизоном «синих мундиров», Ли намеревался вновь собрать свою армию для броска на Гаррисберг раньше, чем Макклеллан успеет пересечь хребет Саут-Маунтин, прикрывавший мятежников с фланга. Уже в третий раз за три кампании Ли разделил свою армию перед лицом превосходящих сил противника. Одному из офицеров, выразившему свои опасения, Ли ответил: «Вы не знакомы с генералом Макклелланом? Он способный командир, только слишком уж осторожный… Его армия деморализована и распалась на части, она не будет готова к наступательным операциям (так, по крайней мере, думает сам генерал) еще три-четыре недели. До этого времени я рассчитываю выйти к Саскуэханне»[962].
Но вместо трех-четырех недель у Ли было лишь три-четыре дня, прежде чем враг оказался перед ним лицом к лицу. По правде говоря 70 тысяч солдат Макклеллана (вскоре их стало 80 тысяч) двигались в поисках Ли довольно осторожно — Макклеллан был убежден, что у южан 110-тысячная армия, хотя в действительности их было только 50 тысяч. Однако янки более не были деморализованы, а 13 сентября их осмотрительный полководец сорвал баснословный джек-пот. В поле около Фредерика два солдата федеральной армии нашли копию приказов Ли, в деталях раскрывающих цели и направления движения четырех частей его армии: в эту бумагу легкомысленный офицер конфедератов завернул три сигары. Благодаря сказочному везению Макклеллан узнал, что каждая часть армии противника находится в нескольких милях от других, а два самых крупных соединения — в 20–25 милях друг от друга, причем их разделяет река Потомак. Теперь Макклеллан мог провести всю армию через перевалы Саут-Маунтин и разгромить армию Ли по частям, прежде чем та сумеет воссоединиться. Макклеллан видел эту возможность — одному из своих генералов он торжествующе произнес: «Мне останется только убраться восвояси, если с этой бумагой в руках я не побью Бобби Ли»[963].
Хотя Макклеллан был воодушевлен перспективами, он вовсе не собирался бросаться вперед сломя голову: в конце концов, мятежники по-прежнему «превосходили» его числом. Вместо того чтобы начать передислокацию немедленно, он составлял тщательные планы и не отдавал своим людям приказа выступать, пока не наступил рассвет следующего дня, 14 сентября. Таким образом, прошло уже восемнадцать часов с того момента, как Макклеллан узнал о планах Ли. Как показало дальнейшее развитие событий, эта задержка позволила Ли собрать армию воедино и спасти ее. Один житель Мэриленда из числа сочувствующих Конфедерации стал свидетелем реакции Макклеллана на найденные документы и поспешил информировать об этом Джеба Стюарта, передавшего это известие Ли уже ночью 13 сентября. Ли приказал своим войскам заблокировать перевалы через Саут-Маунтин. На следующий день два союзных корпуса вступили в бой с дивизией Дэниела Хилла, защищавшей проход Тернер. Понеся тяжелые потери, отважные солдаты Хилла укрывались за скальными выступами и деревьями и держались, пока подоспевший Лонгстрит и сгустившиеся сумерки не остановили федералов. Отойдя под покровом ночи, эти части южан предоставили основным силам дополнительный день. Тем временем другой союзный корпус под командованием Уильяма Франклина после отчаянной перестрелки с тремя бригадами конфедератов прорвался через проход Крэмптон в шести милях к югу. Несмотря на огромное численное превосходство, Франклин двигался на юг навстречу южанам, осаждавшим Харперс-Ферри, крайне нерешительно и не успел прибыть вовремя, чтобы спасти его гарнизон.
Хотя добрая половина армии Ли к северу от Потомака избежала катастрофы, вторжение в Мэриленд казалось обреченным. На следующий день вся союзная армия должна была перевалить через Саут-Маунтин. Единственным подходящим для южан путем отхода была долина Шенандоа, но после того как Ли узнал о том, что Джексон рассчитывает взять Харперс-Ферри 15 сентября, он передумал отходить. Он приказал всей армии сконцентрироваться у Шарпсберга — мэрилендской деревни в одной миле от Потомака, где Ли решил дать сражение. Возвращение в Виргинию без боя казалось ему постыдным. Кроме того, это могло поставить под угрозу усилия дипломатов, искавших признания мировых держав, а также подорвать оптимизм соотечественников. Наконец, уже дважды побив федералов, Ли полагал, что сможет сделать это и в третий раз, так как по-прежнему считал Потомакскую армию деморализованной.
