Многие гражданские лица с обеих сторон, но особенно на Юге, видели картины войны и сами вдыхали ее запах. Большинство боев в мае и июне 1862 года проходило практически у ворот Ричмонда. Немалое число из 21 тысячи раненых при Севен-Пайнс и в Семидневной битве привезли в город. «Мы жили в одном огромном госпитале и дышали запахами склепа», — вспоминала одна из жительниц Ричмонда[867]. Церкви, гостиницы, склады, магазины, амбары, даже частные дома служили временными госпиталями. Белые женщины сотнями записывались в медсестры, а рабов мобилизовали в санитары или могильщики.
Как и в армии Союза, конфедераты оказывали первую помощь раненым в полевых госпиталях, расположенных рядом с полем брани или непосредственно на нем. На Юге медлили с учреждением военных госпиталей для лечения и реабилитации тяжелораненых, а также серьезно заболевших солдат. Поначалу такие госпитали появлялись по инициативе местных органов или частных лиц. В конце 1861 года эту функцию взяла на себя медицинская служба конфедератов. В Ричмонде было учреждено несколько военных госпиталей, главным из которых стал госпиталь на холме Чимборазо к востоку от города — крупнейшее в мире учреждение подобного типа. Он насчитывал 250 павильонов, в каждом из которых могло разместиться от 40 до 60 пациентов, и 100 палаток, рассчитанных на 8–10 выздоравливающих каждая. Однако к июню 1862 года, когда в город стали поступать тысячи раненых, лишь часть этого комплекса была готова, поэтому многие умерли под открытым небом, так как их негде было положить. Шок, испытанный после Семидневной битвы и последующих сражений в Виргинии, вызвал расширение и модернизацию военных госпиталей Юга.
Этот шок в сочетании с наглядным примером женщин-добровольцев в Ричмонде и Коринте (Миссисипи) также заставил медицинскую службу, ранее высокомерно относившуюся к медсестрам, пересмотреть свои взгляды.
Накануне Гражданской войны Флоренс Найтингейл была образцом для подражания женщин как Англии, так и Америки. Найтингейл произвела революцию в не выдерживавшей никакой критики британской медицинской службе во время Крымской войны. Она возвела уход за ранеными в ранг профессии, а в 1860 году организовала первую в мире школу сестер милосердия при больнице святого Фомы в Лондоне. Когда война пришла в Америку, некоторые белые южанки предлагали свои услуги в качестве медицинских сестер или устраивали небольшие госпитали для раненых солдат. Одним из лучших являлся госпиталь в Ричмонде, учрежденный Сарой Луизой Томпкинс, которой Джефферсон Дэвис в конце концов присвоил звание капитана, потому что ее лечебница была признана военным госпиталем.
Эти примеры опровергают предрассудки об «утонченных леди», работавших в военных госпиталях. Для белой леди было допустимо ухаживать за больными в домашних условиях или даже в хижинах рабов, но в сугубо мужской среде военных госпиталей им было делать нечего — там происходило такое, что нельзя было видеть никакой женщине. Женщины должны были сидеть дома, делать бинты, вязать солдатам носки и создавать комфортную обстановку для испытавших тяготы сражений мужчин. Несмотря на то, что на первом этапе войны превалировала именно такая точка зрения, многие южанки из хороших семей презрели неодобрение своих отцов и братьев и добровольно пошли в сестры милосердия. Одной из них была 27-летняя Кейт Камминг из Мобила, которая в апреле 1862 года отправилась в Коринт, где истерзанная армия Борегара пыталась прийти в себя после сражения при Шайло. Камминг писала: «В ответ на заявление о недопустимости нахождения здесь благородной леди я поинтересовалась, что бы на это сказали мисс Найтингейл и сотни благородных леди из Великобритании, которые отправились с ней в Крым!»[868]
Когда Камминг прибыла в гостиницу Коринта, занятую под госпиталь, она побледнела от ужаса. «Ничего из услышанного или прочитанного не сравнится с тем кошмаром, что я видела своими глазами». Но она и сопровождавшие ее сестры милосердия перебороли желание убраться прочь и немедленно включились в работу. «Всю ночь я провела, промывая солдатам раны и принося им пить, — писала она в своем дневнике. — Солдаты лежат во всем доме на своих одеялах точно в том виде, в каком их принесли с поля битвы… Спертый воздух, поднимавшийся от массы тел, поначалу вызывал у меня головокружение и тошноту, но вскоре я привыкла. Мы много передвигаемся, а при необходимости что-то подать солдатам становимся на колени прямо в кровавую жижу, но не обращаем на это внимания»[869].
Камминг и другие белые женщины, состоявшие сестрами милосердия в военных госпиталях летом 1862 года, были добровольцами. Официально санитарами в армии являлись солдаты, назначаемые в наряд (зачастую это были сами выздоравливающие), и «обслуживающий персонал» из числа рабов — повара, прачки и уборщики. Некоторые из белых дам-добровольцев оказались «благотворительницами на час», которые, поиграв несколько дней в медсестру, вернулись домой, но большинство стали бесценными помощницами, так что многие военные врачи, первоначально сопротивлявшиеся присутствию белых женщин, постепенно изживали свои предрассудки. Главный врач военного госпиталя в Данвилле (Виргиния) даже стал предпочитать медсестер солдатам-санитарам, которых он называл «неотесанными деревенскими простофилями», неспособными «отличить касторку от шомпола, а настойку опия от ямы в земле». В сентябре 1862 года Конгресс Конфедерации выпустил закон, по которому многие белые женщины включались в состав государственной военно-медицинской службы[870]. После войны вклад сестер милосердия, которым рукоплескало общество, будет увековечен, как и жертвы солдат Конфедерации[871]. Многие другие женщины, не работавшие непосредственно в госпиталях, также вносили свою лепту, организуя по всему Югу сбор средств, чтобы обеспечить больных и раненых или их семьи провизией, различными благами и деньгами. Эти действия были частью всеобщей мобилизации ресурсов на ведение тотальной войны, объявленной в 1862 году. Таким образом, женщины Юга вовлекались в общественную жизнь в невиданном прежде масштабе, и именно благотворительная деятельность во многом способствовала их эмансипации и позволила сойти с пьедестала неземной женственности, который так ограничивал их жизнь.
Примерно то же самое происходило и с их северными сестрами, которые, будучи к началу войны уже значительно более эмансипированными, включились в дело с той же энергией и в еще большем количестве. Главным двигателем их активности был Санитарный комитет Соединенных Штатов. Эта влиятельная организация, крупнейшее добровольное общество из тех, что когда-либо учреждались в стране, где вообще желанием «объединяться по интересам» было трудно кого-нибудь удивить, выросло из конгломерата различных обществ содействия армии, которые начали появляться уже в дни после падения Самтера. Этими обществами руководили женщины, опиравшиеся на опыт, приобретенный в обществах по борьбе с рабством, защите прав женщин, трезвости, в образовательных организациях, религиозных миссиях и так далее. Элизабет Блэквелл, первая американка, получившая, вопреки насмешкам мужчин, степень доктора медицины (в 1849 году), организовала митинг трех тысяч женщин в Куперовском институте в Нью-Йорке 29 апреля 1861 года. На этом митинге присутствовали и несколько видных политиков-мужчин, а итогом его стало образование Центрального женского общества помощи (WCAR — Women’s Central Association for Relief), призванного координировать деятельность многочисленных мелких обществ. Первоначальной задачей Общества была организация курсов медицинских сестер — первых в США. Также Общество стало ядром Санитарного комитета Соединенных Штатов.
«Санитария», как ее стали вскоре называть, брала пример с Британского санитарного комитета, действовавшего во время Крымской войны. Грязь и первобытные санитарно-гигиенические условия привели к распространению болезней и инфекций, косивших союзную армию в Крыму, что вызвало всплеск реформ в Великобритании. В США большое количество медицинских работников обоих полов хотели организовать подобный комитет, чтобы улучшить положение в федеральной армии. 15 мая делегация выдающихся врачей (одни мужчины), возглавляемая Генри Беллоузом, видным унитарианским священнослужителем, интересовавшимся также и проблемами медицины, отправилась в Вашингтон в качестве представителей WCAR и его дочерних организаций. Первым делом эта делегация столкнулась с оппозицией со стороны военно-медицинской службы, начальник которой, заслуженный ветеран, проведший 43 года в регулярной армии, был против вмешательства назойливых штатских и скептически оценивал перспективы женщин-медсестер. Тогда члены делегации обратились к его прямому начальнику — военному министру Кэмерону — ик самому президенту. Поначалу Линкольн не увидел большой пользы в помощи гражданских лиц медицинской службе, говоря об этом как о «пятом колесе в телеге», но уступил и 13 июня подписал приказ, учреждающий Санитарный комитет Соединенных Штатов[872].
