Из внутреннего кармана мундира вытянул кожаный бумажник и вытащил оттуда несколько банкнот, фотографии женщины в кружевах, сложенную вчетверо карту с пометками. Всё это быстро исчезло в походной сумке.

Пока казак деловито обшаривал всего одного офицера, повстанцы с диверсантами деловито собирали всё снаряжение солдат. Действовали они быстро, собирая амуницию в большие мешки, а многочисленные винтовки связывали в охапки. Немногочисленные револьверы откладывали в одну сторону, винтовки в другую. Казалось бы, нам было нужно одно лишь только вооружение, но вот индийцы явно выглядели куда хозяйственнее. Они стягивали с солдат немногочисленные каски, лишали трупы обуви, отбирали ножи и офицерские пехотные сабли.

Неожиданно к железной дороге подъехала подвода с сытым конём. Индийцы стали собирать ящики с боеприпасами, собирая самые популярные калибры и даже не брезгали артиллерийским боеприпасом. Да, пушек у сопротивления сейчас не было, но их всё ещё возможно использовать для создания самодельных взрывных устройств, а повзрывать нам ещё придётся прилично.

Я посмотрел на часы, оттянув рукав. С момента первого взрыва прошло уже больше получаса и нужно было как можно быстрее сбегать с места сражения. Даже в ночной темноте высокий столб чёрного дыма можно увидеть за многие километры, а значит сюда рано или поздно прибудут британцы, а они церемониться с мародёрствующими «бандитами» точно не будут.

— Уходить пора. — крикнул я Синдбаду, довольно потирающего ладони при виде разгромленного поезда. — Завтра все будут знать о войне.

Утром первого апреля началось не с безобидных шуток, не с криков муэдзинов и не с привычного базарного гула, а с далёкого грохота взрывов, доносившихся со стороны Саханпурской дороги. Город ещё спал, но воздух уже был наполнен тревожным током надвигающейся беды. Офицеры-британцы, привыкшие к слепому повиновению, в тот день заметили странные взгляды своих подчинённых — не страх, не покорность, а холодную решимость.

В тот день повстанцы действовали как единый организм, как оркестр, дирижируемый палочками русских диверсантов. Всю ночь отряды повстанцев, переодетые в крестьянские и купеческие наряды, закладывали артиллерийские снаряды и самодельные мины под рельсы. Когда броненосец, шедший из Амритсара с подкреплениями для гарнизона, рухнул под откос в районе Паипата, стало понятно, что Дели отрезан. Телеграфные линии были перерезаны ещё раньше, и теперь британское командование в городе металось в слепой ярости, не понимая, с какой стороны будет нанесён следующий удар.

Нападение случилось оттуда, откуда его нельзя было ожидать. Роты сипаев третьего Мадрасского полка, считавшихся оплотом индийской лояльности, в полном составе перешли на сторону восставших. Когда британские офицеры попытались восстановить дисциплину в их рядах, загремели первые выстрелы внутри города. Те, кого вчера ещё называли «верными псами Империи», сегодня стреляли в своих командиров без колебаний. Кровь лилась по казарменным дворам, и скоро к бунтовщикам присоединились солдаты других частей. Кто-то шёл за идею свободной Индии, кто-то — из страха, но главное было то, что дисциплина рухнула, как карточный домик.

На улицах самого города уже кипели бои. Повстанческие отряды, вооружённые всем, начиная от современных винтовок и револьверов, заканчивая луками и копьями, в едином порыве атаковали полицейские участки и правительственные здания. Британские чиновники в панике бежали в Красный Форт, надеясь спастись за его толстыми стенами.

К полудню Дели был практически полностью в руках повстанцев. Остатки британских частей заперлись в арсенале, но их сопротивление уже не могло изменить исхода дня. Город ликовал. На улицах кричали: «Индия свободна!», но самые проницательные уже понимали — это только начало. Империя не смирится с потерей своей жемчужины. Где-то за горизонтом уже собирались тучи — эшелоны с войсками, корабли с пушками, телеграммы в Лондон. Но в этот день, под палящим апрельским солнцем, казалось, что невозможное стало реальностью.

Единственные места, где оставалось правление британцев внутри города, так это крепкое кирпичное здание арсенала и Красный Форт — успевшее устареть укрепление, стены которого оставались крепкими, но не настолько, чтобы удерживать даже лёгкие полевые пушки, часть которых теперь появилась на вооружении повстанцев.

— Получилось удивительно быстро. — сказал я Синдбаду.

Мы стояли на крыше трёхэтажного дома одного из британских дворян, живущих в городе. Мы осматривали форт, где спрятались выжившие и вовремя сориентировавшиеся чиновники и сам гарнизон крепости, целиком и полностью состоявший из англичан и шотландцев. Взять его с ходу приступом не получилось, и европейцы отчаянно отстреливались, раня и убивая бесчисленные группы штурмующих.

Единственная городская крепость была исполнена из песчаника. Стены форта, выдержавшие натиск моголов и персов, теперь дрожали под огнём собственных пушек. Огонь немногочисленной артиллерии смог отбросить британцев со стен. Европейцы понимали, что после такой отчаянной обороны, погибели многих повстанцев, сдача крепости станет для них смертью, а потому они отчаянно отстреливались из каждой бойницы.

Повстанцы накатывались волнами, как муссонный ливень. Сначала действовали робко, стреляя из наваленных на улицах баррикад, затем набегали уже большими группами, стараясь забраться на стены при помощи самодельных длинных лестниц. Вот только картечь выкашивала первые ряды, оставляя на улицах кровавые лужи. Британские офицеры, ещё час назад кутавшиеся в кители от утреннего холода, теперь в рубашках, заляпанных порохом, командовали огнём с хриплой яростью на устах.

Потом грянул взрыв. Диверсанты, пробравшиеся через дренажные туннели времён Шах-Джахана, подорвали пороховой склад у Водяных ворот. Огненный смерч вырвался в небо, осветив на мгновение весь город багровым заревом. В образовавшийся пролом хлынула толпа — солдаты, сипаи, ополченцы и простые горожане, вооружённые всем, что только попадалось под руку.

Британцы отстреливались до конца. Они отступали в Диван-и-Ам, где когда-то судили мятежников, и теперь сами стояли спиной к резным мраморным стенам, паля в наступающих. Но когда в окнах появились факелы, а в воздухе запахло керосином, даже самые стойкие поняли — война для них окончена.

— Не радуйся раньше времени, князь. — заявил мне в ответ Синдбад, наблюдая за тем, как над взятой крепостью поднимаются три флага.

Первое полотнище было чёрно-зелёным с серебряной звездой посередине — символ восставших сипаев. Второй был зелёным, с красной узкой каймой по контуру, а в центре было восьмиконечное солнце — флаг отряда кашмирцев и сикхов, подошедших на помощь перед самым началом восстания из Лахора. Третий был простым белым полотном с изображением ладони — флаг народных дружин.

— Думаешь, что скоро подойдут британцы? Телеграфные столбы порушены на многие километры вокруг. Нам приходится отправлять вестовых для общения.

— Неизвестно, что сейчас творится в Бенгалии. Если японцы будут догадливы, то сегодня же Бенгалия вспыхнет, а иначе восстание в том краю будет обречено на провал. К тому же наши союзники на севере всё ещё блокируют гарнизоны англичан.

Стоило отдать должное чутью Синдбада. Через два дня в Дели, ставшей революционной столицей во всей Северо-Восточной Индии, стали стекаться гонцы с посланиями. Восстание текло по всему региону волной цунами. Город за городом, поселение за поселением сходились под власть восстания. Лишь в немногочисленных портовых городах английские гарнизоны оказывали сопротивление, отстреливаясь на все боеприпасы. Очень мешали имеющиеся в гарнизонах пулемёты, которых практически не было у кипящих от революции индийцев. Всё же, пулемёты не позволяли даже сипаям, прекрасно понимая проблемы с их лояльностью и смертоносностью столь скорострельного вооружения. Именно пулемёты приносили восставшим страшные потери.

Фронта как такового не было. Всё же, силы повстанцев и англичан были не столь большими, чтобы растягиваться в длинные фронтовые линии на обширных землях Индостана. Даже бои исходили не столь часто, поскольку сельская местность встала на помощь повстанцам, а англичане подтягивали с юга подкрепления, медленно осознавая масштабность происходящего, но постепенно стягивали войска к древней могольской столице.