В этот момент Ольга выстрелила. Грохот револьвера разорвал ночь. Пуля ударила стрелка в бок, он вздрогнул, но не упал — лишь развернулся в сторону девушки, уже поднимая винтовку.

— Нет!

Я рванулся вперёд, подгоняемый адреналином и забыв о боли, о всём. Правая рука в быстром движении вынула кинжал, блеснувший в холодном свете луны. Расстояние между нами исчезло за два быстрых шага.

Стрелок резко развернулся, но было слишком поздно. Я врезался в него плечом, сбивая с ног, и мы рухнули на мокрую землю. Винтовка выскользнула из рук незнакомца, и наступила моя очередь атаковать. Кинжал вонзился в тень, в плащ, в пустоту. Стрелок увернулся, резким движением выставляя локоть — удар пришёлся в ребро, выбивая воздух.

Я откатился, чувствуя, как боль в плече разливается огнём, но снова бросился вперёд. Теперь — только так. Только в ближний бой, где его винтовка — бесполезна, где его выучка давит, но не гарантирует победы. Я тоже был не пальцем деланный и готов сражаться до конца, как это было раньше — при помощи холодной стали заточенных клинков.

Клинок блеснул — он парировал предплечьем, лезвие скользнуло по коже, оставив тёмную полосу. В ответ — удар коленом в живот. Я прогнулся, но не отпустил кинжал, цепляясь за его руку, за плащ, за что угодно, лишь бы не дать оторваться.

Противник воспользовался самым бесчестным, эффективным приёмом, который только существовал в ближнем бое — удар в промежность. Я едва успел сместить бедро так, чтобы хоть немного ослабить попадание, но даже так перед глазами возгорелись звёзды. Хватка ослабла, я отпустил незнакомца и повалился на бок, всеми силами пытаясь подавить болевые ощущения.

Затем на меня посыпался целый град страшных, полных жестокости ударов — били по спине, груди, ногам, голове. Каждое попадание ощущалось так, будто я был разгорячённой заготовкой, по которой сыпали ударами крепкие молотобойцы. Голова моментально загудела, кости затрещали, моля о пощаде, но Ольга не стреляла. Я не понимал, что с ней, а потому приходилось держаться из всех сил.

Удача сверкнула мне белозубой улыбкой в абсолютно случайный момент — я ткнул ногой в пустоту и попал под колено незнакомца. Он поскользнулся и повалился на меня пластом, прижимая к промёрзшей земле. При падении он успел приложить меня по плечу, от чего я едва не потерял сознание, но всё же смог удержаться в сознании и мобилизовать все силы, оказавшись сверху в состоянии партера. Мой кинжал улетел куда-то в сторону, но здесь под руку попал камень — невесть какое оружие, но я принялся колотить противника со всех возможных сил, используя и без того не самые великие запасы сил. Лицо незнакомца под моими ударами превращалось в кашу. Он пытался закрываться руками, но стоило мне совершить удачный удар в область левого виска с зажатым в ладони камнем, как защита стрелка иссякла, но я уже не мог остановиться. Удар. Удар. Ещё удар. Я превратился в машину, ведомую только лишь желанием убить эту сволочь, решившую покуситься на мою жизнь и жизнь моей жены. Мне хотелось крови, и я добывал её, несмотря на боль, усталость и пронизывающий всё тело холод.

Хлопнул новый выстрел, и я поплыл. Бок обожгло болью, сознание уходило быстро, стремительно. Темнота перед глазами не просто стала плотной. Я уже понимал, что неожиданная лёгкость на поясе, где висела кобура, была не просто так. Эта сволочь выхватила револьвер у меня из последних сил и добавила в моём теле новое отверстие.

Ольга что-то говорила. Она торопилась, наверняка звала меня, но я уже не слышал, отправляясь в приятные объятия небытия.