— Ладно, не кипятись, князь. — агент выставил вперёд поднятые вверх ладони в защитном жесте. — Всё нормально. Просто подумал, что они чуть лучше будут выглядеть, но что есть, то есть.

— Тогда рассказывай, какие новости есть. Я здесь две недели почти торчу и вообще без понятия, что рядом происходит.

— Да ничего хорошего. — агент отмахнулся и присел на патронный ящик. — Нам пора начинать скоро. Нет у нас столько времени, чтобы ещё две недели ждать.

— Что изменилось? — спросил я, облокачиваясь на верстак. — Оперативная обстановка изменилась?

— Не то слово. — агент сунул в зубы сигарету, но поджигать не спешил. — Вести из южной Индии пришли. Говорят, что в Мумбаи высадился корпус австралийских военных. С первого по четвёртый скаутские стрелковые полки. Ребята серьёзные и их, практически точно, на север перебросят, а этого никак допускать нельзя. Слишком велик шанс того, что они сразу же будут Дели защищать, а нам критически важно этим городом овладеть.

— Дели? Столица же Калькутта.

— А это уже вторая новость. Британцы собираются перенести столицу в Дели. Дескать, удобнее, транспортные узлы ближе, да и индусов там больше, а их критическое большинство по всему полуострову.

— И ты хочешь взять город сразу?

Ответом мне послужил согласный кивок, и я присвистнул, понимая весь титанический объём задач, который теперь предстал перед нами. Дели, по сравнению с нынешней столицей, был городом не столь большим — всего четверть миллиона населения, но даже так взять будущую столицу с наскока будет не так легко.

Я знал, что Дели, несмотря на отсутствующий статус столицы, оставался значимым историческим центром могольской и более ранней власти, что могло бы сыграть на легитимность будущей повстанческой армии. К тому же, город выступал важным логистическим центром, поскольку железные дороги связывали город с Лахором, Бомбеем и Калькуттой. Да и гарнизоны с военными складами никуда не денутся, а если ими овладеть, то это сильно облегчит ситуацию со снабжением повстанцев.

— Значит нужно действовать быстро. — я подошёл к доске, на которой в подвале была растянута английская карта Индии. — Город к осаде точно не готовят — фронты слишком далеко. Гарнизон не большой — всего четыре тысячи британцев сейчас, ещё столько же из австралийцев будет, но большая часть гарнизонов на севере от города. — я ткнул обратным кончиком карандаша в два места, обозначая Мирутский и Мерхатский военные лагеря. — Если мы сможем отрезать город с трёх сторон, то взять его будет не сложно. Критически важно порубить телеграфные столбы и железную дорогу разобрать, чтобы подкрепления с других сторон не подтянули. Если по науке действовать, то подрываем все Ж/Д узлы со всех сторон города, одновременно с этим критически важно все центры связи взять под свою руку: частные и государственные почтовые отделения и телеграф. Новости всё равно просочатся, но позволит нам времени выиграть, чтобы город к обороне подготовить и северные лагеря отсечь.

— Значит, будем действовать.

На востоке мы были меньше, чем через неделю, соединившись с небольшой агентурной ячейкой, сосредоточенной вокруг Дели. Именно русских шпионов и диверсантов было не столь много, но здесь сосредоточилось немало радикальных повстанцев, уже практиковавших официально «бандитский», а неофициально «партизанский» метод борьбы с колониальными властями, нападая на английские лавки, их торговые караваны и любые другие объекты, которые считали связанными с британцами.

Объединившись, мы залегли в сельской территории, между поселениями Суланпура и Гургаона. Именно здесь пролегала железная дорога, ведущая от южной Индии в сторону Дели. Насыпь была невысокой, растительность лёгкой, но небольшой отряд в дюжину голов спрятать смогла.

На дворе была ночь. Лунный свет, пробивающийся сквозь редкие облака, серебрил уходящие на север рельсы. В пятидесяти шагах от насыпи и дорожного полотна, в редких кустарниках мы и расположились, ожидая прибытия железнодорожного состава, который должен здесь оказаться с секунды на секунду.

В моих руках была небольшая деревянная коробка, от которой в сторону железной дороги тянулись едва заметные провода, скрывающиеся в невысокой траве. Подрывная машинка была самая простая, образца «мясорубка» с вращающейся рукояткой сбоку — крутани десяток раз эту рукоять и случится взрыв. Сама же мина не была замаскирована и просто лежала под одной из толстых рельс. Заряда в ней хватит для того, чтобы не просто выворотить рельсу, но и подкинуть весь железнодорожный состав. В дополнении к ней было ещё несколько мин дальше по путям, но те работали по нажимному принципу и заряда в них было значительно меньше, но рельсы погнёт знатно.

Семён, лежавший от меня по левую руку, напряжённо вслушивался в тишину, прижимая ухо к земле. Казак сосредоточился настолько, что от него едва не шли разряды статического электричества. Казалось, прикоснись к нему и моментально получишь мощнейший разряд.

— Идёт. — прошептал казак, скидывая с плеча винтовку.

Поезд появился из-за холмов, напоминая в ночи чёрного змея, извергающего угольные облака дыма. Мощный паровоз, четырнадцать вагонов — если верить данным разведки, то трое из них везли боеприпасы для гарнизонных бойцов Дели, тогда как в остальных ехали лошади и пехота со всем вооружением. Вполне возможно, что вместе с рядовыми солдатами едут и их офицеры, а потому цель становилась только привлекательнее.

— Все готовы? — Синдбад обвёл всех взглядом и посмотрел на меня. — Готовься, князь.

Поезд приближался, грохот стальных колёс нарастал, земля дрожала, а воздух всё сильнее наполнялся запахом угля.

— Давай! — приказал шпион.

Я как бешенный завертел рычагом. Сначала была вспышка — ослепительная, рвущая ночь пополам ярким рукотворным солнцем. Затем раздался страшный грохот, от которого содрогнулся воздух, а над поездом воздух пошёл маревом. Рельс взметнулся вверх, скрученный как волос на бараньей шкуре. Паровоз клюнул стальным носом, со стальным лязгом сходя с рельс. Вагоны, налетая друг на друга, складывали гармошкой, стёкла бились, металл скрежетал так, будто из-под земли прорывался древний монстр.

Тишины после подрыва не наступило. Стоило только составу съехать с насыпи и остановиться, как из вагонов посыпались люди. Часть была оглушена взрывом, ранена ударом, другие вовсе были контужены. Однако, не всех взрыв оприходовал так сильно — некоторые из пехотинцев, после раздавшейся команды на английском, принялись палить из винтовок в белый свет, как в копеечку.

— Огонь! — коротко скомандовал Синдбад.

Из кустов, с небольшого холма, из-за широких валунов скоро захлопали винтовки. Двенадцать стволов стреляли быстро, создавая быстрый огонь. Расстояние было мелким для полноценных винтовок, а потому пули прошибали насквозь каждого, кто встречался на их пути.

Англичане метались, пытаясь организовать хотя бы какое-то подобие обороны вокруг разбитых вагонов. Офицер с рассечённым лицом и помятой фуражкой орал приказы, раздавал затрещины и зуботычины, пытаясь подогнать своих солдат. Его команды тонули в грохоте выстрелов, свисте рикошетов и криках раненых. Он попытался было поднять одного из оглушённых пехотинцев, но сразу же его сразила пуля, пробившая его горло.

Перестрелка длилась не дольше нескольких минут. Всего десять минут адского грохота, но затем затянулась обманчивая тишина. Где-то в темноте, освещаемой остовом разрушенного поезда, кричали раненые, метались по земле подожжённые кони, потрескивали языки пламени, лижущие обшивку развороченного вагона. Я поднял руку, призывая отряд диверсантов начать атаку на оставшихся после диверсии людей.

Семён первым подошёл к убитому офицеру в окровавленном мундире, уже начинающем буреть. Казак ловким движением перевернул тело и начал быстро обирать карманы британского солдата. Вскоре на его руку перекочевали иностранные часы швейцарского производства, а на поясе появилась кобура с револьвером.

— «Веббли» шестой модели. — пробормотал казак, проверяя барабан оружия. — И патронов парочка десятков найдётся. Неплохо, очень неплохо.