Бойцы развернулись, выхватывая оружие. Один из них, видимо старший, что-то рявкнул, и они разом открыли огонь.

Пули засвистели над головами, чиркая по каскам. Несколько огненных шаров пролетело мимо. Мы ответили короткими очередями, не давая им опомниться. Двое татар рухнули как подкошенные, остальные метнулись в разные стороны, пытаясь уйти из-под обстрела.

— Беречь того, с нашивками на рукаве! — рявкнул я, заметив среди бойцов одного, явно отличавшегося одеждой.

Годунов кивнул и рванул вперед, почти в упор выстрелив в мотоцикл под тем самым всадником. Машина рухнула, а татарин кувырком полетел на землю. Через несколько секунд Ермак уже был рядом, приставив ствол к его голове.

— Ну-ка, покажись, птичка, — проворчал он, срывая с пленного шлем.

Под ней оказалось бледное, перекошенное злобой лицо. Не мурза, нет. Но и не простой гонец. Явно кто-то из командиров.

— Кто такой? — прищурился Годунов.

Пленный что-то прошипел по-своему, то ли проклял, то ли просто обматерил.

— Да он нам ещё расскажет, — я хмыкнул, глядя вслед несущемуся бронетранспортёру. — Главное, чтобы не ушел броневик. Ребята, заканчивайте тут и мчим следом!

А вдали, за холмами, уже слышался рёв моторов и грохот взрывов — отряды схлестнулись между собой. Я только хмыкнул — у татар точно не было шансов. И на что они надеялись? Просто проскочить комарами сквозь оконную марлю?

За несколько минут наши татары были разоружены и быстро упакованы. Они почти не сопротивлялись. Видели, что ведари играть не собирались и могли запросто перерезать сухожилия на ногах особо ретивым бегункам.

Мы же с Годуновым и Ермаком устремились следом за броневиком. Конечно, может это было и глупо, но мы понадеялись на силу Кольчуг Души. Убить сразу не убьют, даже если выпустят по каждому заряд из противотанкового оружия, а вот от магических атак мы и так увернёмся — опыт есть.

Броневик мчался впереди испуганным носорогом. Также ничего не разбирал на своём пути и стремился только оказаться как можно дальше от нас. Мы же быстро сокращали дистанцию.

Кого же так опекали? Кто был внутри бронированной банки?

Броневик вилял по степи, подпрыгивая на кочках, но мы не отставали. Мотоциклы ревели моторами, а ветер по-разбойничьи свистел в ушах.

Раздались выстрелы, рядом с колёсами начали взмётываться фонтанчики земли. Из амбразуры броневика высунулся ствол и застрочил короткими очередями. Пули цокали по нам, но Кольчуги Души гасили удар, оставляя лишь синяки под кожей.

— Бьют по колёсам! — рявкнул Годунов, едва уклонившись от очереди, прошившей землю рядом с ним.

— Ну нет, так не пойдёт, — проворчал Ермак, одной рукой держа руль, а другой на ходу заряжая мобильный гранатомёт. — Давайте притормозим этого красавца!

Он прицелился, выждал момент, когда броневик на секунду замер на гребне холма, и выстрелил. Граната просвистела в воздухе и — бах! — угодила прямо в корму. Взрывом сорвало бронелист, из-под которого повалил чёрный дым. Машина резко дернулась в сторону, но не остановилась.

— Живучая тварь! — крикнул я, прибавляя газу.

Броневик теперь ковылял, но всё ещё пытался уйти. Из люка высунулся татарин, что-то яростно крича и размахивая автоматом. Я, не задумываясь, метнул огненный шар — тело дёрнулось и бесформенной массой свалилось на крыло.

Мы вплотную подобрались к борту. Ермак, цепляясь за поручни, перекинулся на крышу, а я рванул вперёд, чтобы отсечь путь. Броневик резко затормозил, но было поздно — Годунов уже прыгнул на капот, уперев ствол в лобовое стекло.

— Выходите по-хорошему! — рявкнул он. — Или будем выковыривать! Я лично потом в каждом поковыряюсь!

Внутри что-то зашевелилось. Дверь приоткрылась, и первым делом оттуда вывалился мужчина-водитель — он сразу поднял руки, показывая, что ничего не собирается предпринимать. Здоровенный такой, на быка похожий. Взгляд злой, прямо растерзать нас готов. Потом показалась рука в дорогой, но измазанной пылью одежде.

— Не стреляйте… — прозвучал по-русски женский голос. — Пожалуйста, не стреляйте!

Из броневика, спотыкаясь, выбралась сперва пожилая женщина, а за ней с испуганным выражением лица вышла молодая, красивая женщина в богатой одежде.

— Ну вот, — я усмехнулся, подходя ближе. — Кого же мы тут поймали?

— Шайтана вы поймали! — неожиданно зло выкрикнула старуха. — Падите на колени перед нами и тогда мы может быть вас и простим!

— Да у меня что-то колено болит, маманя, — хмыкнул Ермак. — Может я сразу шмякнусь ничком, да и вся недолга? А чего? Хлебалом в полынь вот упаду и буду тут лежать, молодой и красивый.

— Ах ты, пёс неверный! — зашипела старуха, сверля Ермака бешеным взглядом. — Смеешь зубы скалить, когда перед тобой сама Сююмбике, дочь Юсуф-бия! Пятая жена Сахиб-Гирея!

— Всего лишь пятая? — хмыкнул я в ответ. — Тогда понятно, почему так мало охраны было…

— Она дочь бия Ногайской орды! Как ты смеешь, баран, говорить такие слова? — продолжила старуха бесноваться.

— О-о, важная птица! — Годунов присвистнул, похаживая вокруг них с автоматом на груди. — Ну теперь понятно, почему за вами такой караван гнался. Только вот незадача — родословную свою в плену рассказывать придётся.

Молодая женщина, та самая Сююмбике, резко подняла голову:

— Вы не понимаете, с кем связываетесь! За нас отомстят! Лучше отпустите сейчас же, пока не началось то, что нельзя остановить!

— То есть как это — «нельзя остановить»? — я наклонился к ней и сделал притворно-заинтересованное лицо. — Это что, угроза? Или вы нам сейчас пророчество выложите, а мы ахнем и сразу же начнём каяться и кланяться?

Старуха вдруг плюнула мне под ноги:

— Ты, щенок, даже не представляешь, какая кара тебя ждёт! Крым не прощает таких оскорблений!

— Крым? — Ермак притворно удивился. — А мы-то думали, вы просто за грибами выехали. А оно воно как… Крым!

— Смешно, — молодая ханым вдруг резко изменилась в лице, и в её глазах вспыхнул холодный, почти змеиный блеск. — Смейтесь, пока можете. Скоро такой возможности не будет.

— Ну всё, хорош лясы точить! — я хлопнул в ладоши. — Ну что, друзья, берём красавиц с собой? Или оставим тут степным духам пообщаться? Разденем, разуем и…

— Не трогайте госпожу! — прогудел водитель. — Я буду биться за неё до последней капли…

Он не успел договорить — земля под его ногами взметнулась, из неё вырвались корни, которые во мгновение ока опутали мужчину с головы до ног.

— А так будешь биться? — хмыкнул я в ответ. — У нас есть поговорка: «Не говори гоп, пока не перепрыгнул!» Сейчас мы с твоей госпожой вольны сделать всё, что душе угодно и…

— Не смейте! Не надо! Лучше меня первую! — неожиданно упала на колени старуха. — Лучше меня насилуйте, звери, а госпожу не троньте.

Это было так неожиданно, что мы сперва даже охренели от такого предложения. Ну неужели мы так были похожи на насильников?

Потом Ермак врубил шута:

— Иван Васильевич, я должен это делать? Нет, если надо для царства Русского, то я постараюсь… Пусть мне и будет это неприятно, но, чего же не сделаешь ради такого великого дела…

— Если вы причините нам какой-нибудь вред, то за вашими головами придут! — дрожащим голосом произнесла Сююмбике.

— Да? Ну это многое меняет, — пожал я плечами. — Ох, если бы мне давали после каждой угрозы рубль, то казна русская никогда бы не оскудела.

— Не будем мы вас насиловать, — проговорил Годунов. — Слишком плохо вы о нас думаете.

Он остановился возле Сююмбике и откровенно начал ею любоваться.

— Не смей ко мне подходить! — пролепетала она. — Иначе я себя заколю.

— И чем же?

— Кинжалом! — она выхватила из-за пояса небольшие ножны и ахнула. — Пусто…

— Ну, про то, что вы слишком плохо о нас думаете, я поторопился сказать, — усмехнулся Годунов и на вытянутой руке покачал стыренный кинжальчик, украшенный драгоценными камнями. — Но и вы поймите нас правильно — кто же такую красоту портить будет? Только уроды какие-то. А мы не такие!