Его фраза лишь подливает масла в огонь.

Я резко поворачиваюсь и бью его ладошками. По груди, рукам — куда попадает. Мои удары слабые, отчаянные, но я не могу прекратить.

Он сводит брови к переносице и никак не реагирует. А когда я замахиваюсь, чтобы дать ему пощёчину, Хисанов цепляет моё запястье.

— Не заигрывайся, девочка, — строго заявляет.

— Я не просила целовать меня. И отвозить в больницу тоже. Вы мне противны! — холодно бросаю я, но мой тон звучит неуверенно.

И он слышит это.

— Как скажешь. А теперь сядь ровно. Или мне придется успокоить тебя.

Неужели заставит силой? Внутри накатывает теплой волной… Нет! Хватит.

Словно пугливый зверёк, я отползаю дальше.

Да, он остановился. Не стал принуждать. Но лучше не бросать ему вызов. Добром это не кончится.

Я закрываю глаза и стискиваю пальцы. Его голос, его прикосновения — все это остается со мной. Запускает фантазии, от которых пульсирует жар.

Мы приезжаем в частную клинику, и доктор назначает анализы, ставит капельницу. Всё закручивается, как в калейдоскопе.

Я медленно пробуждаюсь в палате. Осматриваюсь. Никого нет. Свет приглушен.

Зато на тумбочке лежит моя сумка. Я вытягиваюсь и достаю телефон.

Час ночи. Уже так поздно?

— Стас, наверно, волнуется, — тихо шепчу я.

И отправляю ему сообщение, что скоро буду дома.

Быстро переодеваюсь, оставляя дурацкие крылья, венец и наряд.

Джинсы с толстовкой приятно закрывают всё тело.

У выхода из клиники я замечаю машину Хисанова. Черный, блестящий внедорожник, который перекрыл выход.

Я бросаюсь в сторону, но потом замечаю его. Он стоит в метрах десяти и разговаривает по телефону.

Голос звучит жестко, почти яростно. Не завидую его собеседнику.

Вновь прохожу машину, и вдруг щелкает безумная идея. Я оглядываюсь. Хисанов все еще не замечает меня.

Я достаю красную помаду, что использую для выступлений. И пишу на стекле:

«Сволочь».

Адреналин бьет в кровь. Это глупо и рискованно. Но безумно приятно.

Когда я заканчиваю, то добавляю еще несколько штрихов, чтобы надпись стала ярче и заметнее. Будут долго отмывать.

— Что ты устроила⁈

Я резко оборачиваюсь. Хисанов стоит в нескольких шагах, телефон все еще в руке, но его внимание полностью сосредоточено на мне.

— Написала правду, — дерзко заявляю.

Он шумно выдыхает через рот.

— Разберемся позже, Ангел. Вернись в клинику.

Кажется, у меня получилось его задеть. И чтобы закрепить результат, я сбегаю. Он что-то кричит вслед.

Я же теряюсь в маленьких улочках, а потом направляюсь домой.

Стас заснул с планшетом. Я чувствую легкую обиду. Почему он не дождался меня? Даже не позвонил, чтобы узнать, где я и когда вернусь.

Иду к кровати, чтобы осторожно накрыть его пледом.

Он создает бизнес. Сутками проводит за компьютером. Я мало разбираюсь в этом, но всегда поддерживаю. Домашние заботы взвалила на себя, чтобы разгрузить его день.

Пусть Стас идёт за мечтой, раз у меня не сложилось с танцами.

В душе я обливаюсь слезами. Горячая вода смывает невидимые отпечатки Хисанова. Но сколько бы я не потратила геля — тело всё помнит.

Я чувствую себя изменщицей. Недостойной. Грязной. Словно я предала нашу любовь.

Утром накрывает жгучий стыд. Он разливается по венам, как яд, от которого нет лекарства. Даже отказываю Стасу в близости, на что он раздражается.

На следующий день я первая мирюсь, и всё как-то возвращается на круги своя. Обещаю больше никогда не вспоминать этот ужасный вечер.

Пока Хисанов не оказывается в нашей квартире.

— Ты проходи, — легко бросает Стас.

Мы оказываемся на кухне. Отец жениха внимательно рассматривает крошки на столе и тарелки в раковине.

А мне хочется слиться с цветочками на обоях.

— Я не вовремя? — холодно спрашивает он. — Ты мог предупредить.

— Да у нас так всегда. Вот купим посудомоечную, и станет лучше.

Мои щеки вспыхивают красными пятнами. Зачем это говорить отцу? Я часто не успеваю из-за графика на работе. Но всё делаю утром.

— Тратиться на съемной квартире не разумно.

— Пап, я хочу, чтобы Кристина не марала руки, — отвечает Стас с улыбкой.

Мужчина переводит взгляд на меня. Глазами скользит по ногам и тонкому халатику. Останавливается на вырезе груди. Замечает, что на мне нет белья.

Я неловко обхватываю свои плечи.

— Кристина, значит? — надменно выпаливает Хисанов. — Где-то работаете?

— Да… я…

— Пап, у неё была ночка веселой. Не приставай.

— Стас имеет в виду, что я задержалась на работе! — торопливо бормочу.

— И часто вы работаете допоздна?

Его взгляд предельно холодный, отчего моё сердце устремляется в пятки.

Он хочет выяснить, много ли таких ситуаций, какой была наша. Пытается сравнить.

Но танцы я бросила давно. Сейчас работаю в магазине одежды, и мы остались для уборки после закрытия.

— Обычно по графику, — сухо заявляю.

Я не хочу что-то доказывать. Оправдываться, будто школьница перед директором. Впечатление уже испорчено.

Тем более эту битву не выиграть в уязвлённом положении.

Мужчина разворачивается к сыну, будто я перестала что-то значить.

— Нужно поговорить о делах.

— Тогда встретимся в твоем любимом ресторане. Послезавтра. В семь вечера, — твердо говорит Стас, копирую поведение отца.

— Послезавтра? — раздраженно бросает Хисанов.

— У Кристины будет выходной. Мы придем вместе.

После его ухода я обтекаю два часа. Говорю Стасу, чтобы он шёл на встречу один. Его отец явно меня не одобрил, и я не хочу сгущать краски.

К тому же Хисанов желает обсудить бизнес. Я буду только лишней.

Но жених настаивает, что отец должен привыкать.

— Ты будешь моей женой. Вне зависимости от его желаний.

Его слова греют меня изнутри, но вместе с тем заставляют волноваться ещё сильнее. Я боюсь, что его упрямство всё ухудшит.

Мы идем по красивому парку рядом с домом. Так он провожает меня на остановку, а сам идёт в кофейню.

Порой я завидую его удалённой работе. Можно никуда не спешить. В любую погоду находиться в тепле.

— Я не хочу, чтобы ты портил отношения с ним.

— Они уже давно испорчены.

— Что случилось? — крепче ухватываюсь за руку Стаса. — Почему у вас разные фамилии?

— Давай потом, — тяжело вздыхает он. — Это большая тема. А твой автобус сейчас уедет.

— Ох, точно! — я быстро целую его в губы.

Мы ласково смотрим друг на друга. И на мгновение всё становится не важно. Кроме нас.

Затем я убегаю, чувствуя, как ветер развевает мои волосы, будто пытается унести с собой и мои тревоги. Но перед глазами всё ещё мелькает образ Хисанова.

Не даёт мне спокойствия.

Поэтому на обеде в маленькой подсобке магазина я звоню подруге. Она рассказывает о своём самочувствие. И уточняет, как у меня дела.

— Даже не знаю… — набираюсь смелости, прожевав гречку. — В общем, Хисанов мой будущий свекр.

Её громкое чертыханье раздаётся в трубке, и я не могу сдержать улыбку.

Мы обе смеёмся, но в моём голосе звучат нервные вдохи.

— Он сегодня заявился к нам. В семь утра, представляешь? Я чуть ли не голой выскочила. В тонком халате. Но это не самое ужасное.

— Не пугай меня! Вы переспали? — она бросает в шутку и смеется. — Он такой секси-папочка.

А мне становится хуже.

Я не говорила, что произошло в машине. Надеялась сохранить тайну и больше не вспоминать.

— Даш, ну хватит! — строго выпаливаю. — Я ему не понравилась.

— И что? Какое ему дело? Родителям часто не нравится наш выбор.

— У Стаса был конфликт с отцом. Я не знаю всех подробностей. Но разругались так, что они четыре года не общались. Теперь Хисанов вернулся.

— Думаешь, Стас хочет помириться?

— Очень хочет. А я могу стать причиной новой ссоры.

Мы замолкаем. Подруга цокает в трубку. Наконец, видит и чувствует мои опасения.