Проблемы, как и следовало ожидать, не заставили себя долго ждать.

Едва «Цера», покинув хаотичное нагромождение камней и льда астероидного пояса, выскочила в более-менее чистое пространство и начала отчаянно набирать скорость, устремляясь к расчетной точке гиперпрыжка на дальней окраине системы, как спокойствие на мостике взорвалось тревожными сигналами. На тактическом дисплее замерцали новые отметки.

С ничтожной задержкой, буквально через каких-то двадцать минут после нашего выхода из-за поля астероидов, наши кормовые сенсоры отчетливо зафиксировали сразу несколько стремительно приближающихся кораблей.

Ещё чуть позже к погоне присоединился третий звездолёт.

Около получаса они неотступно следовали за нами, словно тени, не нарушая молчания космоса залпами орудий. Их корабли маячили далеко за пределами досягаемости наших собственных систем вооружения, но неуклонно сближались, медленно, но верно сокращая дистанцию.

Ниамея вела «Церу» на пределе возможностей её двигателей. Корабль дрожал всем корпусом, переборки стонали от напряжения, но скорость неуклонно росла. Однако и корабли Пожирателей были не тихоходными. Разрыв между нами неумолимо сокращался.

— С нынешним темпом разгона мы успеваем, — сквозь стиснутые зубы триумфально процедила Ниамея. Ее хладнокровие и мастерство пилотажа в этой критической ситуации поистине поражали.

Она умудрялась не только молниеносно реагировать на малейшие изменения в поведении «Церы», но и одновременно отслеживала траектории движения вражеских кораблей, с математической точностью разбивая их курсы на сложные векторные отрезки и выводя эти данные на отдельный голографический дисплей. Цифры и линии плясали перед ее глазами, складываясь в картину их намерений, позволяя ей предвидеть их маневры на несколько шагов вперед.

Впрочем, кто-то на мостике тех кораблей тоже умел производить расчёты. Преследователи наконец поняли, что просто так догнать разогнавшуюся «Церу» у них вряд ли получится до того, как мы достигнем безопасной зоны для прыжка в гиперпространство.

По нам открыли огонь.

Сперва заработали их носовые орудия — что-то вроде многоствольных плазменных или кинетических пушек, аналогичных тем, что были установлены и на самой «Цере». Яркие, слепящие трассеры огненными трессерами прочертили черноту космоса, устремляясь к нам.

— Держись! — крикнула Ниамея, её руки мёртвой хваткой вцепились в штурвал.

Она бросала «Церу» из стороны в сторону, совершая отчаянные, резкие манёвры уклонения. Корабль рыскал, вибрировал, протестующе скрипел, но каким-то чудом ей удавалось уводить нас с траектории самых опасных залпов.

Я же, переключившись на управление кормовыми турелями, с пальцами, уже готовыми сжать спусковые крючки, приготовился дать отпор преследователям огнем наших орудий. Однако в последний момент холодный расчет взял верх над желанием огрызнуться и тоже показать «зубы».

Расстояние до вражеских кораблей было слишком велико, чтобы вести эффективный прицельный огонь по их уязвимым силовым установкам. А беспорядочная пальба по бронированным корпусам из наших относительно маломощных турелей была бы пустой тратой ценнейшего боезапаса.

Нужно было поберечь снаряды на случай…

— Ракеты! — отчаянный крик Ниамеи буквально утонул в оглушительном завывании корабельной тревоги и резких, механических оповещениях бортового компьютера о засеченной ракетной угрозе. Красные аварийные огни забегали по стенам рубки управления, окрашивая наши лица багровым светом.

«Внимание! Зафиксирован запуск ракет противника. Расчетное время до столкновения…»

Несколько ярких точек отделились от ближайшего преследователя и устремились к нам.

Ракеты не были быстрее пушечных снарядов, но обладали самонаведением, так что маневрировать, уходя от них, было гораздо сложнее.

— Ракеты! Декстер, займись ими! — крикнула Ниамея, её голос срывался от напряжения.

Я переключил системы наведения турелей на новые цели. Прицельная сетка захватила первую ракету. Выстрел! Прямое попадание. Огненный шар беззвучно расцвёл в пустоте. Вторая! Третья! Мне удавалось сбивать их одну за другой, но они всё летели и летели. Кормовые орудия «Церы» работали на пределе, раскаляясь от непрерывной стрельбы. Индикатор боекомплекта на моей консоли стремительно таял, окрашиваясь в тревожный красный цвет.

И вот он — тот самый момент, которого я боялся. Последний снаряд ушёл в пустоту, разнеся очередную ракету на куски. А на экране уже маячили новые, неумолимо приближающиеся огненные точки. Боекомплект турелей оказался полностью пуст — «мясорубки» скушали снаряды все до последнего. Нам больше нечем было отбиваться.

Мы оказались перед чудовищным выбором.

Скорость «Церы» всё ещё оставалась недостаточной для прыжка. А от новых ракет, которые уже выпустили Пожиратели, уклониться не получится. Их система наведения была слишком совершенна, а наша маневренность ограничена необходимостью следовать к точке «нырка».

Спастись мы могли только в одном случае. Если успеем прыгнуть в червоточину подпространства до того, как они нас достигнут. Но при нашей текущей скорости разгона ракеты ударят раньше.

От залпа сразу из пяти ракет Ниамея точно не сможет уклониться.

— Ниамея! — крикнул я, понимая всю безнадёжность нашего положения.

— Знаю! — её голос был напряжён до предела, но в нём не было паники, только ледяная концентрация. — Есть всего один вариант. Мы можем выжать из силовых установок максимум, форсировать двигатели сверх всех допустимых пределов. Это даст нам необходимое ускорение.

— Но топливо! — вырвалось у меня. — Мы сожжём слишком много! Нам же не хватит на сам прыжок!

— Да, — подтвердила она, её взгляд был прикован к показаниям приборов и стремительно приближающимся маркерам ракет. — В прыжок мы уйдём. Я выведу нас на «скорость предела». Но вот на то, чтобы его завершить… на выход из гипертуннеля… топлива уже не хватит.

— Что это значит? — впервые за всё время напомнил о своём присутствии хладнокровный Хотчкис.

Ниамея нехотя, с нескрываемым раздражением в голосе, словно объясняя очевидные вещи неразумному ребёнку в самый критический момент, начала быстро пояснять ему тонкости космических перелётов, о которых тот, как оказалось, имел весьма смутное представление.

— При достижении скоростного потолка досветовых приводов, когда обычные двигатели уже не могут сообщить кораблю большее ускорение, вместо них включается сверхсветовой двигатель, — её пальцы продолжали порхать над консолью, внося последние коррективы в курс и параметры прыжка. — Тогда корабль ещё некоторое время продолжает интенсивный разгон уже на FTL-тяге, и только при достижении совершенно определённых, колоссальных величин скорости, позволяющих буквально «прорвать» ткань пространства-времени, он ныряет в гипертуннель. Понимаешь?

Не уверен, что Хотчкис понял, но он всё равно кивнул. Сообразив, что Ниамея не могла видеть его жеста, произнёс:

— Да, понял.

— Так вот, — продолжала Ниамея, — внутри самого гиперпространства привычные нам законы физики действуют совсем иначе, или не действуют вовсе так, как мы привыкли. Но сверхсветовой двигатель, даже там, продолжает работать и сжигать топливо до самого момента выхода корабля из подпространственного тоннеля в обычном пространстве. И это приводит к просто чудовищному, нелинейному расходу топливного ресурса. Поэтому, если мы форсируем досветовый разгон сейчас, чтобы уйти от ракет, мы сожжём тот минимум, который нужен для безопасного выхода. Мы войдём в гипер, но до точки выхода из него нам не хватит.

— И что произойдёт? — на лице стрелка отразилась растерянность.

Наёмница на мгновение замолчала, переводя дух.

Ракеты были уже опасно близко.

— Я не знаю, что именно произойдёт с кораблём в таком случае, — закончила она почти шёпотом. — Может, нас просто ращепит на атомы из-за нестабильности поля при неконтролируемом выходе. Может, угодим прямиком в гравитационный колодец ближайшей звезды, если такой окажется рядом с точкой вываливания из гипера. А может, что, на мой взгляд, скорее всего, нас просто выбросит где-то в абсолютной пустоте межзвёздного пространства, без единой капли топлива, без связи, в миллионах световых лет от любых известных торговых путей или обитаемых миров.