Карасюк понес записку. Афанасий успел шепнуть ему:　

— В случае чего, придем к тебе на помощь. Будем драться до последнего…　

Цагельник видел, как к Карасюку подошли двое, как они читали записку. Потом они повесили автоматы на заборе и направились к партизанам. Цагельник вышел им навстречу.　

Словаки приблизились к нему и, крепко пожав руку, представились:　

— Командир взвода Сорока.　

— Помощник командира Андрик.　

Цагельник назвал себя, и они втроем пошли в хату на переговоры.

— Хорошо, что встретились с нами, а не с немцами, — сказал, улыбаясь, Сорока. — А то могли бы попасть в плен.　

— Это как сказать, — возразил Цагельник. — Партизаны в плен не сдаются. Они предпочитают умереть на поле боя, чем поднять руки перед врагом.　

В окно было видно, как партизаны-подрывники подошли к словакам, стали обмениваться крепкими рукопожатиями. Все улыбались, дружески хлопали друг друга по плечу, угощали табаком.　

— Солдаты быстрее нашего находят общий язык, — заметил Сорока. — Я думаю, что и командный состав будет разговаривать на языке братства.　

— Русских этому языку давно уже научил Ленин, — произнес Цагельник.　

— Мы Ленина тоже знаем, — с волнением заявил Андрик.　

— Вот и хорошо. — Афанасий протянул руку Андрику. — Значит, у нас есть прочная основа для переговоров.　

Командир словацкого взвода и его помощник заявили, что они и их подчиненные давно решили перейти на сторону советских партизан, чтобы вместе бороться против общего врага — гитлеровского фашизма.　

— Нас волнует только одно: будут ли нам доверять партизаны? — спросил Сорока.　

— В отряде вас встретят по-братски.　

Цагельник договорился со словаками о дне и месте встречи, посоветовал действовать осторожнее, чтобы избежать провала.　

Командиры вышли на крыльцо. По их радостным лицам словацкие солдаты и партизаны догадались, что переговоры прошли успешно. Все бросились к Цагельнику, Сороке и Андрику и начали их качать.　

Через несколько дней взвод во главе с чехословацким патриотом Сорокой прибыл в партизанский отряд имени Суворова. Народные мстители встретили их тепло и приветливо. Они говорили словакам:　

— В нашем отряде плечом к плечу сражаются с гитлеровцами белорусы, русские, украинцы, представители других советских народов. Теперь в нашу боевую семью влились вы, словаки. Отряд с полным основанием можно назвать интернациональным партизанским отрядом!　

Словаки поклялись не на жизнь, а на смерть драться с проклятым врагом, чтобы быстрее приблизить день освобождения советской и чехословацкой земли. Словацкие друзья с честью сдержали свою клятву. Вместе с нашими партизанами они участвовали в операциях по подрыву вражеских эшелонов, в засадах, налетах на гитлеровские гарнизоны, ходили в разведку.　

В короткий срок партизаны установили связь со всеми словацкими подразделениями, располагавшимися вдоль железной дороги. После встречи партизан со словаками на нашу сторону в отряд Далидовича пришли Штефан Тучек, Иосиф Марко, Форгач Карол, Йиже Бедиар, Юлий Бегумел и другие. В торжественной обстановке словацкие товарищи были приняты в партизаны.　

— Теперь отдохните, познакомьтесь с новыми друзьями, привыкайте к партизанской жизни, — сказал им Александр Иванович Далидович.　

В тот же день к Далидовичу подошел Штефан Тучек и попросил:

— Я узнал, что советские друзья испытывают недостаток во взрывчатке. Разрешите мне заняться ее добычей. Мне еще в Чехословакии приходилось разряжать авиационные бомбы.　

— Хорошо. Разрешаю, — улыбаясь, сказал Александр Иванович.　

С тех пор высокий, черноглазый словацкий солдат, прихватив нехитрые инструменты, уходил на боевое задание. Бойцы находили неразорвавшиеся бомбы, а он разряжал их и извлекал взрывчатку.　

— Опасная у тебя работа, Штефан, — с тревогой и восхищением говорили партизаны.　

— Мне она нравится, — спокойно отвечал Штефан. — Приятно сознавать, что на твоей взрывчатке взрываются фашистские эшелоны.　

В сентябре 1942 года из разных гарнизонов в отряд Михайловского пришло 33 словацких солдата, а в ноябре перешло еще 48 словаков, в том числе целое подразделение во главе с командиром Яном Микулой, охранявшее станцию Старушки.　

Словацких солдат объединили в одну роту, командование которой было доверено Яну Микуле. Ян хорошо понимал, что помогать Советскому Союзу в борьбе с фашизмом — интернациональный долг трудящихся всего мира, что без свободной Страны Советов не может быть и свободной Чехословакии. Сознание этого придавало ему силы, делало его смелым и бесстрашным в бою. Минула часто бывал в штабе соединения, беседовал с секретарями областного комитета партии. Он всегда приходил с какой-нибудь идеей, планом новой операции, постоянно думал о том, как нанести наибольший ущерб фашистам. Яна любили в отряде, вместе с ним охотно шли в бой не только словаки, но и наши партизаны. Все видели в нем толкового, хладнокровного командира, умеющего в любой обстановке принять правильное решение.　

Однажды произошла жестокая схватка партизан с карателями.　

Фашистов было значительно больше, чем наших бойцов. Враг хотел окружить группы партизан, взять некоторых живыми, чтобы пытками заставить их рассказать о численности и расположении партизанских сил, о местонахождении штаба соединения и обкома партии, следы которых они потеряли и во что бы то ни стало стремились обнаружить. Пренебрегая своими потерями, каратели все плотнее окружали наших бойцов. И в тот момент, когда враг считал, что силы партизан уже иссякли, раздался громкий, призывный возглас:　

— За мной, товарищи!　

Бойцы увидели Яна. Он первым бросился в атаку и увлек за собой партизан. Вражеское кольцо было прорвано. Но в это время Микулу ранило, и гитлеровцы захватили его в плен. Штаб соединения принимал все меры для того, чтобы выручить из беды боевого товарища. Связным мы дали задание выяснить, где находится Ян. Но, к сожалению, нам так и не удалось узнать, куда увезли его фашисты.　

Наши связи со словацкими гарнизонами день ото дня крепли.　

Секретари обкома партии не раз встречались с Яном Налепкой. Во время одной из этих встреч мы предложили ему перейти на нашу сторону.　

— Пока сделать это невозможно, — с сожалением ответил Ян. — Фашистское командование предупредило нас, что за добровольную сдачу в плен большевикам того или иного офицера будет немедленно расстреляна вся его семья. В сейфах у фашистов хранятся адреса наших семей и родственников.

Доводы были убедительные, и мы согласились с ними. Налепка заверил, что он усилит помощь партизанам, будет действовать активнее. И действительно, он скрывал факты перехода словацких солдат на нашу сторону, давал фашистскому командованию ложные сведения о том, что солдаты якобы попадали в плен к русским во время разведки, при патрулировании железной дороги.　

В конце 1942 года немцам стали известны случаи массового перехода словаков к партизанам. Командованию 101-го полка было приказано немедленно погрузить подразделения в эшелоны для следования на новое место. Об этом Ян Налепка сообщил нам. Он сказал также, что его солдаты готовы влиться в партизанские отряды. Но как совершить этот переход? Ян предложил нам атаковать копцевичский гарнизон с тем, чтобы в ходе боя словаки могли перейти к партизанам. Но этот вариант мы не приняли. Операция требовала большой подготовки, сосредоточения партизанских отрядов, многие из которых в то время выполняли свои задачи. Кроме того, бой за крупный, усиленный свежими подразделениями гарнизон не мог обойтись без тяжелых жертв как со стороны партизан, так и со стороны словаков.　

Мы обдумывали и другое решение. Можно было взорвать вдали от Копцевичей железнодорожные пути, остановить словацкие эшелоны и таким образом дать возможность батальону уйти в леса. Но и от этой мысли пришлось отказаться. При небольшой задержке со взрывом на мину мог наскочить словацкий эшелон, что привело бы к жертвам у наших друзей.