— Продолжайте.
Я набралась смелости, разговорилась с офицером. Он все о жизни расспрашивал, интересовался, не обижают ли жителей его подчиненные. Хороший, видать, человек…
Иван Васильевич сразу же ухватился за это знакомство. Предложил Лидии еще раз встретиться с офицером и поинтересоваться, не хочет ли он установить связь с партизанами.
Учительница согласилась, хотя и понимала, что малейшая неосторожность грозит смертью. Наша связная долго присматривалась к Яну Налепке и другим офицерам, искала случая вступить в разговор с ними. Наконец такой случай представился: Ян Налепка прибыл в Оголичи для проверки несения службы солдатами. С ним был еще один офицер. Они остановились у домика учительницы и начали о чем-то возбужденно разговаривать. Лидия слушала доносившуюся с улицы речь, но многое не понимала. Уловила только фамилию немецкого коменданта и нелестный отзыв о нем.
Лидия вышла со двора и обратилась к ним:
— Господа офицеры, зашли бы в хату.
Налепка узнал учительницу, поздоровался и направился в дом, приглашая своего друга. Офицеры продолжали, разговор. Лидии стало ясно, что оба недовольны какими-то распоряжениями немецкого коменданта. Тогда она подошла к столу и сказала:
— Я могу познакомить вас с людьми, которые посоветуют вам, что делать.
Словаки переглянулись.
— С кем же?
— Пока не скажу. Но если вы — настоящие патриоты Чехословакии, любите свой народ и желаете ему добра, то вам эти люди понравятся.
— Вы — партизанка? — спросил Налепка.
— Вам в каждом советском человеке чудится партизан, — сказала девушка. — Считайте, как хотите, но знайте: плохого я вам не желаю.
Офицеры попрощались и ушли. Учительница не знала, что делать. Тревожные мысли не давали покоя. Кому она доверилась? Товарищи это или враги? Может, пока не поздно, уйти в лес? Но, пересилив страх, осталась дома. Через несколько дней знакомые офицеры пришли к ней и сказали, что готовы встретиться с русскими, передали Лидии письмо для партизан. Связная немедленно направилась в деревню Бобрик, чтобы передать письмо Скалабану. Но по дороге ее задержали партизаны и доставили к комиссару отряда А. Жигарю, которому девушка и вручила письмо словаков.
Жигарь ознакомил с письмом Скалабана и вместе с ним приехал в обком партии. Мы выслушали их и посоветовали Ивану Васильевичу использовать все возможности для установления связей с офицерами.
Однажды подрывники из отряда «Болотникова» заминировали железную дорогу около урочища Верболки на перегоне Копцевичи — Старушки. Они намеревались спустить под откос вражеский эшелон с горючим, который стоял на станции и ждал отправки на фронт. Но впереди эшелона почему-то была пущена дрезина со словацкими солдатами. Видимо, гитлеровцы сделали это специально, — они не очень-то считались со своими союзниками. А может быть, словаки и сами по какому-то делу отправились в путь. Как бы там ни было, дрезина взлетела на воздух, и ее экипаж в составе трех солдат погиб. В тот же день гитлеровцы арестовали жителя деревни Копцевичи Федора Сакадынского, на участке которого произошел взрыв, избили его до потери сознания, а потом передали словакам.
— Погибли ваши люди. По-моему, этого нужно вздернуть на телеграфном столбе. Все они заодно с партизанами, — сказал гитлеровский офицер словацкому командиру, показывая на избитого крестьянского парня.
У Сакадынского, казалось, не было никаких шансов на спасение. Его привели на допрос к Яну Налепке. Тот задавал Федору самые различные вопросы: кто поставил мину, не видал ли он партизан, кто знает, где расположен отряд, не заходят ли партизаны в деревню. Сакадынский отвечал: «Не знаю».
— Мы сохраним тебе жизнь, если поможешь нам встретиться с партизанами… Иди домой, подумай, — сказал Налепка и отпустил Сакадынского.
Несколько дней Сакадынский провел дома, не выходя даже во двор. Ян Налепка снова вызвал парня.
— Вижу, ты настоящий советский патриот, — сказал он, когда солдаты, сопровождавшие Сакадынского, вышли из кабинета. — Надеюсь, с тобой можно разговаривать откровенно. — И тут же рассказал, что он и его товарищи хотят связаться с партизанами.
— У меня есть письмо. Передай его партизанскому командиру, — попросил Налепка.
Сакадынский согласился. Письмо было вручено командиру отряда «Болотникова» Глушко, который передал его Скалабану. Была назначена встреча партизан со словаками, которая вскоре состоялась.
Иван Скалабан, Иосиф Глушко и Александр Жигарь взяли с собой 55 партизан, чтобы не попасть в ловушку, и устроили неподалеку от места предполагаемой встречи засаду.
Ждать пришлось недолго. В назначенный срок на поляке показалось двое всадников.
— Ян Налепка, начальник штаба 101-го полка, — представился один из них.
Словаки были обрадованы и удивлены, когда узнали, что перед ними находятся представитель подпольного обкома партии, командир и комиссар партизанского отряда. Офицеры первыми заговорили о своем желании участвовать в общей борьбе народов против гитлеровского фашизма. Но как это сделать в их положении, они не знают.
— Если мы перейдем на сторону советских партизан, то гитлеровцы расстреляют наши семьи, не пожалеют ни стариков, ни детей. Об этом они строго предупредили нас еще тогда, когда дивизия готовилась к отправке в Россию, — сказал Налепка.
— Мы по-братски встретим любого словака, который перейдет к нам и будет вместе с советскими людьми бороться против фашизма, — пояснил Скалабан. — Но участвовать в борьбе с врагом можно и по-другому. Создайте у себя патриотическую организацию, воспитывайте у солдат и офицеров ненависть к гитлеризму и добейтесь того, чтобы ваши подразделения не вели активных действий против партизан. Не мешайте нам взрывать вражеские эшелоны. При переходе на нашу сторону солдат информируйте гитлеровцев, что они погибли или взяты в плен партизанами.
Офицеры в знак согласия закивали головами.
— У нас есть группа патриотов-единомышленников, правда, пока небольшая. Это люди, которые не хотят воевать против советского народа.
— Вот видите, вы уже сами сделали первые шаги, — с похвалой отозвался Скалабан. — Я доложу об этом подпольному обкому партии. А теперь было бы неплохо условиться с вами о новых встречах.
Офицеры сказали, что немцы плохо снабжают словаков продуктами питания, и попросили представителя обкома обратиться к командованию партизанского соединения с ходатайством о выделении для словацкого полка района, где можно было бы свободно вести заготовки продуктов.
— Мы бы крестьян не обижали, — пояснили словацкие офицеры.
— Нет, этого сделать нельзя, — ответил Жигарь. — Мы и население считаем, что вы находитесь на службе у гитлеровских оккупантов, а раз так, то и партизанская зона для вас закрыта.
Словацкие товарищи заявили, что они все поняли и снимают свою просьбу. Скалабан и Жигарь договорились с ними о новых встречах, установили пароль и тепло попрощались. В тот же день обком получил подробную информацию о переговорах. Мы поручили Ивану Васильевичу снова отправиться в отряд Михайловского и продолжать начатое дело.
…Однажды группа подрывников из отряда имени Суворова во главе с Афанасием Цагельником направилась на выполнение боевого задания: предстояло заминировать железную дорогу и подорвать вражеский эшелон. Цагельник, опытный, бывалый командир, на этот раз допустил серьезную оплошность — не выставил передовое охранение. Партизаны шли довольно беспечно, переговариваясь друг с другом. На окраине деревни Михедовичи они неожиданно услышали:
— Стой!
Партизаны увидели перед собой несколько десятков вражеских солдат, готовых к бою. Партизаны по привычке, доведенной до автоматизма, бросились на землю, по услышали слова командира: «Спокойно!» — и замерли на месте. Цагельник обратил внимание на необычное обмундирование солдат и в одно мгновение сообразил, что перед ним словаки.
Цагельник крикнул:
— Не стрелять!
Цагельник впервые попал в такой переплет. Если бы он наткнулся на немцев, то, не раздумывая, принял бы бой и дрался до последней капли крови. Но тут были словаки. Афанасий слышал, что они не такие, как гитлеровцы. И он послал двоих бойцов на переговоры, не очень, правда, рассчитывая, что это что-нибудь даст. Через несколько минут Иван Карасюк и Виктор Санчуковский вернулись и сказали, что словаки хотят видеть командира. Тогда Цагельник быстро написал на бумаге:
