Первыми подготовились к прорыву блокады бригады имени Калинина, «Смерть фашизму» и приданные им отряды из бригад «Большевик» и «Штурмовая». Они подошли к месту прорыва — гнутским лесам, но были обнаружены противником и отброшены за реку Березину. Лишь отряду имени Чкалова во главе с Г. А. Щемелевым и нескольким группам партизан бригады «Большевик» удалось прорваться в тыл врага. Об ожесточенности этих боев свидетельствует тот факт, что партизаны целыми взводами бросались на станковые пулеметы врага; многие бойцы гибли, но зато давали возможность выйти из кольца блокады другим.

15 июня на прорыв в районе деревень Маковье и Холмовка были брошены партизаны бригад имени Калинина и имени Кутузова, оставшиеся части бригад «Большевик», имени Фрунзе, «Смерть фашизму», отряды Золотаря, Скоробогатого и другие. Народные мстители, понеся значительные потери, вырвались за внешний обвод блокады.

В плотном кольце окружения оставались бригады «Дяди Коли», имени Кирова, имени Пономаренко, два отряда бригады «Смерть фашизму» и несколько бригад, прибывших ранее в нашу зону из Полоцко-Лепельской и Оршанско-Сенненской зон. С этими силами оставался и штаб соединения.

Противник усилил нажим, пытаясь во что бы то ни стало захватить селецкую греблю — дорогу, ведущую через болотистые места к центру партизанских баз у озера Палик. Высотки возле этой дороги оборонял отряд «Буря», которым командовал смелый и хладнокровный командир майор Федор Феденко. В течение пяти дней гитлеровцы десять раз атаковали позиции партизан и каждый раз откатывались назад. Народных мстителей, укрывшихся в траншеях, бомбили самолеты, обстреливали орудия и минометы, атаковали танки. Но бойцы упорно защищали важные высотки. Бронебойщик Сергеев подбил танк. Тяжело раненный партизан Лука отказался эвакуироваться в санитарную часть и продолжал вести огонь по врагу. Бойцы Тарасов и Немов первыми поднимались в контратаку и в рукопашной схватке действовали как настоящие богатыри, увлекая своим примером товарищей. Возле партизанских окопов виднелись почерневшие подбитые фашистские танки, автомашины, повозки. Отряд «Буря» покинул позиции по приказу командира бригады Лопатина. Однако каратели еще несколько часов продолжали бомбить и обстреливать высоты, полагая, что там находятся партизаны.

16 июня все наши бригады были оттеснены в болото, что примыкало к озеру Палик. Мы занимали участок радиусом в шесть-семь километров, причем и эта незначительная территория была рассечена противником на части по реке Березине.

Противник, окруживший болото, сильно укрепился на его берегах. Всюду были расставлены пулеметные точки, вырыты окопы для автоматчиков, оборудованы артиллерийские и минометные огневые позиции. Враг готовился к последнему удару.

Самолеты забрасывали нас листовками. Партизанам предлагалось сдаться в плен.

Среди наших бойцов не нашлось ни одного труса и маловера. Народные мстители поклялись сражаться с врагом до последнего вздоха.

Я вглядывался в суровые, полные мужества и непреклонной воли лица партизан и думал: это настоящие герои, они слов на ветер не бросают. Вот вчера мы похоронили моего друга, начальника штаба соединения Николая Климентьевича Садовского. Он погиб, ведя в атаку бойцов, отразивших попытку карателей прочесать участок леса. Николай погиб, но остался непобежденным. Я думаю о нем и снова и снова убеждаюсь: великая сила и непобедимость нашей Родины в том, что она имеет миллионы таких верных сынов, как коммунист Садовский.

Война застала его в городском поселке Плещеницы, где он занимал скромную должность начальника районной сберегательной кассы. И кто бы мог предполагать, что у этого сугубо мирного человека сердце богатыря! В первые дни войны, отправив ценности и документы сберкассы на восток, он вступил в ряды Красной Армии и сражался с гитлеровцами на территории родного района. Воинская часть мужественно дралась с врагом в условиях окружения до тех пор, пока силы ее полностью не иссякли. С группой воинов Николай Садовский остался в плещеницких лесах и вступил в партизанский отряд.

В боях с гитлеровцами он был хладнокровен и неустрашим. Будучи долгое время подрывником, он как-то заминировал железнодорожное полотно, прикрепил к мине «удочку» и лег в кустах метрах в ста от насыпи. Вдали послышался гул поезда, а тут, как назло, мимо партизан двигалась группа гитлеровцев.

— Взрывать нельзя, нас заметят, — шепнул Николаю товарищ.

— Не заметят, — спокойно ответил подрывник. — Когда вагоны полетят под откос, фашистам некогда будет смотреть по сторонам…

Так оно и произошло. После взрыва мины паровоз и несколько вагонов свалились под откос. Гитлеровцы, шедшие вдоль полотна, растерялись и начали спасаться кто как мог. Партизаны воспользовались этим и скрылись.

На счету Николая Климентьевича было около десяти спущенных под откос вражеских эшелонов. Смелый боец был назначен командиром взвода. Потом его перевели в штаб соединения, а через некоторое время он был назначен начальником штаба. Это был неугомонный, большой храбрости человек. Таким он и остался в памяти боевых товарищей.

Во всем походил на Николая Климентьевича и его сын — четырнадцатилетний Саша. В груди мальчика билось мужественное сердце бойца. Темными ночами он не раз ходил на связь с отрядом «Борьба», распространял партизанские листовки, пробирался в разведку. Но подростку хотелось заняться более серьезным, как он считал, делом — стать настоящим партизаном. Мешал этому слишком юный возраст. Однако предприимчивый Саша нашел выход: он выпросил у бывшего председателя сельсовета справку о том, что ему исполнилось 16 лет. Мальчик вручил этот документ партизанскому командиру и стал горячо настаивать, чтобы его зачислили в отряд. Командир уступил просьбе, и вот уже Александр Садовский в отряде, получил Оружие. Юный партизан проявлял смелость и смекалку, вместе со взрослыми выполнял задания по подрыву вражеских эшелонов, принимал участие в других боевых операциях.

В бою у деревни Бирули Бегомльского района Сашу тяжело ранило. Но когда его хотели самолетом отправить в Москву, мальчик наотрез отказался уезжать, упросил командира оставить его в отряде. Долго болел Саша, но врачи партизанского госпиталя все-таки поставили его на ноги. Как только юный Садовский почувствовал, что может держать в руках автомат, он снова вернулся в строй и храбро воевал в отряде до полного изгнания оккупантов с белорусской земли.

…18 июня в 9.00 над нашим «пятачком» у озера Палик появились вражеские бомбардировщики. Бомбежка продолжалась свыше часа. Не успели последние самолеты скрыться за горизонтом, как началась артиллерийско-минометная подготовка, которая не прекращалась до полуночи. Среди партизан и мирного населения, находившихся в это время на болоте, появилось много раненых и убитых. Несколько снарядов и авиабомб разорвалось в расположении штаба соединения.

Одна из бомб упала рядом со мной, и я был тяжело ранен. Как выяснилось уже в госпитале, у меня было переломлено ребро, два осколка проникли в грудную клетку и повреждена рука (кстати, этот металл я ношу в себе до сих пор). В тот июньский день на болоте рядом со мной врачей не было, квалифицированной медицинской помощи ждать не приходилось. Находившиеся рядом партизаны наскоро перевязали раны и положили меня на корни старой ольхи, поднимавшиеся над водой. Товарищи дали мне воды и сообщили, что тяжело ранены радист Владимир Ковалев и другие работники штаба соединения. Среди них был и А. Ф. Бордадын, прибывший к нам в начале мая 1944 года из Полоцко-Лепельской зоны.

19 июня противник тоже начал с воздушного налета, в котором участвовало 48 самолетов, затем открыл интенсивный артиллерийско-минометный огонь. Пачками сбрасывались листовки, призывавшие партизан сложить оружие и сдаться в плен. «В противном случае паликское болото станет для вас общей могилой», — угрожали фашисты.

Связные докладывали, что партизаны стойко дерутся с противником.

На следующий день каратели, прочно закрепившись по кольцу окружения, бросили большие группы автоматчиков для истребления партизан. Враг рассчитывал на легкий поход по болоту, но жестоко просчитался. Когда гитлеровцы сунулись на болото, они были встречены дружным ружейно-пулеметным огнем. Какие же молодцы наши хлопцы! Многие из них, оказывается, во время бомбежек и артиллерийского обстрела покинули центральную часть болота, по которой противник сосредоточил свой огневой удар, и незаметно, почти вплотную подтянулись к вражеской линии окружения. Бомбы и снаряды перемесили болото, однако большого ущерба партизанам не причинили. Товарищи и меня перенесли поближе к расположению врага. Мы находились в «мертвой зоне», пули пролетали высоко над нашими головами.