– Ладно, с этим потом. Что мне делать с тобой, Реквием?

Мы с Жан-Клодом убрали руки, чтобы он мог поднять голову и посмотреть на меня.

– Сделай меня своим pomme de sang.

– Я думала, что pomme de sang – это должен быть кто-то, кто может питать меня и ночью, и днем.

На его лице отразился панический страх:

– Анита, прошу тебя, не изгоняй меня!

Я посмотрела на Жан-Клода:

– Здесь я чего-то не понимаю.

– Если ты не будешь питать от него ardeur, то мы должны отправить его на другую территорию. Он достаточно силен, и многие хотели бы сделать его у себя третьим в иерархии, если не вторым.

– Что ослабит основы твоей власти, поскольку Элинор у нас лишь до тех пор, пока мы не найдем ей ее собственную территорию.

Он пожал плечами по-своему: это могло не значить ничего, а могло значить все, что угодно.

– Не могу поверить, что мой… – я запнулась, потому что «бойфренд» звучало слишком по-школьничьи, а «любовник» – недостаточно. – Что мужчина, которого я люблю, уговаривает меня взять еще одного любовника.

Он улыбнулся:

– Мы знаем теперь, что всякий, отведавший ardeur'а Белль, подпадает под действие твоего ardeur'а. Мне кажется, что любого из ее линии слишком рискованно было бы испытывать как pomme de sang. Согласись питать ardeur от Реквиема, ma petite, этого достаточно. Согласись, потому что до начала сегодняшней вечеринки мы еще две вещи должны выяснить.

– Какие две вещи?

– Будешь ли ты притягивать к себе и притягиваться сама ко всем леопардам, волкам или львам? Распространяется ли действие ardeur'а на тех, кто не принадлежит к линии Белль?

Я посмотрела на Жан-Клода, попыталась прочесть его мысли за непроницаемым лицом.

– Ты все еще очень плотно держишь щиты, я не знаю, что ты на самом деле по этому поводу чувствуешь. Дай мне заглянуть за них.

Он покачал головой:

– Не думаю, что это тебе поможет.

– Почему?

– Потому что отчасти я доволен ростом наших сил, какова бы ни была цена. Отчасти опасаюсь, что может по этому поводу сделать совет. Хочу ли я, чтобы ты взяла еще одного любовника? Нет, но действительно предпочитаю, чтобы ardeur подталкивал к таким действиям тебя, а не меня. Прости, ma petite, но такова правда.

Я подумала над его словами и кивнула.

– Если у тебя есть слуга-человек, который не вполне держит себя в руках, другие мастера простят тебе это – не твоя вина. Как неудачный брак. Если это ты себя в руках не держишь, тебе это так не пройдет.

– Анита, молю тебя, – сказал Реквием, – умоляю, накорми на мне ardeur.

– Накормлю. – Потрясающее стало у него лицо – такое радостное, даже при синяках. И мне стало страшновато от такого взгляда. Только самым-самым твоим близким его можно позволить. – Но не прямо сейчас.

Его радость несколько померкла:

– Почему? Сейчас же утро. Ты уже поспала.

Я кивнула:

– Да, обычно это пробуждает ardeur. – И посмотрела на Жан-Клода: – А почему сейчас у меня совершенно не ардерное настроение?

– Я тоже очень сыт.

– Вы пировали в эту ночь, – напомнил Реквием. – На Огюстине и его подвластных.

Я оглянулась на Жан-Клода:

– Он прав? Действительно пища была такой силы, что мы теперь долго можем голодать?

– Возможно.

– Не слышу уверенности.

– Ardeur не всегда предсказуем, ma petite. Нужно еще несколько пиров такого размаха, чтобы можно было точно указать это как причину.

– А может быть, – сказала Элинор, – надо попытаться сообразить, насколько мощная пища тебе нужна, чтобы успокоить ardeur. Каждый день пировать на мастере города и его подчиненных – не получится. – Она подалась вперед на кресле, вся – кружева и атлас, но миленькой она не казалась. Слишком собранный у нее был вид для слова вроде «миленькая». – Может быть, нужна постоянная пища высокой силы.

– Мало кто из мастеров согласится стать постоянным pomme de sang для Аниты или для меня. Тем более если у них хватит силы править собственной территорией.

– А если у них не будет выбора?

Она показала на Реквиема.

– Ты мне предлагаешь намеренно ловить других мастеров вот так, как я случайно поймала Реквиема?

– Это решило бы множество проблем, – сказала она.

– Это было бы… – Я поискала слово, и не нашла ничего лучше: – Злом.

– Я думала, ты прагматичнее, Анита.

– Так поступить – это то же самое, как если бы мы согласились на просьбы – которые каждую неделю к нам приходят, – отдать тебя в поцелуй какого-нибудь мастера его любовницей. Мы даем тебе выбирать, Элинор. Как же ты можешь предлагать лишить кого-то того же права выбора?

– Я бы не была зачарована, Анита. Я бы каждую ночь, когда он бы касался меня, на меня ложился, знала бы, что я его ненавижу. Реквием тебя обожает, и будет обожать, пока не найдет – если это случится – истинную любовь. А до того он будет в постели женщины, которую обожает, будет наслаждаться потрясающим сексом и радоваться каждой минуте его. Это не то же самое, Анита, можешь мне поверить.

– Но это вроде метафизического наркотика для изнасилования на свидании – когда тебя вот так используют. Оттого, что ты радуешься изнасилованию, оно изнасилованием быть не перестает.

– Ты так думаешь, ma petite?

Я покачала головой:

– Для Реквиема уже поздно, я это признаю. Так что я попытаюсь питать на нем ardeur.

Он поцеловал мне руку:

– Благодарю тебя, госпожа!

– Без «госпожи», – сказала я. – Анита, просто Анита.

– Благодарю тебя, Анита, – повторил он и снова поцеловал мне руку.

– Пожалуйста, Реквием, встань с пола.

Он встал.

– Я бы очень был рад сесть рядом с тобой.

Я вздохнула и кивнула.

Он сел рядом со мной по другую сторону от Жан-Клода, но так плотно, что его ноги меня коснулись. Ну-ну, только этого мне сейчас не хватало.

Глядя на его грудь, где остались раны от ножа, почти оказавшиеся смертельными, я спросила:

– Что будем делать с Менг Дье? Она показала, что очень опасна, и в команде играть совсем не хочет.

– Убить, – предложила Элинор.

Я посмотрела на Жан-Клода.

– Я бы предпочел найти другое решение, но, быть может, придется.

– Ты слишком сентиментален, Жан-Клод. Чувствуешь свою вину, что украл ее смертную жизнь. Но это великий дар, а не проклятие.

– Уж что чувствую, то чувствую, Элинор.

– Проследи, пожалуйста, чтобы из-за твоих чувств нам всем не погибнуть. – Она посмотрела на меня. – Итак, я думаю, что если Анита действительно будет оборотнем-универсалом…

– Быстро расходятся вести, – сказала я, глядя на Жан-Клода.

– Я хотел услышать мнение кого-нибудь достаточно сильного, чтобы иметь свое мнение.

Хотела я поспорить, но не могла. Элинор сейчас была самым сильным вампиром в его группе. Видно хотя бы из того, что она проснулась первой.

– Как я уже сказала, если Анита действительно будет оборотнем-универсалом, то это могут быть не просто львы, волки и леопарды, кого она привлекает – это могут оказаться все оборотни, или многие из них. Почти все приехавшие мастера привезли своих подвластных зверей, так что эту теорию нам надо проверить до того, как подпускать ее к ним. Огюстин, я думаю, спустит такое оскорбление, поскольку одержим вами обоими, да и напал первым. Нарушение протокола на его совести, а не на нашей. Но если Анита переманит от мастера еще какого-нибудь оборотня, тот может и не простить.

– Согласен, – сказал Жан-Клод, – и мы должны проверить, как мастера вампиров не из линии Белль реагируют на ardeur Аниты.

– И где мы достанем мастеров вампиров и других оборотней для проверки наших теорий? – спросила я.

В дверь постучали.

– Жан-Клод, это я, Римус.

Римус вошел и закрыл за собой дверь. На этот раз он смотрел прямо на нас и смотрел сердито – я решила, что этим и объясняется прямой взгляд.

– Я вам говорил, что если сюда еще придут, я не впущу никого без присутствия меня и моих охранников.

– Я помню, – ответил Жан-Клод.