– В чем дело? – спросил Джейсон.

– Она вымоталась, – ответил Натэниел.

Я заморгала, глядя на него:

– Ты тоже вымотался?

Он покачал головой:

– Когда ты закрыла метки, то закрыла. Я вижу, что ты вымоталась, но ты меня не истощила. И вряд ли тронула Дамиана.

– Я не хотела сегодня второй раз рисковать вами обоими.

– Ты всех отключила, – сказал Джейсон. – Жан-Клод сейчас больше ощущает через меня, чем через тебя. А pomme de sang – это совсем не той мощности связь, которой связаны вы.

– Слишком много всякого происходит, – сказала я.

Реквием меня обнял.

– Чем я могу отблагодарить тебя, миледи? Как отплатить за такое чудо?

– Если когда-нибудь снова такое у нас будет, мне надо будет, чтобы ты взял у меня кровь – как жертва при подъеме зомби. Магия крови усиливает энергию.

– Тебе надо напитаться, – сказал Джейсон с рассеянным видом, будто слушая кого-то, кого мне не слышно. Наверное, Жан-Клод шептал ему в ухо.

– О’кей, – согласилась я, наваливаясь на грудь Реквиема.

Джейсон и Натэниел переглянулись и посмотрели оба на Реквиема.

– Вызови свою силу, Реквием, – сказал Джейсон, – и вызови ее ardeur. Она слишком слаба привязать им тебя к себе, как пыталась раньше. Накорми ее сперва, и ты будешь в безопасности.

– Вроде чревовещания, – сказала я. – Шевелятся твои губы, а из них выходят слова Жан-Клод.

Джейсон улыбнулся мне – совершенно своей улыбкой – и пожал плечами:

– Его слова или нет, но все равно правда.

Я подняла голову, чтобы заглянуть в лицо Реквиема:

– Вот почему ты тогда остановился? Ты боялся, что я стану владеть тобой посредством ardeur'а?

– Да, – ответил он. – Я боялся того, чем кончил Лондон, потому что я этого не хочу.

– Я не думаю, что сейчас готова привязать к себе кого бы то ни было.

По его лицу пробежало выражение совсем не мягкое, не нерешительное – полностью мужское выражение. На миг.

– Тогда я могу делать с тобой, что хочу.

Я подумала было поспорить с формулировкой, но на спор у меня энергии бы не хватило. Слишком я была выжата досуха.

– Да, – сказала я. – Можешь.

Он сел, беря меня на руки и прижимая к груди, переложил на другой край сиденья, встал надо мной на колени. Сила его плясала по мне, и даже это была энергия, была пища. Я смотрела, как тонут его глаза в синем пламени его собственной магии, и наконец он стал смотреть на меня так, будто эти глаза слепы.

– Это действительно то, чего хочет моя леди?

Я посмотрела вниз, вдоль его тела. Такой твердый, такой готовый, такой, что это даже больно ему должно быть немного. Слишком твердый и слишком долго – это не всегда приятное ощущение. Тело его буквально кричало о голоде, а он просил, просил разрешения еще раз.

– Реквием, – сказала я. – Я обещаю, что всегда буду считать тебя джентльменом, но я уже сказала «да».

– Всегда лучше быть уверенным, – шепнул он.

– Не знаю, кто тебя учил этой осторожности, но точно не я.

И я погладила его рукой не по груди – чуть над ней, играя с его аурой. Сколько энергии в ней было…

Он на миг закрыл глаза.

– Обещаю тебе, Реквием, что утром буду уважать тебя так же.

Это вызвало у него улыбку, и он сказал:

– Анита, ты всегда будешь моей леди.

Я не могла не засмеяться, но тут он вылил свою силу на меня, и смех сменился другими звуками.

Он взялся за дверь, чтобы приподняться надо мной, и сперва только длинная и твердая выступающая часть его меня касалась. От его магии мое тело напряглось и увлажнилось, было более чем готово, и каждый толчок был невероятным наслаждением, наслаждением таким огромным, что была почти болезненной медленность и ограниченность его движений. Он нашел во мне нужную точку и умел заставить ее работать, но я ощущала, что его тело борется с этим ритмом, хочет чего-то сильнее, быстрее, раскованнее. Я разрывалась между желанием, чтобы он никогда не останавливался, и осознанием, что надо спешить. Но каждый раз, как я открывала рот, чтобы просить его поторопиться, он снова вдвигался в меня, или чуть шевелил бедрами, и мысль уходила невысказанной.

Ardeur проснулся, но даже ardeur казался слабым. В прошлый раз я распространила его на всех, кто был в комнате, теперь, в машине, он не захватил ни Натэниела, ни Джейсона. Они остались нетронуты. Мне надо было напитаться – не только набрать силу, чтобы помочь сегодня Жан-Клоду, но чтобы не начать случайно высасывать жизнь из Дамиана.

Я видела, как скользит тело Реквиема, входя в меня и выходя. В полутьме салона я не видела, что на нем надет презерватив, который дал ему Натэниел. Хорошо, что кто-то подумал о безопасности, потому что я была способна думать только о сексе и еде. Беда в том, что сейчас это было одно и то же. Я согнула ноги, приподнялась, чтобы видеть, как он входит и выходит. Увидеть его наконец во мне, впервые – от этого у меня спина выгнулась, глаза закрылись, я начала постанывать. И во мне нарастала теплая, сладкая тяжесть.

Я с трудом нашла слова и сказала:

– Когда ты, тогда и я.

– Я пропитаю твое тело всем наслаждением, которое оно только сможет принять, – ответил он голосом, напряженным от самоконтроля.

– Реквием, у нас нет времени давать Аните все наслаждение, которое она сможет принять, – вмешался Джейсон. – Мы нужны Жан-Клоду.

Реквием кивнул, но ритма не изменил – все так же мерно и мягко входил и выходил, гладя эту точку у меня внутри.

– Господи, как ты хорошо это делаешь, – прошептала я.

Руки его так вцепились в машину, что она затрещала.

– Если я должен кончить вместе с тобой, то мне нужно отпустить вожжи, или я буду все еще бороться со своим телом.

– Ты можешь продолжать вот так, пока я не кончу?

– Да, – шепнул он.

И оно нарастало, нарастало, нарастало, и наконец от очередного прикосновения его тела изнутри пролилось. Я кончила с воплем, вцепляясь ногтями в кожаное сиденье, меня подбросило навстречу Реквиему, а он вбил себя в меня изо всей силы, и этим ударом снова заставил меня кончить, другого вида оргазмом, когда еще не прошел первый. Я полоснула его ногтями по бокам, и он вскрикнул.

Боль не заставила его воспрянуть, как бывало с Натэниелом и даже иногда с Микой. Он ее принял, но дело кончилось, и боль этого не изменила.

Он вышел из меня, и даже это ощущение было чудесно и заставило меня забиться в судорогах наслаждения. Кто-то тронул мое лицо, и ardeur перепрыгнул на него. Я почуяла запах волка и поняла, что это Джейсон, еще до того, как увидела.

Он тяжело сглотнул и сказал с придыханием:

– Тебе лучше.

Я кивнула.

– Не обижайся, но нам надо тебя накормить и быстро всем вернуться, как можно быстрее.

– Да, – ответила я хрипло.

– Если мы это удвоим, ты быстрее насытишься, и быстрее будем готовы.

Я нахмурилась – отчасти в послеоргазменном тумане, отчасти оглушенная ardeur'ом, отчасти приходящая в себя.

– Чего?

Над его плечом появился Натэниел, тронул меня за руку. Ardeur перепрыгнул на него, но передавался он лишь при касании. Все еще я не набрала полной силы.

– Я хочу, чтобы ты взяла меня губами, пока тебя несет ardeur.

До меня начало доходить.

– А что в это время будет делать Джейсон?

– Тебя иметь, – ответил Натэниел.

Джейсон попытался сделать смущенный вид, но это у него плохо получалось. В конце концов он мне улыбнулся:

– Ты хочешь, чтобы я вел себя как совершеннейший джентльмен?

Я покачала головой:

– Я хочу, чтобы ты меня оттрахал.

Он вздрогнул, а потом глаза его наполнились тем знанием, той темнотой, такими мужскими. Взгляд стал почти хищный, но когда ты этого хочешь, когда просишь, то тело внизу стягивает сладкой судорогой от такого. Я вскрикнула от одного только выражения его лица.

– Давай тогда трахаться, – сказал он.

– Давай, – согласилась я.

Устроились мы так: я лицом к Натэниелу, он во мне. Ногами я обхватила его за пояс, и он ушел в меня как мог глубоко – это напомнило мне сегодняшнего Лондона, такое интенсивное занятие любовью. Но сейчас, с Натэниелом во мне, когда я глядела в его глаза совсем рядом, когда обнимала его ногами, это было что-то большее. Лондону пришлось держать меня за волосы, заставлять глядеть себе в лицо. На Натэниела я смотреть хотела, хотела видеть смены настроения у него на лице, смотреть, как он смотрит на меня.