– Скажи что-нибудь, Анита, – донесся спокойный голос Мики.

Я трясла головой.

– Еда, – прошептала я. – Всего лишь еда.

– Ноэль – всего лишь еда, – повторил Мика.

Я кивнула, не открывая глаз.

– Встань, Ноэль, – недовольно и сердито велел Тревис.

– Прости, – выговорил Ноэль.

Я наконец открыла глаза, увидела, как он поправляет рубашку. И никому не глядит в глаза, как после провала.

– Все в порядке, Ноэль. Огги и Пирс правы: Джозеф принимает только нижних.

– Он не нижний, – сказал Натэниел. – Иначе ему был бы приятен укус и опасность. Может быть, этого хватило бы, чтобы переключить тебя с еды на секс. – Натэниел пожал плечами. – Он слишком… правильный.

Когда-то я бы поспорила…

– Я бы попросил об одолжении, – сказал Тревис.

Мы посмотрели на него.

– Ты не могла бы подойти ко мне, чтобы мне к тебе не ползти?

Я вспомнила, что забыла спросить.

– У тебя перелом руки – самая серьезная травма?

– Трещины в двух ребрах, может, небольшой перелом. Доктор Лилиан сказала, что без рентгена сказать трудно. Сотрясения нет – слишком, наверное, твердолобый.

Он попытался улыбнуться и почти смог это сделать.

Я поползла к нему – Мика отодвинулся, давая мне дорогу. Натэниел пополз рядом со мной, и я обернулась к нему.

– Вряд ли Тревису нужна будет компания.

– Я единственный в твоей коллекции подчиненный, все прочие – доминанты.

Это заставило меня остановиться и подумать, даже сесть на пятки.

– Дамиан не мастер.

– Нет, но подчиненный он потому, что у него не хватает силы доминировать. А я – потому что мне так нравится.

Я нахмурилась:

– Если ты к чему-то ведешь, говори.

– Спроси его, есть ли в прайде кто-нибудь, кто сильно свингует, как я.

Я подумала обо всех этих мужчинах. Может быть, Натэниел прав? И у всех личность доминантная, кроме него? Ричард – ого, Ашер – да, Жан-Клод – еще как да, Мика – да, Джейсон… Джейсон – нет.

– Джейсон, – сказала я.

– Вызывали?

В коридоре тут же нарисовался Джейсон. Короткие светлые волосы аккуратно подстрижены, как у младшего начальника в преуспевающей компании. Тело тоже подошло бы – если этот младший начальник достаточно часто ходит в гимнастический зал. Роста он примерно моего, для мужчины низенький, и почти всегда по-мальчишески красив. Но он глянул на Ноэля, неуверенно встающего на трясущиеся ноги, на Тревиса с его заметными травмами, на Натэниела и на меня, так близко к нему, совершенно голому. Джейсон заметил все это с одного взгляда, и лицо его переменилось. Не сказать, что именно, но вдруг он стал старше, взрослее, и глаза его цвета весеннего неба наполнились знанием, разумом. Обычно он это скрывал, но в этом веселом и приятном теле жил очень острый интеллект.

Но тут же этот вид сменился его обычным шалопайским поддразнивающим выражением. Я, впрочем, слишком хорошо его знала, чтобы обмануться.

– Джейсон подчиняется, если хочет, но в глубине души он верхний, – сказал Натэниел, улыбаясь другу.

Жениться мы с Натэниелом никогда не будем, но если бы у нас была бы свадьба, я знаю, кого он выбрал бы шафером.

– Ты мне только скажи, в какой позиции ты хочешь, – ответил Джейсон, – и я готов.

Дернув бровями, он выдал мне улыбку – говорящую, что мысли у него жизнерадостные и очень непристойные. Обычно у всех секс получается мрачноватым, но не у Джейсона – очень жизнерадостный распутник.

Я не могла не улыбнуться – он на меня всегда так действовал. Черт, да не только на меня – почти на всех.

– Извини, я сегодня набираю львов, а не волков.

– Вообще-то, ma petite, я думаю, мы хотим определить, как ты реагируешь в окружении любых своих зверей, но сейчас – львы.

– Тогда, похоже, я вовремя пришел, – сказал Джейсон.

– Ты не единственный тут волк, – угрюмо буркнул Грэхем.

Джейсон поглядел на него – не так чтобы совсем дружелюбно. У него такой взгляд бывает нечасто.

– Думаю, что нет.

И тон его тоже был мрачен, почти сердит. Интересно, что должно было произойти между этими двумя, чтобы Джейсон стал так враждебен. Таких легких и покладистых как он, я вообще не встречала.

– Что касается меня, – сказала я, – Джейсон здесь единственный волк.

– А почему он единственный волк, кроме Ричарда, с которым ты трахаешься? – спросил Грэхем.

Вот теперь я поняла, почему Грэхем злится. Он пытался запугать Джейсона силой и массой? Может быть. У Грэхема была эта отсталая мысль, что размер и сила куда важнее всего прочего.

– Этого я не знаю, но такие комментарии не помогут тебе попасть в список.

– Отойди, – сказала ему Клодия.

Он посмотрел на нее мрачно, сложив на груди мускулистые руки.

Она чуть подалась к нему:

– Это ты бросаешь мне вызов?

Голос ее был ровен и пуст, и оттого угроза прозвучала более зловеще.

Грэхем мотнул головой и попятился до самой стены. Неохотно, но он сделал так, как она сказала. Хоть бы он себе поскорее подружку нашел – его выходки начинали уже меня доставать.

Как будто эта мысль колдовским образом вызвала ее из мрака, в конце коридора появилась Менг Дье. Это я впервые ее увидела после того, как она исполосовала Реквиема. Не надо бы, чтобы она здесь была, пока я испытываю своих зверей.

Она была из тех немногих женщин, что вызывали у меня в уме слово «хрупкая». Еще миниатюрнее меня, такая тоненькая на вид. Может быть, поэтому она всегда носила черное и кожаное – как госпожа в садомазо. Но эта одежда ей шла – облегающая, она придавала Менг Дье пугающий и кошачье-грациозный вид, пугающий и одновременно сексуальный. Да, пугающая и сексуальная – это точно описывало ее.

В черных сапогах на каблуках она подошла к Грэхему беззвучной походкой. Клодия будто уже видела такое представление раньше, потому что она сказала:

– Менг Дье, он на работе.

Менг Дье надула губки на точеном треугольном личике, хоть до раскосых глаз гримаса не дошла, и сменила направление, не бросив на Грэхема даже разочарованного взгляда. И вот, вот почему Грэхем не был ей предан. Именно этим она почти разбила сердце Клея. Сейчас она хотела Грэхема, но раз нельзя, то и не надо. Ни одному мужчине не нравится, если женщине явно все равно, он в ее объятиях или другой. Ну, кстати, женщины тоже не любят, если мужчины к ним так относятся. Вообще никому не нравится знать, что он полностью заменимый. Все мы хотим быть на особом положении.

Менг Дье двинулась той же походкой к Реквиему, он попятился.

– Ты его больше никогда не тронешь, Менг Дье, – сказал Жан-Клод.

– Никогда? – спросила она, поглядев на Жан-Клода.

– Только если он того пожелает.

Она обратила прекрасное лицо к Реквиему.

– Ты воистину желаешь никогда больше не касаться моего тела?

И она обвела выпуклости этого тела руками.

Некоторые из мужчин в коридоре проводили ее руки взглядом. Огги с его людьми проводили. Реквием – нет. И Жан-Клод нет. И никто из леопардов. А Джейсон – да. Очень был неплохой вид, если не знать, какой к нему придается ум в нагрузку.

Менг Дье прошла мимо меня, мимо леопардов, мимо львов, будто нас тут и не было. Она шла к Джейсону. Он на нее смотрел, и в списке запретных не состоял.

Она оплела его руками, прильнула головой на плечо. Даже на каблуках она была ниже ростом.

– Пойдем поиграем, Джейсон.

Он засмеялся и покачал головой.

– Мне надо доложить.

О каком докладе он говорит – я понятия не имела.

– А потом? – спросила она.

Он улыбнулся, но ответил:

– Нет. Спасибо, но нет.

Она провела рукой по его джинсам спереди – явно не собиралась сегодня демонстрировать утонченность.

Он перехватил ее руку и повторил:

– Нет.

Она выдернула руку:

– А почему нет? Потому что здесь она?

Она ткнула пальцем в мою сторону.

Я и не знала, что у Джейсона с Менг Дье был секс. Наверное, это выразилось у меня на лице, потому что она спросила:

– Ты не знала?