Я посмотрела на Мику – такой ли ужас у него на лице, как у меня.

Но он был таким же, как всегда – спокойным, готовым делать все, что будет нужно. Такой практичный, такой… ну все, что мне нужно было в мужчине. А, черт!

Он улыбнулся мне:

– Анита, не ужасайся ты так.

– А обычно ты споришь больше?

Он покачал головой:

– Я всегда был очень покладист, а годы, проведенные в группе Химеры, хорошо усмирили тягу к бунту. Выпендриваться – это слишком дорого обходилось окружающим.

– И все, что у нас было – это вампирские фокусы, с той только разницей, что вампир – я? Все это была ложь?

– Вот такой твоей реакции я и опасался, – сказал Жан-Клод.

– А какой реакции можно было от меня ожидать? – чуть не заорала я.

– Ты упустила из виду существенную часть его рассуждений, – сказал Мика.

– Какую еще часть?

– Если ardeur сделал меня идеальным твоим партнером, то он же сделал тебя идеальной для меня. Это же обоюдоострое оружие.

И я тоже под чарами? Под своими собственными? Слишком это все было для меня сложно. Я обернулась к Жан-Клоду:

– Не понимаю. То есть, если это правда, как мы все могли не заметить?

– Но, ma petite, ты все заметила. Твой Нимир-Радж – первый мужчина, с которым у тебя был секс при первой встрече. Первый, кого ты позволила себе вообще не оттолкнуть. Разве не так?

Я хотела поспорить, но не могла, черт побери.

– Блин! – сказала я, повернулась и посмотрела на Натэниела. Он улыбнулся мне ласково, как улыбаются в кабинете врача человеку, только что услышавшему плохие новости.

– Если насчет Мики и меня правда, то и…

– Oui, ma petite, то же самое относится и к Натэниелу.

– Нет-нет, это было по-разному. С ними двумя – совершенно по-разному.

– Но они же разные люди. Желания одного сердца отличаются от желаний другого.

– Я сопротивлялась Натэниелу почти полгода, пока наконец у нас был секс.

– Oui, но не секса хотел Натэниел на самом деле. Он хотел, чтобы его любили и ценили ради него самого, а не ради его тела. Отказывая ему в сексе, но не в любви, ты дала ему то, чего он больше всего на свете хотел.

Такое было чувство, что я задыхаюсь. Воздуху не хватало, я стукнулась спиной об стену, прислонилась к ней, пытаясь думать. Не получалось.

– Единственные двое мужчин в моей жизни, которых я не вижу насквозь – это ты и Ричард.

Жан-Клод кивнул:

– Я знал, как не пустить тебя внутрь, а Ричард достаточно силен и достаточно противоречив, чтобы самому не знать желаний своего сердца.

– Но все прочие! – Я уставилась на него. – Ашер, Дамиан, даже Джейсон… черт, просто не знаю…

Заговорил Реквием:

– Я думаю, что твой ardeur содержит не только похоть, Анита, но и любовь, как ardeur Белль. Как ardeur моей Лигейи.

– Я была в голове у Белль. Истинную любовь она не узнает, даже если ее мордой ткнуть.

Он улыбнулся, будто я его развлекла.

– Она знает ardeur, как воин знает свое оружие. Она владеет искусством вызывать любовь и преданность, даже пристрастие – в других, не подвергаясь этому сама.

– А ты хочешь сказать, что я это делаю неправильно?

Он подумал, потом кивнул.

– Откуда тебе знать? – спросила я.

– Был момент, когда заглянула мне вглубь. Я ощутил, что ты видишь меня до дна души, Анита. Я ощутил, как ты смягчаешь самые мои глубокие страдания. Белль Морт выманила бы это страдание на свет и использовала бы, чтобы пытать меня. Ты же попыталась его исцелить.

– Но мне же и полагалось тебя вылечить?

– Физически, ma petite, но не эмоционально. – Жан-Клод коснулся моего лица, глядя мне в глаза, будто хотел прочесть в них что-то. – И речь не шла о самых глубоких его душевных ранах.

Он уронил руку, но продолжал изучать мое лицо.

– Я ничего не умею делать наполовину, Жан-Клод. У меня все или ничего, и ты уже должен был бы это знать.

Он кивнул с грустным видом.

– Ты совершенно права, ma petite. Я твой мастер, и это моя вина. Я должен был это понять.

– Что именно понять?

– Ты была одержима мыслью научиться управлять процессом кормления, ma petite. Я тоже этим увлекся вместе с тобой, но есть и другие вещи, относящиеся к контролю ardeur'а. Я пренебрег своим долгом тебя этому научить.

– Ты и не мог научить ее, Жан-Клод, пока ardeur был свежий, – сказал Реквием. – Я был с Лигейей с той минуты, как она приобрела эту силу. И первые месяцы сила была неуправляемой, я боялся, что она с ума сойдет. – Он стиснул плечо Жан-Клода. – Насколько я понимаю, ardeur впервые возник у нее с Микой. Контролировать его тогда было невозможно. – Он посмотрел на меня, на Мику. – Зато удачно получилось для всех заинтересованных лиц.

Я посмотрела на Мику, на Натэниела.

– И я посадила в клетку вас обоих. Зачаровала, подчинила.

Они переглянулись, посмотрели оба на меня.

– Мы тебя любим, – сказал Мика.

Натэниел придвинулся, будто хотел меня обнять. Я сползла ниже по стене, уклоняясь.

– Но это же все вампирская сила. Все ложь – разве для вас это не убивает все? Я вас поймала, поймала обоих, это же хуже, чем Огги с нами сделал. Это же не подделка, это истинная любовь. Я заставила вас обоих меня полюбить… это же зло.

– Если бы ты заставила нас тебя полюбить без взаимности, может, это и было бы злом. Но ты нас тоже любишь.

– Но это же ложь, Мика, все ложь!

Он посмотрел на меня, взглядом мне говоря, что я дура. Но ведь я же не была дурой, нет?

– Анита, не забывай, мне случалось влюбляться.

– Бекки, твоя школьная подруга, невеста в годы колледжа.

Он кивнул:

– И это было настоящее, Анита. Она была любовью моей жизни, и не брось она меня, я бы так и думал, что лучше не бывает.

Бекки бросила его, когда он выжил после нападения, превратившего его в оборотня. Она не могла смириться, что он раз в месяц становится мохнатым. Конечно, у нее с ним были и другие проблемы, до того. То, что мне казалось огромным преимуществом, она считала огромным недостатком.

Мика шагнул ко мне. Я сползла по стене ниже, выставив руку – не хотела, чтобы он ко мне прикасался, в тот момент – наверное, потому, что тогда победа осталась бы не за мной. Всегда поражалась, как мое тело на него реагирует. Никто на меня так не действовал – в такой степени. Сейчас я знала, что это – вампирский фокус, но вампиром, который этот фокус проделал, была я. Блин.

– Я знаю, как ощущается истинная любовь, Анита. Это она и есть. Мы все счастливы, как никогда в жизни. Единственное, что может все испортить – это если ты начнешь на эту тему переживать.

– Да как же тут не переживать, Мика?

Я ощутила движение за секунду до того, как руки меня коснулись. Они погладили мне голые плечи, и мне стало спокойнее. Я прислонилась к Дамиану, позволила ему обнять себя, и страх, смятение, гнев – просто унесло прочь. Железный контроль над эмоциями, которому он научился в руках своей создательницы – вот чем он делился со мной. И я на несколько секунд приникла к этому источнику нерушимого самообладания. Панический страх никуда не делся, но я его обуздала. Я все еще была в ужасе, но это уже была не единственная мысль, вопящая у меня в голове.

Я откинула голову назад, к нему на грудь, посмотрела в лицо. Кроваво-красные волосы он завязал в хвост, убрав с лица. И я смотрела в это лицо, которая моя магия действительно сделала красивее, совершеннее. Он и до того был красив, сейчас стал прекрасен. Я смотрела в эти глаза, как совершеннейшие изумруды, только глядящие на тебя в ответ, будто драгоценность может светиться разумом и желанием.

– Привет, Дамиан.

И мой голос прозвучал как одурманенный – настолько я стала спокойна.

– Привет, – улыбнулся он мне сверху.

Я заморгала.

– Мне так хорошо… не помню, чтобы когда-нибудь ты меня так сильно успокаивал, и так быстро.

– Ты ведь любишь Мику?

– Да, – нахмурилась я.

– Ты любишь Натэниела?

Я нахмурилась сильнее:

– Да, но это все ложь.