Рауль, напротив, решительно вскинул глаза на нее и в один миг стал неузнаваемо холодным.

— Вы можете что вам угодно полагать обо мне, — позволил он. — Однако, я прошу впредь воздержаться в моем присутствии от подобных эпитетов в адрес его величества.

— Это была яхта императора?!

Нерина в изумлении застыла, боясь теперь сама смотреть ему в лицо. Картина развернулась несколько иным углом — по-видимому, первый навигатор был без преувеличения хорош.

Должно быть, он кивнул, потому что слов Нерина не расслышала, а дурацкая шляпка загородила весь обзор и ей самой. Щеки уже точно стали красными. Барышня сглотнула и произнесла все также в сторону, но очень тихо и старательно:

— Простите.

Лейтенант молчал, а повернуться было все еще ужасно страшно. Подумать только — ему доверили пять лет катать по реке высочайших особ! Сильна разведчица — такое пропустила, кинулась еще не глядя обвинять!

«Что же тогда с его пороками?»

— Не стоит, леди Нортис. Меня лично вы ничем не оскорбили, — все также ровно отвечал ей навигатор.

Нерина хотела взглянуть на него, убедиться, что прощена за глупую и неуместную колкость, но вся ее решимость растворилась. Она еще рассеянно следила за идущей по Дивине очередной торговой каравеллой, когда собеседник невидимо добил ее словами:

— Не смею больше донимать вас неуклюжим обществом, — (голос стал чуточку ближе — лейтенант учтиво поклонился) — Обещаю, если Мартьен не извинится за оскорбление вашей персоны, то по его выздоровлении я вызову его вторично. Честь имею.

Когда Нерина с дрожащим подбородком смогла, наконец, отвернуться от реки и посмотреть вперед, то ухватила лишь мелькнувшую между прохожими прямую спину лейтенанта.

«Рауль, — зачем-то вспомнила она печально. — Его имя — Рауль.»

Порт Арсис, 20 мая, понедельник

«Алваро или Ирдис?» — думал Рауль в понедельник, когда северное солнце расщедрилось и раззолотилось, с утра питая доски палубы теплом.

Кто-то из матросов поснимал башмаки и бродил босиком на носу, пока Бердинг еще не проснулся. С завистью на них косился вахтенный со шваброй, отчего особенно ретиво гнал ею рыжего кота Авося, вздумавшего поиграть с веревками. Черепаха Дисциплина едва успела влезть в свой панцирь, когда блюститель чистоты нещадно откатил ее под мачту.

Лекарь Алваро вышел спозаранку, хвалой отметил чистоту (еще бы — драили там непрерывно), убедился в отсутствии зорких начальственных глаз, кивнул Раулю и сам перебрался на нос. Там он поддержал мятеж матросов супротив порядка — снял мундир и стал потягиваться, попутно разъясняя пользу упражнения и одобряя их разминку босиком.

Рауль сидел на ступенях мостика и наблюдал куда внимательней, чем стал бы Бердинг — только за бодростью Алваро он углядеть преступника никак не мог. Тот был улыбчив, мягок и доволен, как все то время, что Рауль был с ним знаком. В неунывающем настрое, конечно, было что-то подозрительное, но с преступными планами его связать никак не удавалось. Мартьен под утро захрапел как богатырь (Рауль там вновь не ночевал, но заносил подушку) — его здоровье, очевидно, было в норме и покушение злодея сорвалось. Чего ему так веселеть?

Может быть, Алваро хочет идти в море?

— А более всего полезно босиком ходить по травам в поле, а не доскам, — назидал матросов лекарь. — Не только ноги, но и спина от этого меньше болит.

Он тронул поясницу, видно, вспомнив ее не без повода. Оглянулся, заметил отворившуюся под мостиком каюту капитана и спешно стал натягивать мундир.

«Не хочет, — вздохнул Рауль. — Опостылело ему все, еще и сын…»

Бердинг вышел, застегнутый наглухо — с берега люди глядят. Лекарю, впрочем, ничего о форме не сказал, лишь сухо сообщил, что до построения он будет занят делом в городе. Рауль кивнул, а лекарь пожелал ему успеха.

Хотя Алваро будто бы не жаловал морскую долю, все-таки преступника в себе не выдавал — ни нынче, ни вчера, когда Рауль приглядывал за ним остаток воскресенья. Весь тот ушедший день Арваро провел на «Императрице», не то волнуясь о выздоровлении Мартьена, не то, как и все, обленившись со скуки. Вторая седмица в порту начиналась совсем уж вальяжно — хромая Дисциплина в битом панцире, тащившая себя от мачты к лееру без цели, вполне эту картину отражала. Капитан еще многое им позволял, но команда уже куда меньше стремилась на берег — морякам надоел и Арсис.

Даже неугомонный Оскарис после раскрывшегося всем спасения мальчишки перестал сбегать, картинно намекая на свою тягу к иного рода приключениям, и стал сносным, хотя еще запанибрата тыкал. Точно дождавшись ухода Бердинга, он вылез из люка в рубахе навыпуск и, пользуясь должностью штатской, бесцеремонно лег поближе к мостику — смотреть на облака, растерзанные бризом.

— Дыра дырой, конечно, — сказал он доверительно Раулю. — Но, знаешь, мне твоя родина нравится!

«Почтил так почтил.»

— Уже не за белые ночи?

Картограф принял это за тонкий укол и закатил под очками глаза, но больше одобрительно — давно пора первому навигатору перестать быть таким замороженным.

— Здесь как-то чисто, — серьезно поделился он.

Рауль невольно обернулся в порт, проснувшийся куда пораньше шхуны. Гвалт, лебедки и неимоверная смесь из людей и запахов. О следах такой толпы на берегу не стоило и поминать.

— Чисто?

Оскарис кивнул подбородком, все еще лежа и любуясь паутиной облаков.

— Как будто снег все забрал и теперь отдает понемногу. Звонко вокруг. Птицы только вернулись. Мелочь эта доставучая не вся попросыпалась. Ты представь, — Оскарис привычно оживился, чуть повернувшись к Раулю. — В жарких землях насекомые кусают круглый год! Да еще какие жирные, кожу дерут. Разве там полежишь, помечтаешь на небо? Наши гады подрасти не успевают — хлоп! и спать пора. Уж лучше с холодами, но так.

— Понимаю, — Рауль не рвался говорить, но мысль о том, что зима им дана во всякого рода очищение, приходила порой и ему.

— Правда, у вас очень уж сурово. В столице тоже зима, но не девять же месяцев в год!

Навигатор пожал плечом — их не спросили! Камням здесь по тысяче лет, даже соснам — по сотне. Какой-то молодой геодезист их будет поучать, как им тянуть свой век у льда и моря!

— Лучше мороз, чем промозглый ноябрьский ветер.

В небо Рауль не смотрел — глаза его еще скользили по портовой улице, поджатой к берегу складами. Толпились торговцы, грузчики, подручные секретари для составления грамот здесь же, на бочках — и много разновозрастных матросов. Одни уже были обтрепаны морем, другие — юные, совсем мальчишки, как…

Рауль нахмурился — как щекастый сын полового из чайной, смотрящий из-за бочек с пресной водой прямиком на него. Что-то часто стали попадаться на глаза его белесые вихры. Случайность? Мальчишка поймал его взор и сейчас же укрылся за бочкой.

— Что магу ветер, — говорил Оскарис. — Щиты не все забыл?

Рауль не очень его слушал, растревоженный новой напастью. Едва ли плут приглядывает для себя — только кому понадобилось наблюдать за лейтенантом с берега? Маг отвернулся, ощутив тоску — теперь еще в порту оглядываться чаще?

— Щиты? — переспросил с печалью. — Признаться, уже не так ловок, но пришло время их вспоминать.

Мальчишка из-за бочек не показывал ушей, но чуялось, что он был там, смотрел и слушал. Для кого?

Алваро, так и не застегнув мундира, продолжал назидать матросов по медицинской части. Лица тех приняли такое стыдливое выражение, что, видимо, лекция шла не о насморке. Ни дать ни взять, прекрасный человек, неравнодушный к собственному делу — только как быстро он в субботу отбыл с чайного крылечка! Казался только что согласным секундировать дуэль, но вдруг припомнил разом долг и приглашение к обеду. Не оставлял ли он тем самым места преступления? Без лекаря шансы очнуться у второго навигатора были ничтожны. Покушение это сквозило знакомым коварством — на грани несчастного случая. Попробуй исключи здесь до конца халатность полового!