Впрочем, писем Нерина ловцу не доверила, зато велела продолжать смотреть и усложнила задачу: любую весть о том, где маг обретался в самую первую ночь после ужина, она тарифицировала вдвое. В особенности любопытно стало разузнать — как навигатор с моста сиганул — по задумке или совсем уже ногами не владел? Итог единый, а причины все-таки различные и многое расскажут.

Отправив соглядатая, Нерина поднялась к себе, с движением сердца поставила первую точку на карте в гостином дворе и как-то слишком тщательно переоделась на прогулку. С лентами шляпки она воевала четыре попытки, и лишь на последней они, наконец, улеглись хорошо. За этим украшательством в прихожей ее и застала Аида.

— В ряды? — оживилась она. — Я за минуту соберусь, не отправляйся!

Ответом был весьма сухой отказ, до крайности Аиду изумивший.

Как это понимать — одна в ряды отправится? С какой поры не позовет с собой сестрицу? Всякий раз «по булавки» ходили вдвоем, почти никогда за матушкину шаль нарядную не спорили! Старшая, однако, собрала всю свою строгость и уведомила:

— В жизни каждой леди приключаются мгновения, когда ей нужно пройтись и подумать одной.

На эту философию Аида посмотрела с понимающим лукавством:

— Кого-то высматривать будешь? Перед сном пошепчемся?

Нерина даже глаз не подняла — натягивала белую перчатку.

— Нечего рассказывать, — отреклась она, расправляя на мизинце складки. — Не выдумывай романов на пустом месте.

Будь она чуть менее увлечена изображением суровой деловитости, возможно, обнаружила бы, как загадочно прищурилась Аида и даже показал ей язык.

— Ах так? — постановила та. — Я тоже тебе ничего скажу.

Не рассмотрев за этой угрозой великой тайны, Нерина пожала плечиком и бросила последний взгляд на зеркало. Разумеется, хорошилась она исключительно для пользы предприятия — в конце концов, надобно же ей достойно проверить свой «третий пункт» о самом неприглядном «увлечении» героя?

Гостиный двор был в весь дорических колоннах, но сохранял особый дух извечного базара.

Не всякий купец из-за моря желал идти по Дивине вглубь варварской и дикой Ладии — да и не всякий получал такое разрешение. Добро пудами перепродавалось тут, в Арсисе — местные купцы брали на себя распространение ввозных товаров далее, по неохватной имперской земле. Суда и обозы летели на юг, но в Арсисе неизбежно оседали пробы и расходились мелкою торговлей.

Для этого неугасимого обмена близ порта всегда лепилось множество столов, за каковые приключались и баталии. Городской глава решил придать этому хаосу пристойный вид, смел все столы и за два года возвел по столичному образцу торговые палаты: одноэтажный длинный корпус с узкими дверями через каждый шаг и стройными колоннами, глядящими на берег. Гулять под единым крыльцом можно было в любую погоду, и ловкие купцы изрядно выиграли. Зато лотошники сочли себя в накладе — на лавку с дверью денег не нашли, а покупатели привычно убрели сюда от нового базара поодаль, разросшегося за два года стройки.

Посовещавшись, иные сволокли столы назад и утвердили прямо напротив изящных колонн, у кромки каменистого обрыва над заливом. Благодатная картина вновь была нарушена пестротою блошиных рядов, где зычное «копченая треска!» могло в равной мере относиться и к товару, и к неугодной покупщице.

Городской глава еще год пытался выкурить лотошников оттуда уговорами и бряцанием шпаг, но каждый день они там собирались вновь, сдвигаясь только на десяток метров дальше или ближе. Махнув на них рукой, глава смирился, и портовая торговля потекла незыблемым укладом.

Нерина подошла к гостиному двору с дальней, непортовой улицы, и оглядела диспозицию в досаде: по правую сторону шумели горожане у столов, по левую — вдоль нового крыльца гуляла публика благополучная. Кругом сновали бородатые купцы, скрипели малые тележки. Лейтенант Дийенис, конечно, высок, но в этой толкотне его легко пропустишь!

Первой на общем крыльце помещалась особая чайная под государственным надзором: в ней предписывались проводить торги дорогие и долгие — как говорили, «на два самовара».

Для порядку Нерина все-таки сунула туда свой носик, хотя и не ждала, что вышедший размяться лейтенант осядет в этом скучном месте. Зорко окинула глазом просторную залу с десятком скатертей, расшитых красным крестиком, почти уверилась в предположении и вдруг среди голов нашла знакомую.

«Чур меня!» — едва не сорвалась древняя присказка, когда на ней остановился взгляд запавших очей интенданта Ирдиса.

Он сидел к ней лицом у большого окна. Против него тянул чай из пиалы дородный купец — надо думать, мужи ведут дела, как им положено. Ирдис, однако, замолк на половине фразы, привстал от лавки и сдержанно поклонился Нерине, застывшей в дверях. Она кивнула в ответ и выскочила наружу даже ранее, чем завершила тщательный осмотр. Ирдис был на чей-нибудь вкус даже возвышен и загадочен, только вурдалачья бледность интенданта наводила на кожу Нерины мороз — барышня бросилась отряхиваться от него наружу, в потоки солнца меж колонн и подальше от чайной.

Ей пришлось бы дольше приходить в себя, узнай она о продолжении минутной сцены: извинившись перед собеседником, Ирдис выскочил за барышней на миг, но сам остался на пороге и долго молча простоял, то щурясь в ее спину, то дважды поглядев назад по улице. Вернулся к самовару он куда рассеянней, чем от него поднялся, точно в уме его остался нерешенным какой-то значимый и трудный для него вопрос.

Нерина этого не ведала и шла вперед, надеясь, что по торопливости не пропустила лейтенанта в зале.

Пришло время проверять все двери, одну за одной. В галантерее лейтенанта не нашлось, в маленьком пряничном царстве — не отыскалось тоже, тщетно была проверена и дюжина других лавок, идущих друг за другом. Нерина обнаружила, что начинает и сама смотреться подозрительно с таким пробегом, когда у колонны обрела растрепанного следопыта из нанятого ею малого отряда. Сын кухарки встретил ее взгляд, вытянулся, как перед фельдмаршалом, только что без воинских приветствий, и прошептал, косясь на дверь «Пещеры заморских сладостей».

— Господин нынче там! От меня не уйдет, не боитесь!

Нерина спешно отступила и нервически махнула на докладчика рукой — нашел, где ей рапортоваться! Еще из блошиных рядов на берегу теперь за барышней смотреть начнут с прищуром!

— Молчи, — сердито шикнула она, уже не глядя. — Работай скрытно и меня не выдавай!

Мальчишка враз влился обратно в тень колонны, и с печатью давней скуки на челе убрал за щеку леденец, по-видимому, припасенный для прикрытия.

Взаимное обособление сговорщиков было как нельзя ко времени — лавка распахнулсь, и появился сам субъект, привлекший в этом городе так много разного внимания.

Барышня уже была готова, и в удивленный тон вложила всю доступную сердечность:

— Лейтенант Дийенис!

Она успела порадоваться, что встреча состоялась под сенью приличного гостиного крыльца, а не в гудящих толкотней столах напротив, когда лейтенант живо обернул на барышню свое античное лицо.

Всякое касательство к приличиям сразу пропало — глаза доблестного героя были до того красны, что Нерина не смогла даже возликовать по поводу так скоро найденного доказательства «первого пункта» о страсти к вину.

Лавровый венок совершенно засох и незримо осыпался наземь.

Порт Арсис, 16 мая, четверг

Шила в мешке не утаишь — Рауль действительно почти не спал уже две ночи, переселившись в глухой инженерный отсек. Хмелем там, конечно, и не пахло, но разум затуманивался без него — блоки магического кода, который он отстраивал и заряжал без малого три дня, довели магическое ухо до звона и частичной глухоты.

Капитан призвал его для разговора еще в тот вечер после сорванной прогулки. Шагая по своей каюте, выслушал бесстрастный доклад навигатора о подстроенном падении с моста, о подозрительной поломке и пропаже усилителей — но своих выводов ничем не выдавал.