Немыслимо было поверить, что Ирдис погубил свою любезную капусту сам — зачем бы за нее так истово сражался? Ему достаточно было сгноить предписанную к заготовке грубую ячменную муку или испортить питьевую воду.

Здесь достовернее было иное — кто-то считал, что интендант еще помнется в страхе наказания и все же рапортует о потерях. Перезакупки отдалят уход из порта — только предатель не учел упрямства молодого офицера.

Ирдис больше не выказывал брезгливой жалости, которую ловил Рауль при обыске его вещей. Теперь интендант сам подшагнул и отвечал еще тише, с равной откровенностью:

— Я и сам не мог положиться ни на кого. Лишь на днях вы намекнули, что поломка усилителей была намеренной. Вам это стоило больших хлопот и вывело из ненадежных. Я был бы счастлив говорить — только вы мне не верили.

— Мартьен, очевидно, тоже вне подозрений, — напомнил Рауль.

Он огляделся — не хотелось бы делиться выводами с лишними ушами. Вахтенный скучал на носу шхуны, вдали от грот-мачты. Черепаха рядом с ним вяло тыкалась головой в смотанный канат, и матрос пенял ей с чувством: «Совсем ты, братец, сдал, а еще говорят — по сто годов живете».

— С Мартьеном я не смог сойтись, — ответил Ирдис.

Рауль в досаде посмотрел на дверь капитанской каюты. Тот, кто провернул все это, нынче там, рядом с ними? Спит — или выдумывает новую жестокую уловку? Навигатор сделался еще угрюмее.

— Предатель дивно разделил нас подозрениями. Мы опасаемся искать плеча и помощи.

Ирдис проследил за этим беспокойным взглядом.

— Вам что-то удалось узнать?

Не только голос, но и фразы стали осторожнее. Оба понимали, к кому теперь ведут, но вслух обвинить капитана — дерзость, которую даже себе будет трудно простить. Рауль принялся мерить слова, как морские жемчужины. Ворот мундира, годами привычный, стал вдруг давить и мешать.

— Злодей был с нами за столом надзорщика — лишь там он бы решил, что я уже определенно не способен выплыть.

Интендант медленно кивнул — здесь ясно, продолжайте.

— В час, когда меня сбросили в реку, Оскарис героически вступился за мальчишку на другом краю Арсиса.

— Помню. А лекарь?

— Сразу из парка сел в экипаж. Старый друг, сосед моей матери, без промедления увез его за реку. Причины, однако, у Алваро были — здесь остался его одинокий чахоточный сын.

— Мог ли старый друг ему пособничать?

Рауль припомнил самого Лужена — подтянутого, бодрого, болеющего морем. Его он до сих пор не примерял на эту роль, хотя отставной капитан казался предан старому приятелю. Мог ли помочь? Навигатор все-таки расстегнул одну пуговицу на воротничке, но дышать едва ли стало легче.

— Это нельзя исключить, — признал он, — Однако, предатель действует как будто по наитию, а не заранее сговоренному плану. Кто знал, что я отправлюсь через мост и буду выглядеть нетрезвым? К тому же — усилители. Они чарованы по новой схеме — он должен хорошо владеть устройством шхуны.

— Значит… — Ирдис не договорил, так и не решаясь озвучить имя Генриха Бердинга.

— Я долго противился этому верить.

Пустую палубу укрыла тишина раздумий. Вахтенный прошел еще туда-сюда по носу и счел, что все-таки обязан обойти «Императрицу», пусть даже помешает доверительной беседе офицеров. Рауль подумывал перевести их тет-а-тет на шарльский, но вспомнил, что Ирдис едва ли владеет им в степени свободного общения.

— Доказать можно только поймав за руку, — сказать чуть терпеливее. Матрос уйдет, но этот разговор не стоит продолжать на шхуне, полной магов.

Ирдис все больше выказыал природную хваткость.

— Что у вас, магов, есть для подобной ловушки?

Рауль, однако, разочаровал.

— Это не по моей части. Могу поставить защиту на трюм, но сильный маг ее взломает.

— Следы?

— Ничего такого, по чему я опознал бы взломщика.

Они примолкли, пока вахтенный учтиво протащился мимо них, помаялся на мостике в корме и переполз обратно к носу. Рауль и Ирдис без всякого сговора сдвинулись к правому лееру, в равной дали от люка вниз и от дверей в каюту капитана. Перед ними шевелилась гипнотическая синь, за спинами спала крикливая мозаика порта. Интендант по глазам навигатора понял, что даже здесь любой чародей из команды поймает их каждое слово.

— Спровоцировать? — произнес Рауль почти одними губами.

Ирдис помедлил. От его волос и формы густо пахло табаком.

— В пятницу получим резервный комплект парусов, — заговорил он лишь чуть громче, чем волны гладили обшивку шхуны. — За столом подчеркну их сугубую важность и то, что новой партии нам не соткут и к лету. Попробуем поймать его на этом.

В одиночку Рауль не смог бы неустанно наблюдать за Бердингом, вдвоем — совсем иной расклад. Трюм они все-таки укроют куполом защиты, и ради конспирации злодей едва ли станет его взламывать — тогда и порчу снеди на случайность не списать. До парусов же он наверняка попробует добраться. Интендант и первый навигатор не спустят с капитана глаз и выдадут команде с первой же попыткой.

Когда вахтенный споткнулся о кота, припечатал его добрым словом и начал заходить на новый круг по шхуне, Рауля у грот-мачты уже не было. Он проскользнул в каюту, наощупь раздернул постель и вытянулся с чувством избавления: наконец, он может говорить с кем-то свободно!

В дыму событий проступили черты долго чаемой тверди.

«Земля!» — воскликнул внутренний Рауль.

Наружный по велению души нежданно для себя перекрестился.

Порт Арсис, 23 мая, четверг

Капитан первого ранга Генрих Бердинг покинул Надзор Судоходства взбешенным. Его лица не размягчило млеющее солнце, его обветренного сердца не согрел полученный пакет.

Сообщение с Морским приказом нельзя было доверить ни ямской ладийской службе, ни почтовым голубям. Переписка велась через арсийский Надзор, Бердинг сам ходил за письмами и уносил их спрятанными чуть не под ребро. Однако, всякий раз надежды пропадали втуне — Приказ пространно отвечал, бумаги не жалел, но так и не пошел ему навстречу в главном.

Непредвиденные трудности в порту? Извольте, вот вам санкция идти седмицей позже, решайте все как следует. Помогай Бог. Вторая шхуна, свежайший «Север» с местной верфи? Одумайтесь, господин капитан первого ранга, даже извернись мы скоро передать ее под ваше мудрое начальствие — где же вы отыщете вокруг себя столько специалистов, чтобы укомплектовать ее в немыслимо короткий срок? Морской приказ несколько месяцев готовил вам команду для «Императрицы», имейте рассуждение ее оценить. Затейливый росчерк. Немое порицание. Печать.

Ценить!

Бердинг несся по Арсису рослым рыжим волком.

Ценить дебоширов, лентяев, бретеров? С первых осенних встреч не сладилось у тех между собою братства. Приказ этого видеть не желал. Уже отсюда Бердинг подтолкнул к пересмотрению вопроса, а его самое последнее письмо в Итирсис было сущая поэма. Капитан истомился ждать на нее ответ, а нынче утром принял от надзорщика посланца: на имя Бердинга получен знатной толщины пакет. Начальник шхуны не отправил никого из лейтенантов, но лично бросился в казенный дом. Еще внутри он полоснул пакет острым магическим потоком, и ладонь его сжалась в кулак — он вновь обрел лишь часть того, о чем молил и требовал.

Право стоять в порту еще седмицу! Кого это спасет, когда они окажутся во льдах с такими дивными «специалистами»? Кампания погибнет посреди морей, а новую землю, которую он так мечтал пририсовать к Империи — отыщут расторопные соседи.

Как посмотрят его дети в государевы глаза?

Век назад предок Бердинга, такой же рыжий, крепко сложенный гиарец, удачливый бывалый капитан, подал прошение служить в ладийском зачинающемся флоте. Просился, известно, за деньги — но и за них можно на совесть исполнять свой долг. Империя такую ревность оценила — Бердинги совсем осели здесь и уже три поколения ходили адмиралами. Нынешний капитан «Императрицы» уверенно шел по тому же пути, однако, ранг был не единственною целью: он жаждал в самом деле положить к ногам его величества роскошный дар — карту новой земли с зелеными отметинами там, где вбиты ладийские стяги!