А я ответила:

—Я была готова была умереть в тот момент. Те сволочи надругались надо мной, — вырвалось из меня то, что я сама не хотела признавать, — Хочу их убить. Хочу посмотреть им в глаза, спросить про их жён или детей – как бы они отнеслись к этому. Потом убить.

Потом из глаз побежали слёзы. Влад упал мне на руку, попытавшись обнять.

— Имеешь право, — сказал он.

***

— А помнишь песню?

— Какую?

— Четыре бойца в пучине земной, сидят у костра – довольны собой. Тут Гласи – кристалл. И Вольди – колдун. Селестия, Влад и старый ворчун.

— Помню, Влад. Только вот это неправда. Ни Гласи, ни Вольдемара, ни Шанкса нет. Может, и нас скоро не будет.

«Пророчество убило столько людей… А я всё ещё жива. Может, всем было бы проще, если бы я умерла?» – подумала я, но говорить не стала. Стало стыдно и перед Владом, и перед Шанксом. Страшно, что перед собой мне стыдно не стало…

***

Я проснулась с первым криком пролетающих мимо птиц. Ярко светило солнце. Спалось, однако, хорошо – вне узких стен очередного трактира. Гремучие мысли отступили, и утро я встретила на пару с хорошим настроем.

Все спали после вчерашней ночки. Все, кроме Апекса. Тот сидел у тлеющих углей и разглядывал что-то в них. Разглядывал нечто скрытое, доступное лишь ему одному. Он услышал мои шаги и обернулся:

— Ещё рано, — он улыбнулся, но не так ослепительно, как обычно. Через силу, — Можешь ещё поспать.

Я села рядом, посмотрела на остатки костра.

— Что там интересного? — спросила я.

— Угли тлеют, — печально произнёс Апекс.

Он совсем на себя не похож. Его что-то тревожит.

— Что случилось?

— Я виню себя, Си. Братья Триксы и Эльдина, Гарет – мой друг детства, отец. Они все умерли из-за того, что я не смог остановить брата, понимаешь? Из-за того, что я не предугадал его шаги, не раскрыл его сущность. Не стал спорить с отцом, а тот говорил, что всё обойдётся. И сегодня тоже, я поведу людей на смерть, смогу ли я её избежать?

— Ты же сам…

— Я знаю. Я говорил, и я верю в это. Но уснуть не могу. У многих есть дети и семьи. Именно мне придётся смотреть им в глаза, не находя что ответить.

Я поднялась и протянула ему руку. Мы поменялись местами.

— Тогда веди их не на смерть, а на победу, — сказала я, — С плохим настроем ты брата не одолеешь.

Мой мозг начал медленно вскипать. Я, хоть и считаю себя больше данжологом, чем артефактоведом, однако в смежных дисциплинах я тоже разбираюсь, но этот труд… Арлекин Джикс провёл невероятную работу, по одному лишь мазку с короны смог выяснить: её примерное происхождение, возраст, коэффициент магического потенциала, определил класс артефакта… Одним словом – изучил всё.

Оранжевый кристалл раскрывал мне невидимые страницы одну за одной, но… У Арлекина было столько теорий, столько попыток, однако ему никак не удавалось даже приблизиться к тому, чтобы ослабить корону.

Его основная теория заключается в том, что корона была создана одним из Х-монстров.

Х-монстры, как он пишет далее, это обитатели самых глубоких этажей мировых данжей. Мировые данжы, как он пишет далее, это подземелья, зачистка которых требовала объединения целых городов, реже – земель. Терракотовое подземелье в двенадцатом столетии общего календаря, Пламенная крепость имени Меруэма на два столетия позже, Погребальная богов, появившаяся под Кроссградом.

В этих местах никакая наука невозможна, всё, что мы знаем, записано со слов очевидцев – великих воинов, осмелившихся углубиться в пучины. Большинство погибло там, а, те немногие, кто возвращался, с трудом могли связать слова в предложения.

Затем он углубляется в причины возникновения мировых данжей, но я тороплюсь. Пообещал себе ознакомиться с этой темой подробнее. Апекс наверняка позволит мне скопировать некоторые труды из обители знаний, да и в академии должна быть обширная библиотека.

В итоге: корона была создана так глубоко, что «силы поверхности» не способны на неё повлиять. Силы поверхности, как он пишет далее, это любая сила или вещество, потенциально имеющее эффект ослабления, которые были созданы или найдены на земле, а не под ней.

Последняя исписанная страница, где буквы заходят друг на друга от спешки, где насыщенность чернил с каждым предложением слабеет от слабости пищушего, где новые смыслы – лишь надежда на успех, вот она, последняя страница, выдвигает последнее предположение: «ЕсЛи чтото иМожет повлиять на корону, тО онО наХодиТся под зеМлёй…» Его руки слабели, когда он писал это. Затем есть, подчёркнутое двумя волнистыми линиями, начало какой-то формулы. «Купированное небесной клетчаткой выделение гнилостного королевского жука + пыльца взрывного фрукта + ???.» На этом труд заканчивается.

Тут, собственно, не в чем разбираться. Нужно искать и делать предположения. Переосмыслив некоторые главы ещё раз, я понял, что мне нужно найти вещество, способное разрушать неизвестный металл одновременно с этим образованное на глубине подземелий. Глубинную магму из озёр предвестия Арлекин опробовал, как и губящий газ дырчатых чревоточин, как и токсины большинства известных арахнохитовых ящериц. Все они не возымели никакого эффекта…

Нужно поговорить с ним. Вдруг, он наткнулся на что-то, однако не смог это записать.

Я уверенно схватил со стола косточку из крыла дракона и вышел за дверь, заперев за собой. Пошёл направо и на первом повороте стал спускаться вниз. Впрочем, не зная маршрут, я бы всё равно нашёл, где находится темница – оттуда доносился перманентный вой пощады.

Я спускался по склизким булыжникам, я вдыхал плесень и смотрел на грибки. Ощущал аромат ржавых клеток. Пахло металлом, но я не мог понять – это сталь или кровь?

Сама темница-тюрьма представилась передо мной вытянутым коридором, с двух сторон которого были прутья, а в самом начале сидел небольшой чёрный орк. Либо у него сам по себе такой цвет кожи, либо он тоже заплесневел и скукожился тут. Ещё, у некоторых клеток стояли статуи гаргулий. Одного взгляда на них хватило, чтобы понять – они живые, просто ждут приказа. Окаменелые охранники узников.

Завидев меня, орк дёрнулся. Но, стоило ему рассмотреть в моих руках кость, он плюхнулся обратно в стул и втупил в одну точку. Может, он тоже каменный?

Я шёл медленно, страшась каждого своего шага. С жалостью заглядывал на узников и хотел глазами донести им: «Вас скоро спасут, потерпите ещё немного…». Некоторые клетки были пусты, а в одной лежал человеческий труп, покрытый пещерными тараканами. Может, и хорошо, что они там есть. Пещерные тараканы выделяют фермент, поглощающий трупный запах – это их защитный механизм, чтобы крупные хищники не ощущали запаха свежего мяса. Вот почему в подземельях никогда не пахнет трупами.

Я проходил мимо клеток, выискивая длинные уши и разумный взгляд. Как на зло – Арлекин был заперт в самой дальней клетке – в самой жёсткой клетке. Дальняя её стена отсутствовала, там была дыра, за которой виднелось бездонное ущелье и горячая магма, растекающаяся по нему. Стало жарко. Стало бесконечно жалко. Какая пытка – находиться в заключении без надежды на освобождение и каждую секунду своего заточения осознавать, что можно прыгнуть вниз и твои мучения прекратятся. Пожалуй, в такие клетки садят только самых упёртых и отчаянных – чтобы эта мысль клевала их, но не могла пробиться в их смелое сердце.

Арлекин Джинкс, представлявшийся мне величественным учёным с длинной бородой, возможно, в очках, оказался подростком, пожалуй – младше моего. Худой, покрытый синяками и кровоподтёками. Он сидел на коленях бесформенным калачиком, по нему стекал пот, его конечности то и дело подёргивались, словно проверяя – жив ли их обладатель.