Первая дверь ответила на мой стук молчанием. В следующем дети сказали, что не разговаривают с незнакомцами по поручению родителей.

— Ты о чём-то глубоко задумался, дорогой меч, — я разбавила тишину тихой деревеньки.

— Да. Всё это странно, Си.

— Что именно?

— Я пытаюсь держать в голове все события, как-то связывать их, но пока получается ерунда.

— А у меня даже ерунды нет, поделишься? — я постучала в ещё одну дверь, но мне никто не ответил.

Это был последний дом на улице, пришлось идти на соседнюю.

— Ну смотри, — только по интонации Влада я поняла, что речь будет длинной и тяжелой, — Мы исходим из того, что есть плохие ребята и хорошие. Кто-то, по неизвестной нам причине, хочет нам неизвестного добра, а кто-то по той же причине хочет такого же зла. Предположим, что Доктор Нэйл, как отправная точка, добрый. Тогда ситуацию с Шанксом устроили плохие люди, — «люди ли…» – подумала я, — ведь Нэйл предупреждал о ней, хоть и криво-косо. Потом есть магистр порталов из Кроссграда, как его там звали?

— Елангель, — напомнила я.

— Он самый. Ведь, вроде , тоже говорил так, как должен говорить добрый. Ты читала книгу, которую он дал тебе?

— Не успелось. Может тебе её отдать?

— Да, у меня много свободного времени в последнее время. Я прочту и подумаю ещё. В любом случае: Елангель под вопросом, переносимся в наше время. Братья Бредфилы – Хо и Ни, случайные ли они люди или тоже учувствуют в заговоре? Не знаем. Потом ещё этот орк странный, который викторину устраивал, мне кажется, что с ним похищение Вольдемара и связано.

— И что мы имеем? — не поняла я.

— Ну… — протянул Влад, — расстановку сил?

— Не густо. Если узнаем, случайно ли Хо вытащил именно книгу семейства Грацио или нет, то сможем отнести его к одной из сторон.

— Думаешь, будь он в лагере хороших, стал бы он обворовывать тебя и пытаться убить? — возразил Влад.

— И то верно…

В итоге мы ни к чему не пришли, кроме, конечно, очередного дома. Этот был значительно больше остальных, стоял на небольшом отдалении от остальных строений, а на его заднем дворе, прямо из земли, торчали трубы.

Я постучала, но в ответ вновь услышала тишину. Уже собиралась уходишь, как вдруг за дверью кто-то осторожно скрипнул.

— Да? — человек за дверью был явно преклонного возраста.

— Здравствуйте, я прибыла сюда по поручению Ни Бредфила, начальника городской стражи Гротаса. Сейчас мы расследуем пропажу молодого человека, который, по нашим данным, пропал где-то в этом районе, вам что-нибудь известно?

Замок щёлкнул, массивная дверь открылась, после чего я увидела хрупкого и маленького дедушку, что смотрел на меня глазами полными надеждой.

— Проходите, гости дорогие. Это я запрос послал, но не думал, что вы так быстро прибудете, — хозяин пропустил нас внутрь дома, после чего пригласил за круглый деревянный стол, — Митенька всего три дня тому назад пропал, уже вся деревня на поиски ушла.

Интерьер дома был крайне странным: на стенах висела разглаженная кора разных деревьев, а в дальней комнате я успела разглядеть какие-то верстаки. Крупная кирпичная печь полыхала жаром, а на ней стояли банки с мутной жидкостью разных оттенков. Весь пол был добротно усыпан опилками. В самых неподходящих местах находился инструмент – топоры, пилы, рубанки, вытянутые ножики закруглённой формы.

Ещё сильно пахло спиртом. Однако дедушка не был похож на того, кто любит злоупотребить дурманящей жидкостью.

— Вы извините меня за беспорядок, непростые времена сейчас, — дедушка опустился на стул.

— Ничего страшного… — я тоже села на стул.

Только сейчас мне удалось рассмотреть его. Под глазами огромные чёрные впадины, со лба стекают капли пота, все руки покрыты ранками, ссадинами и занозами – старыми и новыми. А в глазах такое отчаянье. Оно мне знакомо.

— Дедуль, вы расскажите мне всё, я очень хочу вам помочь. Чем вы тут занимаетесь? У вас, — я замялась, подбирая нужное слово, — очень необычный дом.

Он словно только и ждал этого вопроса:

— Бумагу я делаю, доченька. Меня Федром звать, а Митька мой сынок. Я всю жизнь бумагой занимаюсь, у меня вся деревня работает. Мы дружно живём. Да… Мужики деревья рубят, бабоньки кору снимают да сучки выбивают. Потом стругаем. Даже детки помогали нам. Они рядом с пеньками ямки копают и шишки туда суют, потом ходят да поливают, сказки росточкам читают. Мы за лесом следим, уважаем его. Он нас кормит. Ты может голодна? Я тебе кровать выделю, накормлю, только помоги мне Митеньку отыскать. Горе это для деревни, он у меня умненький был, ремеслу учился.

Стоило Федеру замолчать, как по его морщинистому лицу побежали тонкие ручейки солёной грусти.

— Ты только скажи, что мне сделать… Я то уже совсем старенький, все свои знания я сыну передал… Мне себя не жалко…

А мне вот дедушку стало очень жалко. Дрожь его тела прекрасно передаёт всю горечь потери.

Зачем кому-то могло понадобиться лишать безобидного старика самого дорогого в жизни?

Я накрыла его беспокойную руку своей ладонью, попытавшись вложить в это движение всё своё сочувствие:

— Из моего отряда тоже выкрали человека, я подозреваю, что в этом повинны те же существа, что забрали у вас сына. Вы не замечали ничего странного в последнее время? Кому вы вообще бумагу продаёте?

Федор оживился:

— Замечал, а как же? Летов пять назад от заказов отбою не было, у меня хорошая бумага была и продавали мы её совсем недорого. Со всех средних земель ко мне ходили. А потом появилося где-то на полях с востока ещё производство. Так и я уже силы былые потерял, глаза слабые, мысли путаются. Все надежды на Митеньку были, чтоб моё наследство не развеялось с моим же прахом. А вот недавно совсем, с четыре полных луны, мне оставили записку. Так я сейчас покажу тебе, доча, погодь.

Дедушка похлопал себя по карманам, а после протянул мне скомканный листок бумаги.

«Мы покупат много бумаги. Тайник в лесу. Серебро за лист, бери сколько положил и уходи.»

Почерк был кривым и практически нечитаемым, спасал лишь размер букв – они были огромными, словно писались вовсе не человеческими руками…

Значит, кто-то большой и не самый умный. Орки? Но зачем им столько бумаги? И почему они не могли просто ограбить дедушку?

Я хотела спросить дедушку о том, что было дальше, как вдруг одна из банок, стоявшая на печи, стала шипеть и изменила свой цвет.

— Ох! Бородинская сосенка! — Федор вскочил и ринулся к печи с такой прытью, словно он совсем ещё молодой и вовсе не уставший.

Он схватил рукавицы, чтобы не обжечь руки и убрал банку с печи.

— Поди за мной, я покажу тебе бумагу. Может, это поможет. Тама и продолжу рассказ.

Я прошла за федером в комнату с двумя верстаками, ещё раз удивилась таинственному обустройству его дома.

Федор в это время ловко подопнул один из ковров, тем самым оголив деревянный люк, я подошла ближе и открыла его. Под ним оказалась вполне сносная каменная лестница, ведущая вниз.

Дедушка обхватил уже остывшую банку одной рукой, а второй, умело поджигал потухшие факела. Огненные потоки, испускаемые его руками были, конечно, слабыми, однако меткими – он ни разу не промахнулся. Миновав пятиметровый коридор, мы вышли в просторный подземный зал, со множеством печей.

Так вот откуда на заднем дворе были трубы!

С одной стороны помещения был своеобразный склад древесины, вся разных оттенков. Чуть дальше расположилась крупная воронка, шкаф с прозрачной жидкостью, ещё один с букетами трав и закрученных корешков. На полу стояли мешки, в каких обычно хранят муку.

Федор поставил склянку с жидкостью на стол, подошёл к печи и поджёг угли. Затем взял мешок, поднялся по небольшой лестнице и стал засыпать ингредиенты в воронку: очень воздушный порошок мелкой фракции, капля какой-то жидкости из маленького бутылька, затем всю порозовевшую бяшу из банки, перетёртые в руках травы, а завершил всё это литром кристально-чистой воды.

Я подошла ближе: