— Вот чёерт… — прошептал герцог, бледнея, — Корбен! — заорал он блеющим голосом, от страха ставшим высоким и тонким, — Корбен, мне нужна лошадь!

Дверь за его спиной открылась с лёгким щелчком.

— Обычно ты задерживаешься, Корбен, — сухо произнес Белиньи, стараясь унять дрожь в голосе, — прикажи подать коня как можно скорее…

Капитан молчал.

— Я не слышу ответа, Корбен, — не отрывая взгляда от окна, сказал герцог — Корбен?

Он обернулся. В нескольких шагах от него стоял незнакомый человек. Лицо его было скрыто полями широкой шляпы. На плечи неизвестного был наброшен запылённый дорожный плащ болотно-зелёного цвета.

— Где мой адъютант? — пьяно пробормотал Белиньи. Его качало, — и вы… Что вы здесь делаете?

— Я принес вам письмо, — незнакомец сделал быстрый и лёгкий шаг вперед. Теперь он стоял рядом с герцогом, чуть наклонив голову, так, чтобы шляпа закрывала верхнюю часть его лица. Казалось, он улыбался, но Белиньи не мог сказать точно: перед глазами все плыло.

Неизвестный вынул из кармана длинный и узкий конверт без подписей и печатей и протянул его герцогу. Белиньи молча раскрыл его и извлек тонкий, сложенный вдвое лист. Развернув его, он недоуменно вскинул брови. Письмо было пустым.

— Это что, какая-то шутка? — сердито спросил он, — вы, должно быть, очень смелый человек, если позволяете себе шутить в подобном духе. Кто вы? Скажите, как вас зовут, чтобы я знал, кого мои люди вздернут утром на крепостной стене! И шляпу… шляпу свою дурацкую снимите!

И вот тогда странный незнакомец коротко рассмеялся. Взявшись тонкими пальцами за край шляпы, он резко сорвал её: аристократично-белая шея посланника переходила в острый подбородок и нижнюю челюсть, над которой, сложенные в широкую улыбку, реяли бледные губы. Над ними же не было ничего, лишь неяркое свечение, похожее на застывший в воздухе белый дым. Покачнувшись, герцог отшатнулся от неизвестного.

— К-к-кт-то вы? — чуть не плача, прошептал он.

— Я — смерть, — сказал незнакомец, и его тень, внезапно ставшая громадной, накрыла всю комнату, — ты ведь не спрашиваешь имени у смерти?

***

Вечером того же дня замок был взят.

Всё так же сыпал крупный мокрый снег. Тихий, замёрзший и замерший город беззвучно бурлил похоронными толпами, раскисшими венками и чёрными лентами. На площадях, разгоняя густые зимние сумерки, пылали погребальные костры.

Один такой костер горел и во дворе замка. Среди трещащих поленьев, скалясь обугленным черепом, лежал богато одетый покойник со сложенными на груди руками. Его багровый плащ уже практически истлел. Из-под чёрных, обгоревших лохмотьев верхней одежды тускло поблескивал покоробившийся от огня стальной нагрудник с вензелем дома Белиньи.

Вряд ли последний потомок древнего рода мечтал о подобных похоронах. Впрочем, даже в таком виде они едва ли показались бы ему оскорбительными и недостойными.

Мартин Вилленхоф стоял рядом с костром. В его поднятой руке пылал чадящий смоляной факел. Опустив глаза, он смотрел куда-то мимо огня, и взгляд его был спокоен и задумчив.

Мистра и Артлин держались чуть поодаль.

— Что за бесславный мерзавец! — наконец сказал Калеб, — жил, как собака, да и умер, признаться, ничуть не чище. Слышал, Арти? Говорят, кто-то из своих под шумок заколол…

Артлин устало кивнул.

— По правде, мне нет никакого дела до Белиньи, — сказал он тихо, — после боя я лично допросил пленников. Всё они клянутся, что сердца вывезли в Вермен. А я-то думал, уже сегодня эта война кончится.

Мистра картинно развел руками.

— Если и так, то что это меняет? — спросил он, — все главные сражения позади. У гидры больше нет головы. Тот маг… Он ведь тоже мёртв?

— Мёртв, — как-то неуверенно согласился Артлин, — его проткнули мечом и выбросили из окна башни. Один из пленённых генералов сказал мне об этом. Но я не думаю, Мистра, — он поднял глаза и пристально взглянул на Калеба, — что он умер взаправду. Может, именно он встретит нас под стенами Вермена…

— Он не мог выжить.

— У меня предчувствие.

Калеб потрепал его по плечу.

— Оставь предчувствия для более подходящего момента, Арти. Идём в замок: пир вот-вот начнется.

— Как скажешь… — Артлин убрал с плеча руку Мистры и размашисто зашагал к лестнице.

Калеб постоял ещё немного, глядя на темную громаду города, курящуюся чёрным дымом, а затем, словно думая о чем-то своём, махнул рукой, зло сплюнул и, подобрав полы плаща, пошел следом.

***

До полнолуния оставалось чуть больше недели, когда к северным воротам Вермена подкатила расшатанная повозка, запряженная тощей гнедой лошадью.

Сотрясаясь и скрипя, экипаж подъехал к окованным железом створкам ворот и встал. Сидевший на козлах старик, кряхтя, спустился и распахнул дверь. Невысокий сутулый человек выбрался из недр экипажа, огляделся по сторонам и осторожно ступил на землю.

Из ниш крепостной стены вышли две закутанные в плащи фигуры и, подойдя к прибывшему, одновременно упали ниц.

Один из них приподнял голову и замер со стеклянным взглядом.

— Господин Селем, мы ждали вас… — произнёс он свистящим шепотом.

Тёмный кивнул наигранно благосклонно.

— Сердце грома в повозке, — тихо сказал он, — отпирайте ворота.

Один из стражников, непрестанно кланяясь, попятился к стене и нажал на небольшой, едва выступающий над кирпичами рычаг.

Где-то в недрах каменной кладки гулко зарокотали шестерни гигантского запорного механизма. Створки ворот, осыпая пыль, бесшумно раздвинулись в стороны, открывая проход.

Тёмный вернулся обратно в повозку. Туда же, после недолгих колебаний сел Мирандир. Один из привратников взобрался на козлы и шумно щелкнул вожжами. Дребезжа грязными стеклами и разболтанными дверными ручками, экипаж въехал в город.

Минут через двадцать повозка уже была во внутреннем дворе замка Белиньи.

Едва ворота замка с тяжким стоном захлопнулись, как с десяток прислужников в одинаковых алых балахонах окружили прибывший экипаж. Двое из них подхватили под руки выходящего Селема. Вылезшему следом Мирандиру никто руки не подал: недовольно поморщившись, старикашка спрыгнул на утоптанный снег.

Один из слуг, подававших руку тёмному, склонился над его ухом.

— Господин Селем, мы уже доложили господину Сантазару о вашем прибытии, — шепнул он, — командир Небесного Роя ждёт вас.

Маг изобразил брезгливую гримасу на круглом бледном лице. Не утруждая себя ответом, он невыразительно и коротко кивнул.

— Простите за неуместное любопытство, — продолжал слуга, — кто этот человек, приехавший с вами?

— Просто человек, — кратко ответил Селем, — дайте ему пятьсот тысяч и отпустите на все четыре стороны. Только прежде выгрузите сердце из экипажа.

— Ах, да, сердце… — в шёпоте слуги зазвучали подобострастные нотки, — не извольте волноваться: мы позаботимся о камне, и о вашем…

Не дослушав, тёмный отмахнулся от назойливого прислужника и побрел к замку.

Он нашел Сантазара в зале для торжественных приёмов: огромная туша в броне восседала на гладко обточенном монолите из черного мрамора. Вокруг, курясь узкими струйками дыма, горели тусклые лампады из багрового стекла и неверный алый свет, переливаясь, дрожал под сводами зала.

Сантазар заметил его не сразу. Издав низкий звук, похожий на ворчание, он знаками подозвал Селема к себе. Смерив его презрительным взглядом, тёмный демонстративно остановился у входа в зал.

— Слухи о твоём поражении шествуют впереди тебя, — хрипло произнес командир Роя, — во всей этой поганой империи только глухой не слышал о твоей мнимой смерти… Думаешь, я стану выгораживать тебя перед Владыкой? Да я буду первым, от кого он узнает всю правду о твоей беспомощности. Объяснись, червяк!

— Это едва ли нуждается в объяснении, — зло произнёс Селем, глядя собеседнику в глаза, — тот человек меня предал.