Ему припомнился недавний разговор с Мистрой. «Быть может, нет никакого «там», Калеб? Может, мы просто умираем, и всё заканчивается? »

«Нет никакого «там» — повторил он про себя.

Перед глазами стоял Мистра, тихий и мрачный, с пустой пивной кружкой в руках.

«Мне легче верить, что после смерти что-то есть. Тогда не так страшно».

— Барвис, — тихо сказал Арти, склонившись над стариком, — Вельбер давно простил тебя.

***

Был ранний час, и восточные земли Белой Империи ещё купались в остатках утреннего снегопада. Небо было иссиня-серым. Растянутые ветром тучи, распадаясь на длинные, тёмные клочья, медленно таяли в бездонной черноте, и над опустевшими равнинами графства Вилленхоф, над голыми лесами и обледенелыми полями, усиливаясь и повторяясь, подхваченный множеством голосов, несся голодный волчий вой.

Ломая хрупкий серый лёд, плеща ледяной, стынущей на морозе водой, войска Белиньи спешно переходили лениво текущую Бевельфлоу.

Три элитных отряда уже выстроились на чуть поодаль, охраняя переправу от возможного нападения. Повсюду, по всему склону, усеянному чахлыми кустами, по берегу и обрыву с теснящимися чёрными лиственницами, плескались багровые знамена и среди них, подхваченный ветром, хлопая, бился штандарт Белиньи.

Окруженный толпой телохранителей, герцог тронул коня и осторожно въехал в ледяную воду.

Серебристый поток, лениво перекатываясь, выплёскивался из-под проломленного льда. Белиньи взглянул в искрящуюся рассветными бликами воду и горделиво приосанился. Шумно всхрапывая, скалывая голубоватую наледь ударами мощных копыт, его конь преодолел переправу и легко вынес всадника на влажный илистый берег. Герцог соскочил с седла и с наслаждением прошелся по серому заиндевелому песку, оставляя на нём чёткие следы своих подкованных сапог.

Он попирал ногами земли своего исконного врага, и это ощущение казалось ему слаще грядущей победы.

Пройдя взад-вперед по берегу он обернулся: вдоль Бевельфлоу, теснясь и шумя, кишело войско под алыми флагами, и по всей длине реки, насколько хватало глаз, круша лед, переправлялись длинные колонны наёмников.

— Зрелище завораживает… — прошипел Селем над самым ухом герцога и тот согласно кивнул.

— По прямой до замка около тридцати миль… — тёмный беспокойно хрустнул костяшками пальцев. Герцог брезгливо повел плечами, — можем напасть даже сегодня, если, конечно, успеем добраться затемно.

— Зачем такая спешка? — Белиньи покровительственно улыбнулся и взглянул в лицо Селема. Оно, как всегда, не выражало никаких эмоций, но сегодня герцогу показалось, что Селем чем-то взволнован.

Он даже знал, чем.

— Скажите мне, мой друг… Зачем вам нужны все одиннадцать сердец? — спросил он с еле слышимым нажимом — я знаю, каждое последующее увеличивает силу, но даже сейчас, когда сердец всего восемь, наша с вами мощь практически беспредельна. Представьте на мгновение, что у вас есть все сердца… Что тогда? — Белиньи вдруг почувствовал, что обнаруживает свой интерес слишком явно. Селем, кажется, тоже заметил это. Смерив союзника своим пугающим, зловещим взглядом, он ответил.

— Как только мы соберем все сердца, я открою вам эту тайну. Но до тех пор…

— Тайну? — Белиньи всплеснул руками в притворном удивлении, — я думал, у нас с вами нет тайн друг от друга…

— Это моя личная тайна, — лаконично возразил тёмный, — и не будем более поднимать эту тему, до тех пор, пока не настанет более подходящее время.

Белиньи лишь презрительно хмыкнул.

— Прежде наш союз строился на доверии. Я думал, что так будет всегда, но, кажется, я поторопился с подобными мыслями. Вы начинаете злоупотреблять моим расположением к вам…

— А вы начинаете забываться, герцог… — враждебно сказал Селем. Какая-то странная, жуткая искра мелькнула в его глазах, и Белиньи на мгновение пожалел о своих необдуманных словах.

— Я, верно, не в себе — примирительно заметил герцог, — моя крайняя подозрительность в последнее время служит мне плохую службу.

— Не стану винить вас, — сухо ответил тёмный, — однако же, давайте двигаться дальше. Нам не пристало задерживаться. Нападать нужно быстро: велик шанс, что мы застанем врага врасплох, — тёмный вскочил в седло и плеснул вожжами. Его конь затанцевал на месте, — вы согласны со мной, господин герцог?

— Более чем, — солгал Белиньи.

Меньше чем через час армия переправилась через Бевельфлоу и, не останавливаясь на привал, двинулась в сторону Ротбурга.

Бряцая оружием, войско шло через помертвевшие поля, по разъезженным, разбитым дорогам, изредка окунаясь в голые чащи, засыпанные глубоким снегом.

Когда утренний сумрак рассеялся, багровые знамена уже плескались в самом сердце графства, и когда на землю, осветившись тусклыми редкими звездами, упала тихая облачная ночь, армия Белиньи и Селема вышла к белым, источенным ветром скалам, подножия которых лизали холодные, льдистые воды Бевельфлоу, вернувшейся с севера. С глухим звоном и плеском вода ударялась о камни, играя и бурля меж острых валунов. В глубинах реки, кружась, то всплывали, то пропадали вновь острые куски прозрачного льда.

Вдали, поднятый над отвесными скалами, чернел силуэт громадного замка, и у его подножия россыпью мерцали редкие огоньки.

Селем и Белиньи стояли на вершине занесённого снегом холма и смотрели на засыпающий город.

— Наше появление станет полной неожиданностью для них… нападать лучше прямо сейчас — прошептал Селем, хрустя пальцами, — к утру весь город будет знать, что мы здесь. Мы потеряем много людей.

Белиньи искоса взглянул на него, но на этот раз решил промолчать. Бросать в атаку войско, весь день бывшее на марше, казалось ему проявлением крайнего безрассудства или крайнего эгоизма.

В безрассудство своего компаньона он не верил, оставался эгоизм. Тёмный явно планировал что-то за его спиной, и это очень беспокоило мнительного и осторожного герцога.

Из-за мохнатых облаков, налитая холодным блеском, выплыла бледная, ущербная луна.

«Через несколько дней полнолуние!» — вдруг вспомнил Белиньи: «Селем хочет получить сердце в ближайшее время, чтобы провести очередной обряд».

По лицу герцога скользнула и тут же исчезла, затаившись на тонких губах, неприятная, злая улыбка. Белиньи снова осторожно взглянул на своего компаньона: тёмный сидел в седле неподвижный, как статуя, и отрешенным, немигающим взглядом смотрел на ночной город.

«Если он получит сердце сейчас, ему придется уехать в Вермен, для того, чтобы присоединить камень к порталу,» — размышлял герцог: «Он будет отсутствовать около двух недель, может, чуть меньше… А если… Если мне удастся подговорить солдат к мятежу, то когда он вернется вновь, я пинком вышвырну его из своих владений, разрушу этот чёртов портал, и никто, никто больше не будет лезть в мои планы…» — думал он со все нарастающим злорадством — «Его золото мне больше не нужно: у меня его столько, что я могу купить весь мир… Но вот власть свою я не стану делить ни с кем…»

— Быть может, в ваших словах и есть резон, — произнес Белиньи, и медленно поднял в воздух руку в бронированной перчатке. Он слышал, как шум за его спиной начал постепенно смолкать. Войско замерло, ожидая приказа.

— Вы всё же решили пойти мне навстречу, мой друг… — негромко прошелестел Селем, — мне чрезвычайно льстит сей факт…

— Это лишь благодарность за то, что вы для меня сделали, — Герцог с трудом подавил злорадную усмешку. Обратясь к войнам, выстроившимся за холмом, он поднял коня на дыбы и крикнул.

— Войско, на приступ!

Его стальная перчатка с вычурным вензелем сверкнула в лунном свете, над замершими шеренгами захрипел рог, и армия, обтекая холм, медленно двинулась к уснувшему замку.

Кое в чем Селем оказался прав: Ротбург действительно не ждал вторжения. Первые тревожные огни начали загораться в городе аккурат тогда, когда войско подошло к самым стенам.