По спине прокатилась неприятная холодная волна. Кажется, еще немного – и волосы под черным беретом начнут противно шевелиться от страха. Волчьим Пастырем именуют Варгула. Второй из пятерки хозяев бездны. Если Рафаэль и впрямь нарвался на его служителя…

Слабо верится, что имя прапрабабки его остановит. Тем более что от одной идеи обращаться за помощью к Агонии, кровь стынет в жилах от ужаса. Да и озаботится ли Ашмираль проблемами вляпавшегося в переплет юнца?

– Ты служишь Темному Охотнику?

– Да. Служил. Когда-то давно… Покуда местные не обложили мою берлогу и не сожгли живьем. Они думали, в огне вервольф погибнет и никогда не вернется вновь.

Лопе неожиданно изверг из глотки кашляющий смех.

– Они… почти не ошиблись. Тело мое сгинуло в огне. Но дух все еще жив. И даже пробудился ото сна, когда эти дети начали взывать здесь к темной магии. Ах, тьма! Когда-то я был настоящим вожаком. А теперь? Тень самого себя…

Сутулое скелетоподобное существо одним гибким движением опустилось на землю. Трансформация заняла всего несколько мгновений – и вот перед ним стоит огромный черный волк. На оскалившейся морде горят злобным голодом пугающе-человеческие глаза.

– Я надеялся, кто-то из них полезет вглубь. Захочет посмотреть. Мальчишка ведь слышит зов Волчьего Пастыря, иначе не нашел бы этого места. Но вместо них пришел ты. Что же, Рафаэль Альварес. Придется тебе умереть, ведь без теплой человечьей крови мне не вернуться в мир живых.

Низкий хриплый голос еще не стих в голове, когда Рафаэль… а что он может противопоставить призраку кроме отчаянной готовности сражаться? Шпага? Даже если колдовская сталь цвергов и способна причинить ему вред – не успеть. Магия? За минувшие несколько дней в библиотеке Леонардо он успел освоить лишь одно заклинание. Крохотный огонек не сильно ему поможет. Милость Шерхеи? Богиня, единожды толкнув на темный путь, потеряла к нему всякий интерес. Едва ли случившееся тянет на то, чтобы именовать себя ее «избранником». Или надеяться на последующие преференции. Вероломная не из тех, кто бегает за любимчиками и подставляет широкий подол, чтобы за ним можно было спрятаться.

И в тот миг, когда огромный волк стремительным движением прыгнул на него, он схватился за единственный источник силы, в котором проблескивает последняя, отчаянная надежда. Наверное, так утопающий, не найдя рядом ни одной соломинки, хватается за хвост проплывавшего рядом гигантского крокодила.

Рафаэль воззвал к собственной крови. И инфернальный огонь, клокочущий в ней, ответил. С пальцев сорвался поток темно-багрового пламени. Темный волчий силуэт вспыхнул изнутри багровым светом. По ушам полоснул полный безумной боли волчий вой.

Вервольфа отшвырнуло во тьму пещеры, словно тряпичную куклу. В ушах медленно нарастает неприятный звон. И кровь в венах словно превратилась в потоки раскаленного песка. Тяжелая тягучая боль медленно расползается по телу.

Уцелела попытавшаяся его прикончить тварь или нет? Перед взором ползут темно-бардовые пятна. Вот! Вот он!

В непроглядной тьме подземелья видно, как призрак корчится на полу пещеры. Полупрозрачный силуэт объят пляшущими темно-алыми огоньками. Такими крохотными, кажущимися почти безобидными… Из открытой волчьей пасти в мир сочится тихий, на грани слышимости, хрип. Уродливая морда исказилась, превратившись в маску невыносимой боли.

Огоньки разгораются все ярче. Полубесплотная тень медленно погружается под землю, словно инфернальное пламя тащит ее вниз, в ту самую адскую бездну, которой правит жестокая демоническая принцесса.

Хрипло выдохнув, Рафаэль на ощупь побрел наружу. Сил остаться и удостовериться в судьбе вервольфа не осталось. Ни физических, ни моральных.

Путь наверх показался бесконечным. По телу прокатываются мучительные спазмы, глаза застилает алая пелена. Лишь отчаянным напряжением воли получается заставить себя превратившимися в неуклюжие ходули ногами.

Когда лица коснулся прохладный ночной ветер, а над головой распахнулось усыпанное звездами небо, Рафаэль позволил себе блаженно выдохнуть. Кажется, он все-таки спасен…

Нежное, едва уловимое касание. Что-то, вселяющее запредельный ужас стоит за спиной. Кожи касаются бритвенно-острые ногти. А в голове медленно всплывают отголоски чужих эмоций. Страшное иссушающее пламя заполняет тело. Оно отозвалось на призыв Рафаэля. И теперь оно, вечно мечущееся в бесконечной жажде похоти и боли, возьмет причитающуюся плату.

Чудовищная боль рухнула со всех сторон. Кажется, он потерял сознание. Невидимые огненные клещи рвут на части, жадно выдирая из корчащегося человеческого тела куски жизненной силы. Мир вокруг расцвечен огненными всполохами, словно он рухнул в инферно, где служители Агонии бесконечно терзают попавших в их жестокую власть проклятых.

Кажется, минула вечность, прежде чем невыносимая мука прекратилась. Он лежит у входа в пещеру. Сведенные в отчаянных судорогах мышцы медленно расслабляются. Легкий ветерок шевелит слипшиеся от холодного пота волосы.

Рафаэль хрипло выдохнул. Наверное, его отчаянный призыв к Агонии спас ему жизнь. И, бездна возьми, он не готов утверждать, что это было умное решение. В памяти всплыли рассказы Родриго. Некогда один из его далеких предков воззвал к Агонии – и та согласилась разделить его ложе и выносить его ребенка. Кем, тьма подери, нужно быть, чтобы подобное вообще пришло в голову?

Медленно поднявшись, с трудом заковылял в сторону деревушки. До рассвета осталось не так много времени.

Особняк за покосившейся оградой встретил равнодушной тишиной. Ночь медленно теряет свою черноту, уступая рассветной хмари. Протяжно заскрипела, отворяясь, калитка. Старый кедр в заросшем саду никуда не делся. И толстая ветвь, по которой он уже привык забираться к окну своей комнатушки, тоже на месте. Вот только сам постоялец поместья Фаро не в том состоянии, чтобы лазать по деревьям. Мышцы так и не отошли от чудовищной пытки. А по телу разлилась вяжущая, обессиливающая слабость. В бездну. Один раз можно пройти и через ворота.

Лишь отворив протяжно скрипнувшую створку, услышал протяжное басовитое похрапывание. Приставленный к воротам лакей самозабвенно дрыхнет в соседней каморке. Вот и славно, вот и замечательно…

Проходя мимо скрипучей лестницы, бросил взгляд в сторону зеркала. И чудом не шарахнулся прочь, увидев там жутковатого вида привидение. Бледный, под глазами темнеют огромные черные круги. Кажется, этой ночью он получил столь жуткий урок, что впредь едва ли бросится за помощью к почтенной родственнице, даже если его будут резать живьем. В конце концов, по сравнению с ценой за такую помощь, неведомые злодеи его зарежут совсем не больно.

Меньше всего Рафаэль ожидал наткнуться в пустынном коридоре на других постояльцев. И появление Хуана и Горацио стало немалым сюрпризом. Парочка стоит возле поворота к их комнатам. В глазах застыло настороженное ожидание.

– Не спится, сеньоры?

– Паршиво выглядишь. – Ухмыльнулся Хуан. Бездной драный мерзавец. На его месте Рафаэль тоже не упустил бы возможности немного поязвить над внешностью недруга. Впрочем, что мешает заняться этим прямо сейчас?

– Ты тоже. Но я-то завтра буду выглядеть прекрасно.

Хуан от насмешливой реплики моментально взбесился. Искореженная рожа налилась кровью. Горацио торопливо пихнул приятеля локтем в бок. И поскорее потащил по коридору – прочь от наклевывающегося конфликта. Оно, пожалуй, и к лучшему. Рафаэль сейчас не в том состоянии, чтобы устраивать склоки.

Интересно, странная парочка опять решила порыться в его вещах? Можно, конечно, попробовать определить по расположению предметов и разных мелочей… Да только он совершенно не помнит, в каком виде оставил свое имущество. Слава Небу Благому, что, опасаясь чрезмерной дотошности слуг, не решился взять из библиотеки Леонардо ни одной книги. Потерять самый незначительный манускрипт было бы куда страшнее, чем бесполезное отцовское кольцо.

Не разбирая кровать, рухнул на мягкую перину – и мир погас, оставив где-то на самой границе сознания мерцающие во тьме багровые сполохи.