— Как она из больницы выбралась?

— У Василия ключи украла.

Саша представил, как эта несчастная мечется по городу. Не понимая, кто она, где находится, в этом нелепом железном костюме. Возможно, ее уже нашли. Трудно такую не заметить. Такую…

«Он ее чем-то обидел!» — стрельнуло в голове. Она не разрешала к себе прикасаться. Эта скотина ее трогал! Саша от возмущения задохнулся. Лед разлетелся на осколки, а сердце превратилось в огненную ракету. Его бросило в жар. Он сжал кулаки и ретировался в ординаторскую. Не стоило демонстрировать эмоции на глазах у медсестры и проснувшихся пациентов. Через несколько минут туда влетел заведующий.

— Я ведь говорил, что нужна длительная и глубокая седация! — сразу набросился он на него.

— Вы ведь согласились с моей тактикой, — парировал молодой врач и выбежал из ординаторской.

— Александр Николаевич! — неслось ему вслед.

В надзорной палате было пусто. В ней еще не прибрались. На полу валялись обрывки окровавленных бинтов. Саша подошел к койке и осмотрел поручни и ремни. Они были целы и все расстегнуты. На том, который фиксировал правую руку, тоже имелись кровавые подтеки. Она разодрала себя до крови. Что же здесь произошло?

В палату вошел хмурый заведующий. Тоже все осмотрел.

— У вас когда-нибудь сбегали буйные? — спросил Саша.

— Никогда.

— Нужно расспросить Василия.

— Его госпитализировали в пятнашку, — буркнул Марат Андреевич. — Сотрясение и ушиб головного мозга. По телефону что-то мямлит, не поймешь.

— Разрешите, я съезжу.

— Обязательно навестите и поговорите. Пусть он лишнего не болтает. Но сначала больных своих запишите.

Саша добрался до пятнадцатой больницы уже к обеду. Она располагалась у черта на куличках. Совсем недавно там был край города, но в последние годы вокруг появились новые микрорайоны. Метро туда так и не провели, хотя и обещали, поэтому от конечной станции «Проспект ветеранов» нужно было пилить на набитом троллейбусе минут сорок.

Саша раскошелился и поехал на такси, но из-за пробок много не выиграл, зато появилось время спокойно все обдумать. Утренний шок от происшествия давно прошел. Голова соображала отлично. И один вывод, который напрашивался сам собой, ему очень не нравился. Он беспокоился о девушке больше, чем требовалось лечащему врачу. И не думать о ней не мог.

Неврологический корпус, трехэтажное здание из серого кирпича, находился в глубине территории. Хорошо, что стояли указатели и имелся стенд с планом многопрофильной здравницы. Так уж получалось, что из нее частенько переводили пациентов в психиатрическую больницу, в основном, алкоголиков в белой горячке. Имелся и обратный обмен: если душевнобольному требовалась срочная операция, или он наносил себе серьезные повреждения.

В справочном Саша узнал, что медбрата перевели в хирургию. Этот семиэтажный корпус оказался в противоположном углу обширной территории.

Василий лежал на койке безжизненной глыбой. Его нос и щеки скрывала многослойная пластырная повязка, под глазами набухли черные мешки. В области паха лежал покрытый крупными каплями пузырь со льдом. Этот предмет сразу вызвал нехорошие подозрения. Саша приказал себе успокоиться, но не удержался, надавил на пузырь, не сильно, слегка, но медбрат сразу вскрикнул и открыл заплывшие глаза.

— Я сделаю больно, если будешь врать, — пригрозил Саша: «Или скажешь какую-нибудь гадость», — подумал он про себя. — Рассказывай, что произошло?

Василий что-то промычал и показал рукой на рот.

— У тебя что, челюсть сломана? — догадался Саша.

Медбрат кивнул и поморщился. Любое движение вызывало у него боль. Неплохо его отделала принцесса. Сломать челюсть такому бугаю!

— А там что? — спросил Саша, показывая на пах.

Василий заскулил, из отекших щелок глаз полились слезы. Саша понял, что ничего не добьется и пошел искать лечащего врача. От него узнал, что у медбрата травма яичка, а мошонка раздулась до колен. Возможно, что потребуется удаление гематомы или даже яичка.

— Кто его так? — спросил хирург.

— Когда он сможет говорить? — не отвечая на вопрос, спросил Саша.

— У него перелом верхней челюсти без смещения, отек сильный, но больше из-за носа. Дня через три-четыре пройдет.

— От вас вчера девушку перевели…

— Так это Зена его так! — хохотнул хирург и потер плечо. — Укусила зараза.

— Ее Зена зовут?

— Да нет. Мы так прозвали. Помните сериал про королеву воинов?

— В детстве смотрел, — кивнул Саша.

— Она нам операционную разгромила. Анестезиологу руку сломала. Мы ее вдесятером еле поймали. Сильная жуть. Неудивительно, что так мужика отделала. Вас тоже она?

Саша машинально дотронулся до фингала под глазом, который ему замаскировали медсестры.

— Это не она, — соврал он. — Я ее лечащий врач. Вы могли бы рассказать подробности?

— Ее привезли без сознания, в спине торчала стрела и кровь из раны текла. Мы взяли ее в операционную. Пришлось разрезать костюм кусачками. Намучались с ним. Рана оказалась неглубокой, но кровь не останавливалась.

— Почему?

— Не знаю. Возможно, нарушение свертываемости крови, гемофилия. А может, наглоталась чего. Анализы мы не успели сделать. К вене не подобраться. Только смывы на экспертизу в судебную лабораторию отправили.

— Почему в судебную?

— Так это покушение на убийство. Не исключено, что стрела была отравлена, поэтому и рана кровоточила.

— Анализы готовы?

— Это вам у полиции нужно спрашивать.

— Как выглядела эта стрела?

— Точно не спортивная. У моего друга сын из лука стреляет. Эта совсем другая. Под старину сделана. Наконечник большой, тяжелый, острый. Оперение очень красивое. В общем, произведение искусства. Такими эльфы стреляют.

— Почему эльфы?

— Пошутил я, — рассмеялся хирург.

— Можно на стрелу посмотреть?

— Ее полиция забрала. Но я сфотографировал. Сейчас покажу.

На обратном пути Саша трясся в троллейбусе и продолжал думать о девушке. Ни о чем другом не получалось. Кто же она? Кто ее ранил ядовитой эльфийской стрелой? Яд! Все дело в нем! Вдруг это яд с сильным психотропным действием? Тогда понятно ее поведение.

Желтое здание — психиатрическая больница на территории Александро-Невской лавры.

2-й Лаврский мост через речку Монастырку.

Глава 3. Петергофский прибой

Через три дня Саша наведался к медбрату. Тот пребывал в приподнятом настроении. Яичко удалось спасти. Детородная функция его беспокоила значительно больше, чем расквашенная физиономия. С трудом, но он мог объясняться. Хирург предупредил, что разговором злоупотреблять нельзя, у больного режим молчания. Поэтому Саша в вопросах был краток и резок:

— Ты трогал пациентку?

Василий отрицательно замахал рукой.

— Ты отцеплял ремни?

Тот же жест.

— Как же она вырвалась?

Василий развел руками.

— Ты что, не видел?

— Пошел в туалет, вернулся… Ничего не помню, — промямлил Василий, чуть приоткрывая рот.

Саша не сомневался, что медбрат врет. Надавить на больные яйца помешала мужская солидарность, да и за прошедшие дни он взял себя в руки. Кидаться на человека непрофессионально для психиатра. Для этого есть специально обученные люди.

Поэтому ранним утром в субботу он отправился в Петергоф. Его интересовали вовсе не царский дворец и фонтаны, а коттеджный поселок «Петергофский прибой», где стоял дом родителей. В нем он давно не появлялся. Неудивительно, что охранник не пропустил его старенький форд. Пришлось выйти из машины и объяснить, что он родной сын хозяина. Мужчина позвонил по телефону и через несколько минут к воротам вышел Григорий, начальник охраны отца. Он Сашу знал хорошо.

— Блудный сын явился, — усмехнулся Григорий.