— То есть вы сговорились, ну отлично. Чья была гениальная идея?

— Моя, — признался я. — Я подумал, что у тебя и так слишком много стресса из-за того, что ты не помнишь свое прошлое, и тебе заново придется привыкать к своим проблемам со здоровьем. А тут еще совершенно незнакомый парень заявляет, что вы вместе живете…

— Что за бред! Ладно отец, у него в личной жизни вечный пиздец, начиная с моей мамы. Но ты — неужели думал, что одному мне будет лучше? Или если я решу, что мой парень меня бросил, потому что не дорожит нашими отношениями, и ему нахуй не сдались все мои проблемы с головой — в придачу к ногам. Почему было правду не рассказать? Блин, ты же обещал никогда мне не врать!

— Я не врал. Я просто не говорил всей правды.

— Это то же самое. Я спросил тебя про моего парня. Ты должен был не вилять, а сразу сказать — не тупи, это я. И, если что, ты на меня можешь положиться. Ты, сука, не один.

— Я уже понял, что ошибся. Но тогда мне казалось, что я поступаю правильно.

— Хотел как лучше, а получилась хуйня, как всегда у тебя… Блядь, я тебя ненавижу. Жаль, что кружка была только одна, я бы в тебя целый сервиз запулил, на двенадцать персон, с чайником и сахарницей.

— Что мне сделать, чтобы ты меня простил? — спросил я.

— Сейчас — ничего. Просто уйди. Я хочу побыть один.

Эдик еще туже завернулся в плед, улегся на кровать и отвернулся лицом к стене, ясно давая понять, что разговор окончен.

Что мне оставалось — я ушел, как побитый пес. А что делать, если Эдик кругом прав. Он считает себя обманутым, преданным, и это так и есть. Нет никакой полуправды на свете, это та же ложь, завернутая в красивую обёртку. Я уже давно это понял, но не знал, что делать, и поэтому запутывался еще больше.

Сидя у себя в комнате, я услышал, как к дому подъехала машина, и сообразил, что надо было позвонить и предупредить ЕП, что наш заговор раскрыт. Я поспешил на перехват, но сегодня явно был не мой день, потому что ЕП не отправился, как обычно, на свою половину, а пошел прямо в комнату к Эдику. И очень скоро оттуда начали доноситься звуки разговора на повышенных тонах.

У Эдика и ЕП только два стиля общения. Они либо орут друг на друга во всю мощь своих темпераментов, либо одновременно вспоминают про больное сердце у одного и впечатлительную нервную натуру у другого, и общаются так, словно собеседник — старинная ваза из тонкого хрусталя, да еще и с трещинкой… Сегодня общение явно строилось по первому варианту.

Вмешиваться в таких случаях не стоило, это я знал по собственному опыту, иначе огребешь от обоих, но сидеть в своей комнате и бездействовать я тоже не мог, потому ходил туда-сюда по коридору, как тигр в клетке.

Развернувшись в очередной раз, я едва не налетел на идущего мне навстречу Федора.

— Заварили вы кашу, Андрей, — сказал тот, безошибочно вычислив виновника происходящего.

Потом прислушался к доносящимся из комнаты Эдика звукам.

— Думаю, еще с четверть часика поорут, — задумчиво сказал он, — потом устанут и подуспокоятся, тут я им чаю подам, с вареньем, как Эдуард Евгеньевич любит. Посидят, попыхтят друг на друга, да и помирятся. А вы, Андрей, идите к себе, отдохните, сил наберитесь. Они до завтра отойдут немного, может статься, и на вас с двух сторон накинутся.

Если Федор затевает чайную церемонию, у него под ногами лучше не путаться, да и в словах его была доля разумного, так что я вернулся в свою комнату. Улегся на кровать, открыл планшет и начал составлять расписание занятий на следующий месяц. Но, как ни старался, не мог сосредоточиться и все время возвращался мыслями к Эдику.

Я нашел для нас с ним очень удачное время для тренировок — в день, когда он рано заканчивает в универе, а у меня только утренние группы. Можно было бы съездить в парк, пока не испортилась погода, покататься по дорожкам, усыпанным осенними листьями. Только вот захочет ли он продолжить со мной заниматься. Между тренером и учеником должно быть доверие, а может ли он мне теперь доверять?..

Эдик прав, что злится на меня. В наших отношениях он всегда ценил честность и искренность, на всех стадиях — и пока мы были медбратом и пациентом, и когда он был в меня влюблен, а я еще не осознавал, что к нему чувствую.

Одно знаю — я сделаю все, чтобы он меня простил. Потому что он — самое важное, что есть у меня в жизни, и я не хочу его потерять. И не потеряю — я что-нибудь придумаю, мы и не из таких переделок выбирались.

На этой оптимистической мысли меня наконец отпустило, и я неожиданно для себя задремал, сунув под подушку ненужный планшет.

Глава 10

Проснулся я оттого, что меня кто-то довольно бесцеремонно пихнул локтем в бок.

— Знаешь, какая самая лучшая поза в постели? Когда обоим партнерам телевизор видно, — сказал Эдик, бесцеремонно отбирая у меня половину одеяла. —  И да, я все еще злюсь на тебя, но мне не уснуть. Это ты виноват, так что будешь страдать вместе со мной. Буду всю ночь толкаться и спихивать тебя с кровати.

— Может, все-таки в твою комнату пойдем? — предложил я.

Эдик некоторое время повозился, пытаясь одновременно устроиться удобнее и в то же время не коснуться меня ни одной частью своего тела.

В конце концов он чуть не загремел с кровати, я едва успел ухватиться за рукав моей — теперь уже его — любимой кофты.

— Ладно, пошли ко мне, — сдался он.

Мы крадучись вышли в тускло освещенный коридор.

— Только тихо, — громким шепотом сказал Эдик. — А то Фёдор нас спалит, у него слух как у филина и такая же ночная активность. Я вообще думаю, что он никогда не спит, как вампир.

Шикая друг на друга, мы на цыпочках прокрались в комнату Эдика, производя больше шума, чем если бы мы не таясь прошли по коридору из одной спальни в другую. К счастью, Федор, даже если и услышал нас, благоразумно проигнорировал странные звуки из коридора.

— Чего ты ухмыляешься? — подозрительно спросил Эдик, забираясь на кровать.

— Да так, вспомнил, как первое время пробирался к тебе тайком посреди ночи и заводил будильник, чтобы вовремя уйти, пока все еще спят. А потом ты заказал двуспальную кровать и заявил, что мы теперь официально живем вместе.

— Вот почему правда всегда лучше обмана и умолчания, — наставительно сказал Эдик. — Давай лезь ко мне. Кажется, я понял, откуда бессонница — пустое место в кровати меня нервирует. Так что давай займи его собой. И спи, испускай в меня сонные альфа-волны или что ты такое делаешь, что я вмиг засыпаю как убитый.

Вообще-то лучшим снотворным для Эдика всегда был секс, после оргазма он мгновенно отрубается и спит до утра. Но я решил пока об этом не упоминать, особенно когда его острый локоть так близко к моим ребрам. Еще стукнет или отправит обратно в мою комнату, и будем мучиться врозь бессонницей до самого утра.

А вообще он как-то подозрительно легко принял тот факт, что мы спим вместе. Может, я правильно все-таки поступил, что не стал его сразу огорошивать, а дал время к себе привыкнуть?

— Ты все еще злишься? — спросил я.

— Угу, — совсем не сонно ответил Эдик.

— Ну извини. Я облажался, — сказал я и осторожно потянул его к себе. — Помиримся?

Эдик коротко вздохнул и уткнулся лбом мне в плечо.

— Да что с тобой поделать, даже злиться на тебя не хочется, такой ты дурачок. Хуйню натворил, но вроде как из лучших побуждений.

— Не ругайся, — сказал я, взъерошивая ему волосы. И немного отодвинулся, стараясь сделать это не очень заметно. От знакомого запаха, тепла тела, звука дыхания мой организм начал реагировать на привычную близость Эдика не совсем пристойным образом.

— Ты такой теплый, уютный, — сонно промурлыкал Эдик, — можешь покрепче меня обнять?

— Могу, — сказал я, — если тебя не шокирует мой стояк в состоянии полуготовности. Который от такого обращения меньше не станет.

С Эдика разом слетела вся дремота и он уставился на меня широко открытыми глазами.

— А что, — сказал я, — ты же сам велел говорить только правду.