— Да что на тебя нашло? — спросил я.

— Ничего, просто бесит, что ты контролируешь каждый мой шаг, а о себе ничего не рассказываешь! Почему ты не сказал мне, что собираешься жениться? По-твоему, меня это не касается? Нет, я и без твоей помощи обойдусь, но мог бы и поделиться!

— И на ком же я собираюсь жениться, по-твоему? — спросил я, изо всех сил стараясь не рассмеяться от облегчения. Что бы ни вообразил себе Эдик, это явно не касалось той части нашего прошлого, которую я пытался скрыть.

— Да хватит прикидываться. Александра мне все рассказала. Кольцо, кстати, красивое, у тебя хороший вкус. И в Турцию в самый раз в это время года… Хотя, может, ты и прав, что ничего не рассказал, это не мое дело. Просто предупреди, когда будешь увольняться.

— Так, притормози на минутку, — попросил я. — Когда ты разговаривал с Александрой, заметил парня, который прогуливал по манежу белую лошадь? Все его зовут Дрюней, так он с детства привык, дворовое прозвище. Александре не нравится, она говорит, Андрей красивое имя, зачем его уродовать.

— И я ее понимаю. Не хотел бы, чтобы моего парня кто-то называл Дрюней, фу… Так, погоди, так это он ее жених? Этот долговязый дрыщ на белом коне?

— Это не конь, а кобыла. И кстати, для выездки у него отличная конституция — и рост, и вес. Он перспективный спортсмен, учится в ветеринарной академии, так что отличная будет пара, с общими интересами. Я бы хотел, чтобы они и дальше работали в Центре, хорошо ладят оба и с детьми, и с лошадьми.

— Значит, ты не с Александрой, — задумчиво сказал Эдик, — а вообще у тебя девушка есть?

— Нет, — ответил я, очень надеясь, что Эдик не спросит, есть ли у меня парень, потому что выкрутиться будет сложнее.

— Это хорошо, что нет, — сказал Эдик, и я получил очередную порцию дежавю.

— Потому что буду меньше отвлекаться от более важных дел? — со вздохом спросил я.

— Ну типа того. Ты же весь принадлежишь своему Центру. И немножко мне. И главное — ты все-таки мне не врешь. Обещай, что будешь всегда говорить мне правду, хорошо?

— А ты обещай, что не будешь себя унижать, называя неполноценным и ущербным. И считать себя недостойным любви.

— Не ожидал, что тебя это так зацепит. Но, кажется, понимаю — почему.

Он многозначительно замолчал, с важным видом глядя на меня.

— Поделишься догадками? — спросил я, а у самого сердце ушло в пятки. Ох, неужто я себя чем-то выдал?..

— Это же ты помог мне встать на ноги. А я вроде как обесцениваю твою работу, которой ты очень гордишься. С моей стороны это некрасиво. Я повел себя как неблагодарная свинина. А потом напустился на тебя из-за Александры... Еще день не закончился, а я уже два раза успел облажаться.

— Ладно, забыли, — великодушно сказал я. Это было даже мило — наблюдать, как Эдик, словно в добрые старые времена, пытается полностью завладеть моими временем и вниманием.

— И вот еще что… Может, будем вечерами у меня зависать? На случай, если я снова отрублюсь, пока буду с тобой болтать. А то я тебе выспаться не даю.

— Да ничего, я нормально сплю в любых условиях.

— Везет тебе. Я то ворочаюсь полночи, то засну, а потом просыпаюсь, из-за чего и не помню толком… А с тобой рядом сплю спокойно. И как-то даже привычно. Мы что, раньше так делали?

Я только что пообещал Эдику его не обманывать, поэтому ответил максимально правдиво.

— Во время лечения у тебя бывали кошмары — возможно, из-за препарата, который тебе кололи, или это была реакция на стресс. Оказалось, если тебя слегка потормошить, но не будить до конца, то ты успокаиваешься. Поэтому я спал с тобой рядом, чтобы не вскакивать с кровати несколько раз за ночь. Ты сам это предложил, когда мы были на море и жили в одном номере.

— Знаешь, мне кажется, я это помню — море, горячий песок, солнце светит сквозь листву. И у меня хорошо на душе. Мне это даже снилось как-то. Или это было воспоминание?

Приятно было бы надеяться, но… За свою жизнь Эдик много раз бывал на море, на разных курортах, где были солнце и песчаный пляж, может, по нескольку раз в году, с таким-то папой. И я решил не торопиться с выводами, чтобы не разочароваться, если мои ожидания так и не оправдаются.

Глава 8

Войдя вечером в комнату Эдика, я с порога словил очередное дежавю, как удар под дых. Хотя что тут врать, ничего я не ловил, у меня просто-напросто заскулило, заныло что-то внутри, и стало одновременно и больно, и хорошо. Потому что я словно увидел картинку из нашего совсем недавнего счастливого прошлого.

Эдик сидел на кровати, подсунув под спину обе подушки, листал что-то в телефоне, свободной рукой накручивая на палец прядь волос. Похоже, уже готовый ко сну — одетый в домашние шорты и мое любимое худи, которое он без всякого уважения к модному бренду и европейскому качеству называл кофтой. Видимо, Эдик его особенно ловко спрятал, раз я не обнаружил пропажу, когда обыскивал комнату на предмет разного палева и компромата.

— О, ты пришел! — обрадовался Эдик. — Я уж думал, забыл.

— Я даже со своей подушкой, — сказал я, — раз у нас с тобой пижамная вечеринка. И кстати, на тебе моя кофта.

— Фигушки, — сказал Эдик. — Не отдам, даже не думай.

Некоторые вещи не меняются. От привычки таскать у меня понравившиеся шмотки его не излечит никакая амнезия. За эту у нас с Эдиком велась настоящая война, шуточная, разумеется, но из-за этого не менее упорная. «Кофта» ему велика, рукава достают до кончиков пальцев, и поэтому Эдик обожает кутаться в нее, когда мерзнет, и держать чашку обжигающе горячего чая, обнимая надежно защищенными рукавами-ладонями. А еще на капюшоне кофты имеются уши, — я этот факт гордо игнорирую, потому что я взрослый мужик, и вообще делаю вид, что никакого капюшона нет, так, болтается сзади что-то. А Эдик без стеснения накидывает его на голову и валяется в таком ушастом виде на кровати, втыкая в телефон, и я тайком любуюсь этой картинкой, последовательно проходя все стадии умиления по нарастающей.

Но это вовсе не значит, что я был готов отдать ему мою кофту без боя.

Я испробовал все: начал с намеков на то, что таскать у своего парня одежду — это девчачья привычка. Эдик на это ответил: «Пф-ф-ф-ф», и я понял, что не сработало. И попробовал пустить в ход тяжелую артиллерию — сказал, что кофта слишком длинная и скрывает от моих глаз аппетитную задницу Эдика, к которой я питаю слабость. Посетовал, что он прячет от меня такую красоту. Кофта тут же была снята. Как и все остальное. С меня тоже. Так я получил спонтанный секс вне графика. Не то чтобы я был против…

— Андрей, не зависай, мне завтра рано вставать, — сказал Эдик, возвращая меня из счастливого вчера в очень неопределённое сегодня. — Гаси свет и лезь под одеяло. Поболтать можно и в темноте, зато потом не надо будет вылезать и топать к выключателю.

Некоторое время мы лежали молча — Эдик тихонько сопел, делая вид, что спит, но я-то знаю, как он дышит во сне. А я думал о том, что он очень удачно заказал тогда по каталогу самую широкую кровать — на ней и вправду можно целомудренно спать, каждому на своей половине, не мешая друг другу. Раньше мне это не приходило в голову, мы ценили размер этой кровати совсем за другое — приятно иметь возможность поменять позицию, не опасаясь свалиться на пол…

— Не спишь? — шёпотом спросил Эдик.

— Нет.

— Я вот что хотел сказать… Насчет нашего сегодняшнего разговора: на самом деле, мне не все равно, уйдешь ты или останешься. Это я со злости сказал. И дело не в том, что я без тебя не справлюсь, хотя ты мне очень помогаешь и не думай, что я это не ценю. Просто я не умею во все эти… условности. Я вообще немного аутист, как мне кажется.

Я едва не сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. Это Эдик-то, который любого случайного человека может за считанные минуты обворожить своей улыбкой и заставить с ног сбиваться, чтобы ему угодить!..

— Так что если вдруг что-то будет не так, сразу говори. Я не хочу, чтобы ты уходил. Вокруг меня такой дурдом с этой амнезией, я все время дергаюсь, чтобы не сказать и не сделать не то. И куча людей рядом, которых я не знаю, и это тоже напрягает. А ты нет, с тобой мне спокойно. Я откуда-то знаю, что могу тебе доверять, и мне не так страшно. Звучит эгоистично, но раз уж тут темно, я могу не стесняться и сказать правду… Даже если ты подумаешь, что я нытик и слабак, цепляюсь за тебя, как ребенок. Точно подумаешь. Потому что так и есть.