Я сразу понял, что разговор с врачом прошел не очень-то удачно — Эдик выглядел подавленным и заметно нервничал. Едва взглянув на него, я почувствовал себя полным идиотом — тоже мне, прекрасная принцесса, опасающаяся за свою девичью честь. Думаю, секс — это последнее, что в тот момент занимало его мысли.

Документы, украшенные логотипом известной фирмы, производящей медицинские препараты, аккуратной стопкой лежали на столе.

— Они дали мне время на раздумье до конца недели. Потом предложат следующему кандидату, — пояснил Эдик.

— Можно мне почитать? Если тебе будет что-то непонятно, могу помочь разобраться.

— Не нужно. Я не собираюсь давать согласие.

— Но почему?

— Не хочу. Это больно.

Я пролистал несколько страниц. Предварительные результаты испытаний были довольно впечатляющими, но это еще не гарантия успеха. Экспериментальное лекарство могло не сработать по многим, пока еще не выясненным причинам, или, того хуже, нанести вред. Недаром история с талидомидом вошла во все медицинские учебники. С другой стороны, это шанс… Сколько я еще смогу удерживать его на грани? Что произойдет с ним после того, как я уйду отсюда? Мой кошмарный босс абсолютно прав — нужно, чтобы Эдик согласился, и, похоже, добиться этого смогу только я. Любым способом. Возможно, сейчас решается его дальнейшая судьба, так что не время для угрызений совести.

«Я сделаю это, — мысленно пообещал я Эдику. — Я сделаю это для тебя. Потому что больше некому. Если мне придется солгать, чтобы ты не упустил свой единственный шанс, то к чертям правду. Дело того стоит».

— Что с тобой? — спросил Эдик. — Ты так странно смотришь…

— Значит, ты не согласишься? Даже если я тебя об этом попрошу?

— Ты не понимаешь, — он посмотрел на меня умоляющими глазами, — я просто не выдержу. Не заставляй меня, пожалуйста…

— Выдержишь. Я знаю, ты сильный.

Я обнял его за плечи и прижался губами к виску.

— Сделай это для меня. Для нас с тобой. Ты говорил, что смог бы выздороветь ради кого-то? Помнишь?

— Помню. И если у меня все получится — мы будем вместе? Обещаешь?

— Если ты захочешь, — твердо ответил я.

В конце концов, все может измениться. Даже если лекарство подействует, пройдет еще немало времени, прежде чем он окончательно выздоровеет. У меня будет время подумать над тем, что делать с моим опрометчивым обещанием. Лекарство может и не сработать, хотя быть освобожденным от обязательств таким способом мне хотелось меньше всего. Будем надеяться на лучшее, например, Эдик может влюбиться в какого-нибудь симпатичного врача, или он встретит замечательную девушку и станет играть за другую команду. Да мало ли что может произойти — в конечном итоге все как-нибудь само устроится… Потому что иначе я здорово влип.

Уважаемые читатели! Если у вас не срабатывает кнопка "купить" после ознакомительного фрагмента, попробуйте перейти на главную страницу книги: file:///app/storage/app/books/dlya-tebya-1

Глава 11

Подписанные Эдиком бумаги Евгений Петрович отвез на следующий же день — видимо, боялся, что сын все-таки передумает. К моему облегчению, босс не стал задавать никаких вопросов по поводу того, как я добился согласия своего пациента, и вообще делал вид, что нашего с ним разговора не было.

Я был готов к тому, что придется перебираться вместе с Эдиком в больницу или ежедневно ездить в город: оказалось, напрасно — нам разрешили проводить лечение в домашних условиях, правда, под наблюдением специалиста. Оставалось надеяться, что мой босс не разорится на оплате всех этих бонусных услуг, и у него останутся деньги на мою зарплату.

Присланная для проведения процедур медсестра наверняка была профессионалом в своем деле — на работу в такие фирмы не берут кого попало, но она мне сразу не пришлась по душе. Судя по тому, какие она задала вопросы и как слушала ответы, Анна принадлежала к моему нелюбимому типу медработников, для которых пациент всего лишь абстрактный набор симптомов. Среди тех, кто занимается исследовательской работой, таких людей особенно много.

Курс лечения оказался несложным — внутривенные инъекции препарата в течение десяти дней. На это время следовало прекратить прием других лекарств и избегать физических нагрузок, а в остальном пациент мог вести привычный для себя образ жизни.

Я подробно рассказал Анне о своей квалификации, а также о характере больного, которого лучше лишний раз не нервировать. Видя, что она упорно не желает понимать намеков, я плюнул на дипломатию и высказался прямо:

— Нет необходимости тратить на нас свое время. Инъекции я сделаю сам, вам останется только заполнить бумаги.

— Это исключено. По протоколу исследования процесс должен быть под контролем на всех стадиях, — пояснила она. — И для пациента так будет лучше.

— Мне он доверяет, а вы чужой человек, — возразил я.

— Вот и хорошо. Лучше, если вы не будете ассоциироваться у него с неприятными ощущениями. Знаете, почему хозяевам не рекомендуют бить собаку поводком? Закрепляется неправильный стереотип поведения, собака начинает бояться поводка, и хозяину становится сложно вывести ее на прогулку. Аналогия понятна?

— Не очень.

— Это очень болезненная процедура. Будет лучше, если вы останетесь в стороне от самых острых моментов. Потом вы сможете эффективнее успокоить пациента и настроить на дальнейшее лечение.

Я пытался было возразить, но она поставила точку в нашем споре.

— Я несу ответственность за эту часть исследования. Вы сможете участвовать в процессе ровно настолько, насколько я вам это позволю. В зоне эксперимента не должно быть неучтенных факторов, в том числе, связанных с психологическим состоянием пациентов.

Больше я решил с нею не спорить — раздражать человека, который будет втыкать иголку в Эдика, было бы неблагоразумно. Что же касается неучтенных факторов — я был уверен, для нашего случая в ее исследовании не найдется нужной категории, чтобы поставить рядом галочку.

Перед первой инъекцией Эдик не терпящим возражений тоном приказал мне выйти из комнаты. Что же, следовало ожидать, что он не захочет показать передо мной свою слабость.

Когда я вернулся, то от его самоуверенности не осталось и следа. Бледный, с искусанными губами, он испуганно вцепился в мою руку.

Анна с деловым видом складывала инструменты в сумку.

— Что, каждый следующий раз будет все больнее? — спросил Эдик.

— Нет, не больнее, дольше. Кстати, хочешь совет? Не пытайся сдерживаться. Кричи, ругайся, плачь. Не держи боль в себе, будет легче. Если окажется, что у тебя низкий болевой порог, то считай, повезло — где-то в середине курса начнешь терять сознание. До завтра. Осталось еще девять раз.

Эдик посмотрел на меня и, прежде чем я успел что-то сказать, покачал головой.

— Не спрашивай. Пойдем лучше погуляем.

Мы гуляли почти два часа и даже опоздали к обеду — удивительно, но Федор, который обычно готов был нас живьем съесть за малейшее нарушение режима, в этот раз не сказал ни слова.

На прогулке мы разговаривали на самые разные темы, точнее, говорил я, а Эдик лишь вставлял короткие реплики, когда я замолкал. Вскоре я понял, что ему нужен какой-то «белый шум» для фона и понес все подряд, что приходило в голову, лишь бы его отвлечь.

О самом главном я так и не решился заговорить — впрочем, его «не спрашивай» мне было вполне достаточно, чтобы понять все без лишних слов. Эдику было больно и страшно. И я не собирался позволять ему и дальше мучиться в одиночку.

Хорошо, что я сообразил договориться с Анной об утренних визитах — целый день ожидания был бы для Эдика непосильным напряжением.

Анна явилась точно в назначенное время, за что я был ей особенно благодарен — мы оба слишком нервничали, чтобы спокойно перенести даже несколько лишних минут ожидания. Вслед за ней в комнату вошел босс — вот уж кого я не чаял увидеть в такое время.

— Привет, пап, — как ни в чем не бывало поздоровался Эдик. — Мы еще не закончили, зайди попозже.