Куда больше меня беспокоило то, что Эдику не становилось лучше. Его врач, похоже, и не рассчитывал на это, и все его лечение заключалось в том, что он почти постоянно держал Эдика на снотворных и антидепрессантах. Регулярные упражнения сделали Эдика физически более крепким, но какого-либо прогресса в излечении болезни не было. И он, как и я, не мог не замечать этого.

К счастью, с наступлением весны все свободное время Эдика заняла учеба — ему предстояло наконец-то сдать выпускные экзамены. В дом зачастили незнакомые люди с бумагами в толстых конвертах — Эдик по нескольку часов решал какие-то мудреные тесты под их бдительным присмотром, пока я маялся от безделья.

От скуки я свел знакомство с Семеном, хозяйским шофером, который давно косился на мою «четверочку». Как оказалось, вовсе не из брезгливости — моя побитая жизнью лошадка вызывала у него нежные ностальгические чувства. У Семена были золотые руки, и он скучал по тем временам, когда машина была чем-то вроде конструктора «Лего» для взрослых. Дорогие хозяйские тачки ломались редко, и в таких случаях их отправляли в сервис, так что Семену было решительно нечем себя развлечь. Я хоть и был сносным водителем, но слабо представлял, что у машины внутри, так что с удовольствием отдал ее в руки Семена, который перебрал ее по винтику, после чего старушка дивно похорошела и перестала преподносить мне неприятные сюрпризы, вроде неожиданно заглохшего посреди дороги мотора или черного дыма из выхлопной трубы.

Получив отремонтированное средство передвижения, я от нечего делать наведался наконец-то в город, и по чистой случайности столкнулся с одной из своих старых подружек. Светка была девчонкой веселой и без комплексов, готовой к постельным подвигам в любое время дня и ночи, так что я с удовольствием положил конец своему воздержанию. Правда, возвращаясь домой после очередной встречи, я каждый раз чувствовал себя виноватым перед Эдиком, который, пока я развлекаюсь, чахнет над учебниками, да еще наедине со своим неразделенным чувством.

Кажется, он догадывался, для чего я мотаюсь в город, но почему-то не проявлял ни тени ревности — он вообще удивительно спокойно относился к присутствию женщин рядом со мной, я это заметил еще во время визита его хорошеньких бывших одноклассниц. Однажды по недосмотру я привез на воротнике рубашки пятно от Светкиной помады и в таком виде явился к Эдику — он немало поехидничал по этому поводу и вовсе не показался мне расстроенным.

Бывали моменты, когда я был почти готов поверить, что он наконец-то избавился от своей нездоровой привязанности ко мне. И тут же ловил на себе его тот самый особенный взгляд — когда он был уверен, что я этого не замечу. Как только он понимал, что в очередной раз спалился, то смущенно отводил глаза и тут же начинал грубить или капризничать, точно пытаясь отвлечь меня, а, может, и нарываясь на наказание за проявленную им слабость.

Евгений Петрович, конечно же, мог избавить Эдика от всех формальностей, связанных со сдачей экзаменов, заплатив не такую уж большую по его меркам сумму. И я отлично понимал, почему он этого не сделал: он, как и я, старался найти Эдику какое-то занятие. По сути дела, мы всего лишь отвлекали его, тянули время, пытаясь отодвинуть тот момент, когда Эдику придется принять тот факт, что его жизнь не изменится, и он навсегда останется инвалидом. И свое будущее он должен планировать исходя из этого. И я абсолютно точно не хотел быть на месте человека, которому придется сообщить моему пациенту эту неприятную новость.

Глава 10

Когда Федор в очередной раз вызвал меня в кабинет к боссу, я мысленно перебрал в голове все наши с Эдиком прегрешения за последние дни. Ничего из ряда вон выходящего, обычные наши мелкие хитрости, вроде нарушений режима или внеплановых отлучек из дома. Было бы неплохо угадать, за что именно нас собираются вздрючить, и не сболтнуть лишнего — босс по-прежнему действовал на меня как удав на кролика — и под его строгим взглядом я был совершенно не способен хитрить и изворачиваться.

Евгений Петрович, против ожидания, перешел прямо к делу:

— Есть новый способ лечения. Ты должен убедить Эдика попробовать.

Вот так, в приказном порядке. Без всяких там «помоги, пожалуйста» или «не мог бы ты»…

— Что это за метод, вы посоветовались со специалистами?

— Ты думаешь, что я позволю лечить сына каким-нибудь шарлатанам? — холодно спросил он.

В этом вопросе я был, что называется, на своей территории, и потому не постеснялся возразить:

— Всякое случается. Больные и их родственники хватаются за любую возможность, особенно если обычные способы лечения не помогают. Мошенники довольно часто этим пользуются.

— Это новейшая разработка крупной фармакологической компании, проходит стадию клинических испытаний. Подробности ты можешь узнать у специалиста, он приедет на днях, чтобы оформить все бумаги. Если не вдаваться в детали, то они создали препарат, который вызывает регенерацию нервных тканей. Мне удалось добиться, чтобы сына включили в список, — не спрашивай, чего мне это стоило. Но поскольку он совершеннолетний, то должен дать своё официальное согласие на участие в эксперименте.

— Не понимаю, в чем проблема? С чего вы взяли, что он не согласится? Думаете, кому-то его возраста может нравиться быть прикованным к инвалидной коляске?

— Процедуры очень неприятные, а Эдик с детства слишком чувствителен к боли. Он очень тяжело перенес реабилитационный период после аварии, до сих пор не оправился от стресса, отсюда его раздражительность и проблемы со сном. Думаю, он откажется от лечения или бросит после первых сеансов. А если не провести цикл полностью, смысла нет. Препарат накапливается в организме постепенно и только потом начинает действовать. Поэтому Эдик должен понимать, на что идет, и настроиться на то, чтобы довести дело до конца. Ты имеешь влияние на моего сына и должен любым способом убедить его.

— Любым?!

— Да. Мой сын неравнодушен к тебе, и мы воспользуемся этим — для его же блага. Ты пообещаешь ему все, что он захочет, лишь бы Эдик дал свое согласие на лечение. И если для этого тебе придется с ним спать — ты будешь это делать, Андрей. Мне плевать, что у тебя другая ориентация и тебе нравится трахать грудастых телок. У моего сына наконец-то появился шанс выздороветь, и я порву любого, кто встанет у меня на пути. Если не будет другого выхода, я дам Эдику понять, что от его согласия зависит твоя жизнь и здоровье. Но это в самом крайнем случае. Мне бы не хотелось лишний раз расстраивать моего мальчика, ему и так будет нелегко. Так что для всех нас будет лучше, если ты сумеешь его уговорить. В противном случае, ты очень скоро узнаешь, что могут сделать с отставным спортсменом несколько хорошо подготовленных профессионалов.

— Вы не посмеете, — неуверенно сказал я.

— Хочешь это проверить? — поинтересовался Евгений Петрович.

Я не нашел, что ответить, и боссу этого оказалось вполне достаточно.

— Я поставил перед тобой конкретную задачу, Андрей. Мне все равно, каким способом ты её решишь — я совсем не против того, чтобы мои сотрудники проявляли инициативу, в рамках своих полномочий, разумеется. Мне важен результат, остальное — на твое усмотрение. Работай.

Представитель компании приехал на следующий день. Они с Эдиком разговаривали за закрытыми дверями, ни отцу, ни мне не было позволено присутствовать.

— Иди к нему и все выясни, — не допускающим возражений тоном приказал Евгений Петрович. — И помни, главное — результат.

На вопрос, чего может захотеть от меня Эдик в обмен на свое согласие, у меня было несколько ответов, и ни один из них мне категорически не нравился. Если я должен буду пообещать заниматься с ним сексом, то есть одна маленькая проблема — у меня не встанет на парня. А кстати, с чего я взял, что Эдик выберет пассивную роль? С его-то стремлением командовать! Впрочем, я представления не имел, как однополые партнеры решают между собой подобные вопросы. Подставлять кому бы то ни было свою задницу мне совершенно не хотелось, но если альтернативой будет мое пребывание на больничной койке с переломанными костями, то я уже не знаю, что хуже. Ситуация все более напоминала какой-то абсурдный дурной сон.