— Все в порядке, начну с сентября, — сказал я, окончательно растерявшись.

Кажется, Эдик вовсе не собирался устраивать драму из нашего будущего расставания. Он отреагировал именно так, как я и мечтал — уверенный, что это совершенно невозможно.

— Тем более, нам пора домой, — рассудительно продолжил он, — у тебя будет много хлопот. Я-то могу не спешить, первый год все равно буду учиться заочно. Заканчивай свои сборы и проводи меня в клинику — надо попрощаться со всеми. Монетку в море я бросать не буду. Надеюсь, мне не придется возвращаться сюда без тебя. Это было бы слишком… скучно.

В дороге Эдик был мрачен и неразговорчив: он не любил самолеты — мне казалось, он слегка побаивался летать, к тому же укачивался на взлете и посадке. В машине Эдик задремал — или сделал вид, чтобы не отвечать на вопросы Семёна о нашей поездке, — так что мне пришлось отдуваться одному.

Федор встретил нас у двери — при виде Эдика, бодро марширующего на костылях, он на секунду утратил свое невозмутимое выражение лица, но тут же взял себя в руки. После весьма сдержанных приветствий я собрался было проводить Эдика наверх, но Федор остановил меня.

— Андрей, Евгений Петрович хотел поговорить с вами до отъезда в офис. Идите, я сам помогу Эдуарду Евгеньевичу.

Если босс ради меня отложил встречу с сыном — дело серьезное.

                                                                   ***

— Твоя зарплата и премия. — Евгений Петрович положил на стол толстый конверт. — На этом наш контракт заканчивается. Думаю, стоит попрощаться прямо сейчас — сборы не займут у тебя много времени, так что вечером мы уже не увидимся. Ты отлично поработал, спасибо, дальше мы справимся сами.

— Вы не хотите сначала поговорить с сыном?

— Я знаю достаточно, чтобы самому разобраться в ситуации. Давай не будем все усложнять. Ты неплохой парень, и я вполне допускаю, что ты искренне привязался к моему сыну, как и он к тебе. Будет лучше, если ты останешься в его памяти светлым воспоминанием — не нужно, чтобы он знал об истинных причинах твоих поступков. Впрочем, если ты будешь вести себя благоразумно, этот маленький секрет останется между нами. Мне бы не хотелось огорчать сына, в жизни у него будет еще достаточно возможностей разочароваться в людях.

Я машинально пожал протянутую руку — Евгений Петрович недвусмысленно дал понять, что аудиенция закончена. Свою позицию он сформулировал предельно ясно — я мог уйти по-хорошему или быть уличенным в неблаговидном поступке, после чего все равно покинуть дом. Похоже, выбирать было не из чего.

Собрать вещи было недолгим делом. Даже чемодан не пришлось распаковывать — Евгений Петрович, как всегда, поступил очень рационально. Потом я уселся у окна и подождал, пока по аллее проехала машина моего теперь уже бывшего босса. Судя по тому, как скоро это произошло, его разговор с Эдиком был не слишком долгим.

Я принял все поставленные мне условия, но не собирался уезжать, не попрощавшись, даже если бы Евгений Петрович запретил мне это. Чего он, кстати, не сделал — босс всегда знал, как не перегнуть палку и вовремя остановиться. Впрочем, после всего сказанного я был для него решенной проблемой. Готов поспорить, он распланировал жизнь Эдика на двадцать лет вперед. Что же, Евгения Петровича ожидает немало сюрпризов — теперь я куда больше знал про своего пациента, друга и любовника.

Эдик сидел на своем любимом месте у окна.

— Пришел попрощаться? — проницательно спросил он.

— Послушай… — начал я и замолчал, не зная, что сказать.

— Андрей, не напрягайся. Мы оба знали, что это должно случиться, так что не надо излишне драматизировать ситуацию. Ты же не думал, что я всерьез воспринял твое обещание остаться со мной? Тогда я был болен и нуждался в твоей помощи, и ты пообещал мне то, что я хотел услышать. С твоей стороны это был очень великодушный поступок, но я, конечно же, не стану злоупотреблять твоей добротой.

Лучше бы он ударил меня, наорал, обвинил во лжи и предательстве — мне было бы куда легче. Если бы он знал, что на самом деле я трусливый двуличный подонок, а не тот ангел-хранитель, каким он меня считал, наверное, приказал бы охране вышвырнуть меня за дверь, чтобы не пачкать руки о такую мразь.

— Ну, давай прощаться, Андрей. Удачи тебе.

— И тебе, Эдик. Только не бросай тренировки.

— Конечно, это в моих интересах. Хочу в следующем году учиться как нормальный студент, ходить на лекции на своих двоих, ну, или на трех.

Я попытался возразить, но он отмахнулся.

— Врачи в клинике мне все объяснили. Не сразу, только когда я их прижал как следует, я все-таки сын своего отца. Возможно, я не вылечусь окончательно, буду всю жизнь ходить с палкой. Но я не жалею, дело того стоило, даже если так. Спасибо тебе, один бы я не справился.

На прощание я неловко обнял его за плечи — Эдик слегка отодвинулся — и я тут же опустил руки.

— Целоваться не будем, ладно? — улыбнулся он. — Ну, иди, у меня еще куча дел на сегодня, да и тебе есть чем заняться дома.

— Если я буду тебе нужен, позвони, я сразу приеду.

— Хорошо, Андрей, — послушно сказал он.

Я знал, что он не позвонит. Мы оба это знали.

Федор, проводив меня до дверей, хотел было что-то сказать, но, взглянув на мое лицо, ограничился крепким рукопожатием и пожеланием удачи. Смешно вспомнить, что когда-то я его почти ненавидел, а теперь, наверное, буду скучать по нему.

Выйдя из особняка, я остановился и посмотрел на фасад. Окно комнаты Эдика было плотно зашторено. Он в очередной раз доказал, что куда благоразумнее меня.

Больше не оглядываясь, я зашагал по дорожке к гаражу, где меня ждала верная белая лошадка, чтобы отвезти домой бестолкового принца, в котором тут больше не нуждались.

Машинка приветливо заурчала, точно соскучилась, и я вырулил по подъездной дороге к повороту на шоссе, чтобы никогда больше не вернуться в этот дом. Свобода, которую я так мечтал обрести, была в моих руках, и теперь мне предстояло решить, что с ней делать.

Моё будущее со всей ясностью стояло перед моими глазами. Я окончу университет, стану врачом, может быть, спасу чью-то жизнь или вылечу от тяжелой болезни. Или все будет куда более прозаично, как у рядового спортивного врача: лед на место ушиба, повязка при растяжении, сотрясения и переломы. А возможно, я буду сидеть в кабинете районной поликлиники, оформлять больничные листы, выписывать старушкам «Валокордин» или лечить простуженных школьников.

Так живут миллионы людей, и я один из них — самый обычный. И теперь впереди у меня были долгие годы того, что эти люди называют нормальной  жизнью.

Глава 7

Уезжая из Дома, я впопыхах позабыл про одно немаловажное обстоятельство — моя квартира все еще занята, жильцы съедут только в конце месяца. Мне предстояло сделать выбор: попросить приюта у кого-нибудь из прежних приятелей или пожить пару недель у Светки.

У второго варианта было куда больше плюсов — я знал, что Светка уж точно не положит меня спать в проходной комнате на скрипучем гостевом диване, к тому же накормит и приласкает. Если, конечно, захочет со мной разговаривать — после нашего отъезда в лечебницу я даже ни разу не позвонил ей.

Наше первое свидание после долгой разлуки расставило для меня все точки над ё. Она по-прежнему была рада меня видеть, хоть и поворчала из-за того, что я безо всяких объяснений пропал так надолго. После таких вполне справедливых упреков мужчина может заслужить прощение только одним способом — продемонстрировать, как сильно он соскучился.

Несмотря на проснувшийся во мне сексуальный интерес к своему полу, женское тело не стало для меня менее желанным, чего я втайне опасался. Наличие у Светки пышной аппетитной груди и отсутствие по понятным причинам члена между ног ничуть не уменьшило ее привлекательности в моих глазах — и я не замедлил этим воспользоваться, к нашему обоюдному удовольствию.

К счастью, я не успел рассказать ей о своих жилищных трудностях, потому что после наших постельных упражнений я задал себе простой вопрос: а что мы будем делать вдвоем все остальное время, когда не будем трахаться? Немного поразмышляв на эту тему, я понял, что скрипучий диван и слипшиеся пельмени на ужин уже не кажутся мне такой уж большой проблемой.