— Это из-за меня? — почему-то шепотом спросил Эдик.

— А что, ты видишь здесь кого-нибудь еще? — так же шепотом ответил я.

— Тьфу на тебя, балда, — фыркнул Эдик. — Хочешь, анекдот расскажу? — И продолжил тоненьким голосом: — Дорогой, почему у тебя футболка мокрая?

— Бегал. — А морда почему вся в царапинах? — Догнали.

— Ну вот, теперь себя чувствую каким-то грязным извращенцем, — лицемерно пожаловался я.

— Ты не один такой, — сказал Эдик и, зажмурившись, снова уперся лбом мне в плечо. — Слушай, это же нормально, если мы, ну… Друг другу? Парни так делают. Дружеская взаимопомощь.

Я не выдержал и хмыкнул.

— Нет, молчи, плохая идея. Все, забыли.

— Эдик… — позвал я.

— Забыли, я сказал!

— Я не против. Тебе это нужно. Нам. Иди сюда.

Когда он, посопев, придвинулся ближе, я почувствовал, что он тоже возбужден. А чему удивляться, к воздержанию он не привык и всегда заводился очень быстро. Свою жадность до радостей плоти Эдик совершенно серьезно объяснял тем, что жизнь задолжала ему кучу оргазмов, пока он валялся на больничной койке, и теперь ему нужно нагнать упущенное. Почётную обязанность помочь ему в этом непростом деле я нес с честью и с удовольствием.

И это уж точно не тот случай, когда я постесняюсь использовать свое преимущество — что из нас двоих хотя бы я все помню. И что-то мне подсказывало, что на этот раз Эдик будет не против…

Я знаю, как ему нравится — сначала медленно, словно нехотя, притормаживая и чередуя движения вверх-вниз по стволу с круговыми вокруг головки. Обычно терпения Эдика хватает примерно на пару минут, после чего он начинает возмущенно сопеть и толкаться навстречу моей руке — так и получилось на этот раз. Но я никак не ожидал, что он не постесняется и сам запустить руку мне в штаны.

Эдик с моим членом обращался довольно уверенно, и меня запоздало тряхнуло ревностью. Я никогда не просил у него подробностей о его прошлых партнерах, но теперь, когда они словно стали на два года ближе… С другой стороны, ни об одном из них Эдик даже не задумался, когда пытался вычислить своего парня, так что для него они действительно были неважны, как он мне и рассказывал, а не просто забылись со временем.

— Если полезу целоваться, стукни меня, чтобы не увлекался, — попросил Эдик.

Зря он это сказал. Теперь мне еще больше хочется поцеловать его, и я знаю, что он тоже хочет — Эдик обожает поцелуи до, после и во время. Только как к нему сунешься — у нас же сейчас сеанс суровой мужской дружбы, еще схлопочу от него по шее, да и дрочки можно лишиться.

К счастью, я знаю, против чего он точно не может устоять, поэтому прихватил губами кожу чуть ниже уха. Он вздрогнул, с трудом давя стон, и тут же сбился с ритма. А я коварно ущипнул его за задницу, одновременно ускоряя темп.

— Бля, — выдохнул он сквозь зубы, выгибаясь в моих объятьях.

— Всегда срабатывает, — самодовольно сказал я, стряхивая его сперму с пальцев.

И тут Эдик меня удивил — не прекращая дрочить мне, он нагнулся и широко и влажно обвел языком головку. И ловко увернулся, слегка отстраняясь и продолжая с исследовательским интересом наблюдать, как из моего члена толчками выплескивается сперма.

— Вот это кайф! — простонал он, с довольным вздохом вытягиваясь возле меня на простыне. — Ты прав, нам обоим это было нужно. Надо делать это почаще. Если ты не против, конечно. Извини, что я на тебя так накинулся. Фактически использовал.

— Ага, соблазнил и совратил, — подтвердил я, размазывая нашу сперму по его животу.

— Фу-у, — сморщился Эдик. — Ты грязное животное. Иди в душ.

— Нет, ты иди.

Конечно, ни в какой душ мы не пошли — кому охота вылезать из кровати и стряхивать с себя послеоргазменную расслабленность. Тем более что Эдик, как обычно, почти моментально отрубился, прижавшись ко мне и напоследок как следует перемазав нас обоих.

Я прижался щекой к теплой макушке и слушал его дыхание, уверенный, что точно не усну. И услышал звон будильника — вот это да, я был уверен, что только на минуту закрыл глаза!..

Эдик сонно заворочался рядом.

— Это твой будильник или мой? — спросил он.

— Думаю, нам обоим пора. Как спалось?

— Отлично, — сказал Эдик, снова уткнувшись в подушку.

— Ты пытаешься снова заснуть или смущаешься?

— Все сразу, — пробормотал он. — Ничего, что я вчера?..

— Ничего, — сказал я. И не мог не подпустить шпильку: — Я уже привык. Ты своего не упустишь, пока не получишь что хочешь, не отстанешь.

— Можем мы это не обсуждать, пожалуйста? — простонал он в подушку.

— Моя любимая шлюшка, — прошептал я ему в ухо.

— Фу-у-у-у, — немедленно отозвался он, накрывшись с головой одеялом. — Ну и гадость! Только не говори, что мы с тобой любим грязные разговорчики в постели!

— Ты же хотел не обсуждать.

— И не стану. — Он немного помолчал, потом одеяло съехало вниз. Любопытство Эдика сильнее его стеснительности, это меня всегда радовало и умиляло.

— А как у нас с тобой было в первый раз? Только без подробностей, пожалуйста!

— Да примерно как сейчас. И это была твоя идея, если совсем уж без подробностей.

— Значит, ты всегда такой тормоз, — сделал Эдик неожиданный вывод. — И я все правильно сделал, иначе бы мы до сих пор только за руки держались.

На самом деле, я и сам не прочь проявить инициативу. И проявляю. Когда удается опередить Эдика, а это бывает нечасто.

— Я не тормоз, — решил я реабилитировать себя хотя бы частично. — Просто на тот момент у тебя было больше опыта.

— Только не говори, что ты мне достался девственником, в твои-то годы и с таким телом! — фыркнул Эдик. — Или ты имеешь в виду, что я у тебя был первым парнем?

 — Ты у меня — и первый, и единственный парень, — уточнил я.

И я ни разу об этом не пожалел. Не скажу, что не заглядываюсь иногда на симпатичных парней, как и на девушек, но дальше любования картинкой дело не заходит. И в мыслях не возникает даже в шутку пофлиртовать, потому что… Какой смысл? Мой парень все равно самый лучший, хотя иногда он меня выводит из себя.

— Хватит сопеть и ерзать, — вздохнул я. — Спрашивай уже, чего хотел.

— Мы с тобой менялись? — выпалил он. — Ну, ты понял.

Значит, кто обычно сверху, вопросов не возникает. Ну ладно…

— Да, менялись, — честно ответил я.

Было, что там. Не стану врать, тем более что ничего обидного для себя в этом не вижу. Непривычно, да. Но не скажу, что не понравилось. А смотреть на Эдика, когда он командует — это всегда горячо, и неважно, кто в кого член сует. Я ж бисексуал, мы вообще не заморачиваемся на такое.

— И что, ты бы снова мне дал? — поинтересовался Эдик равнодушным голосом, и я не выдержал.

— И дал бы, и взял, — сказал я, загребая его в объятия и заваливая спиной на матрас. — Зачем ты спрашиваешь — для меня-то все по-прежнему! И зря ты просил без подробностей — я бы мог тебе такого порассказать!

— Так, пойду-ка я и правда в душ, — хихикнул Эдик, — что-то мне жарко стало…

Тут в дверь постучали — и Эдик замер, как заяц под кустом.

Я откинулся на подушку, с удовольствием наблюдая за паникой на его лице. Будем считать, что это моя месть за душевные травмы тех времен, когда я только переехал к нему в комнату и не привык к утренним ритуалам этого дома.

Я поудобнее устроился в кровати, целомудренно укрывшись одеялом до подмышек, пригладил волосы и громко сказал:

— Да-да, войдите!

— Доброе утро! — возвестил с порога Федор. На серебряном подносе, который он держал в руках, как обычно, красовался кофейник. И чашки тонкого фарфора, две — интересно, есть в доме что-нибудь, о чем ему не становится известно по прошествии пяти минут?

Чтобы поутру выманить Эдика из кровати, нужен кофе, и Федор всегда приносит его сам. Так повелось с тех пор, как Эдик обзавелся отдельной комнатой после отъезда матери — разумеется, в детстве это были какао или чай с молоком.

Все мои попытки отказаться от этого ритуала Федор игнорировал. Не помогли ни тонкие намеки, ни прямые просьбы. И в конце концов мы с Федором добились компромисса — он стучит и ждет разрешения войти, чтобы я и Эдик успели привести себя в пристойный вид. Или хотя бы прикрылись одеялом.