Вспомнил, как много раз проезжал мимо этого места, но ни разу не обращал внимания на детали и даже не знал, что здесь может быть такое милое и уютное бар-кафе, которое будучи на возвышенности, терялось в гуще кронов экзотических деревьев.

Вот где можно сутками прятаться от солнца, которое сюда вообще, скорее всего, не заглядывает.

Пока покупал воду, расспросил местных ребят о случившемся. Кстати, как оказалось, именно они помогли Дане после того, как она въехала в стену, к счастью, из автомобильных шин. Оттащили скутер, выпрямили ключ, который погнулся при ударе, с их слов. В благодарность за соучастие я даже предложил им денег, но они вежливо отказались. Тогда просто оставил чаевые бармену, попросив разделить между остальными ребятами, причастными к спасательной операции.

Прикрепив слегка мятый скутер к машине, и усадив такую же, да к тому же немного отрешенную Дану на пассажирское кресло, я поехал обратно на виллу.

В пути никто из нас не проронил и слова. Я лишь изредка посматривал на нее, параллельно изучая последствия аварии на тонких изгибах ее тела. Не смертельно, конечно, но при здешних климатических условиях даже подобные царапины заживают очень долго.

Планировал сказать «пару ласковых», но подумал, что ни к чему, девчонку и так потрепало, так что обойдется и без моих нравоучений.

Ладно хоть не сломала себе ничего и на том, как говорится, спасибо.

Но оказавшись дома, я все же не сдержался.

— И чем ты вообще думала? Ты же могла убиться, мать твою! Ты вообще когда-нибудь ездила на таком транспорте? — голос мой сорвался в крик, пока я разъяренный измерял гостиную шагами.

— Я вообще не намерена сейчас это обсуждать, — равнодушно произнесла Дана, и уже планировала спрятаться у себя в спальне.

— Так, погоди, мы еще разговариваем… — все тем же не сдержанным тоном выпалил я в ее сторону, пытаясь схватить ее за руку.

— Ты не разговариваешь, ты кричишь! — уже повысила голос она, отмахиваясь. — Что ты хочешь от меня услышать? Да, я ничем не думала, да я могла убиться, да я никогда не водила скутер. Доволен? — бросила она в меня язвительно. — И вообще, — она подошла ко мне ближе, даже очень, что я почувствовал, как ее дыхание опалило мою кожу. — Ты меня за что-то наказываешь, да? — смотрела она озадаченно внутрь меня.

— Ты о чем? — я будто даже растерялся.

— Что я тебе сделала? — и снова это дыхание, и снова это отчаяние.

Я просто молчал, пока она испепеляла меня своими черными глазами, которые я всегда так любил, но которые в тот момент вселяли неистовый ужас.

— Не понимаю, о чем ты… Но ты ведешь себя, как ребенок, надеюсь, ты это понимаешь, — я отошел от нее и закурил сигарету, хотя никогда себе не позволял делать этого в помещении.

— Да? Посмотрите на нашего взрослого! — Дана ерничала, скидывая руки в воздух.

— Ты что бухая что ли? — снова не выдержал я и, не подумав, ляпнул.

На скулах Даны нервно заходили желваки, пока глаза выпускали огненные стрелы в мой адрес.

— Да, пошел ты, Айнутдинов! — она развернулась и стала отдаляться от меня.

— Тебе лучше вернуться домой, в смысле в Россию, — сбавив тон, сказал я ей в спину, при этом чувствовал, как нечто вязкое пожирает меня изнутри и засасывает меня в свою субстанцию.

Дана остановилась, и замерла все также стоя ко мне спиной.

— Не переживай, мой вылет уже через пару дней. Не долго тебе осталось меня терпеть, — голос ее дрожал.

— Нет, ты уедешь ближайшим рейсом. Я возьму тебе новый билет… И еще… — я запнулся ненадолго, — из компании тоже увольняйся и возвращайся в Москву, как и планировала. Поверь мне, так будет лучше…

— Лучше для кого?

— Для всех…

— А чего это ты решаешь за меня, что для меня лучше? — она снова повернулась и встала ко мне лицом. — Да, кто ты такой вообще? — она была настроено враждебно, что и неудивительно. — «Поехали со мной, хотя нет, тебе лучше уехать». Ты кого из себя возомнил?! Тоже мне всемогущий хрен! — усмехнулась она в попытке выказать свое безразличие, хотя черты ее милого личика были искажены самым настоящим отчаянием, и это ранило меня в какой-то степени, но я старался оставаться невозмутимым. — Да и я тоже хороша, — Дана схватилась за голову, — самая настоящая дура… — видимо, говорила она сама с собой.

— И еще… Будет лучше, если ты от меня об этом узнаешь…

— Опять это «лучше», — она театрально выдохнула, также театрально закатила глаза и прислонилась спиной к стене, закинув голову назад. — Лучше-лучше… Ты, то ли всезнайка, то ли зазнайка, — произнесла Дана буквально шепотом и равнодушно.

— Ты не там искала… Смирновы тут не причем. Это я все провернул, это я новый владелец завода.

В комнату вместе с отчаянием ворвалась гробовая тишина. И лишь ветер выл в окна, будто протестуя против образовавшегося молчания.

Мы разбрелись по разным углам комнаты и смотрели в разные стороны. Казалось, будто встретиться глазами было смерти подобно.

— Повтори… — еле слышно послышалось со стороны Даны.

— Ты все слышала… — я прикурил новую сигарету и затянулся, высматривая силуэты зеленых кустов за окном, будто искал у них хоть какой-то поддержки.

Бред собачий.

Я ждал хоть какой-нибудь истерики, но ничего не происходило. От этого становилось почему-то еще тяжелее.

— Я тогда не понимаю, к чему нужен был весь этот театр, Роб? Помогу, чем смогу и все в этом роде, — продолжила Дана спокойным ровным тоном.

— Согласен, — выдохнул я сигаретный дым. — Глупо получилось… — И снова затянулся. — Будем считать, что импровизировал как мог…

Хотел побыть хоть немного с тобой, прежде чем ты снова уйдешь из моей жизни….

Конечно, я не произнес этого вслух.

— Может расскажешь, что произошло на самом деле?

— Единственное, что я могу тебе сказать… Прислушайся к совету вашего адвоката и просто забудь.

— Иначе что?

— Я уничтожу тебя и всю твою семью… — совершенно искренне ответил я. — Подумай об отце, он не сможет вас с матерью защитить. Никто не сможет. Побереги нервы и ресурсы на его лечение… Можешь начать собираться пока, а я пойду, посмотрю ближайшие рейсы. И надеюсь, ты услышала меня. Чтобы к моему возвращению, тебя не было на заводе. Уедешь ты в Москву или нет, мне все равно, но в своей компании я тебя видеть не хочу.

Ни к чему нам лишние разговоры, и так было тошно донельзя.

Рубить так, с корнем.

Когда выходил из комнаты, меня лишь догнали ее тихие всхлипы.

С одной стороны, я почувствовал несказанное облегчение от состоявшегося признания.

Наконец все закончилось.

С другой стороны, меня выворачивало от нестерпимых болезненных ощущений. Буквально все мое тело ныло от мучительных спазмов.

Или это болела моя душа? Кто подскажет?

Я совершил непоправимую ошибку, подпустив ее так близко. Все запутал и сам запутался в паутине своих чувств.

Черт!

А может моя ошибка была в том, что я не оставил себе шанса?

На прощение? Или о чем это я?

Нет, нужно выкинуть все эти бредовые мысли из головы.

Изначально было понятно, что ничего нам с ней не светит. И нет у нас никакого совместного радужного будущего. После всего, что произошло… После моей глупой лжи…

Нет, нет, нет, конечно, нет. Даже глупо не то, что мечтать об этом, даже мысль подобную допускать…

А, жаль, как чертовски жаль…

Мне бы сейчас прижать ее к себе, утешить, позаботиться о ней, уверить ее в том, что все будет хорошо и защитить от всего плохого в этом мире.

Что собственно, я и делаю. Разве не так?

Я самоудаляюсь… А у нее обязательно все будет хорошо…

Роберт

Раздался звонок, который отвлек меня от моих неподъемных дум.

Звонил Егор.