Но по итогу она сама стала для меня поддержкой, окружив меня всевозможной заботой.

Я принимал ее опеку с благодарностью, но старался сильно не расслабляться и не отходить от намеченного плана и отвечать ей взаимностью, проявляя не меньшую заботу в ответ.

Мы много говорили даже о самых неприятных вещах, которые потрясли нас за последнее время.

Приходилось говорить, а как иначе.

Сложно было делать вид, что ничего не произошло, когда эмоции внутри по-прежнему живо и неистово горели.

Но я так сильно был ослеплен одними чувствами, что проигнорировал другие, упуская из виду истинные переживания Даны, которые откроются мне позже, когда казалось, что нашей идиллии уже ничего не должно было угрожать.

А пока мы наслаждались компанией друг друга.

Дана все чаще стала оставаться с ночевкой, и не противилась даже тому, чтобы спать со мной в одной постели. Просто спать.

Я с трудом сдерживался от такого тесного контакта, но при всем желании активные действия мне давались тогда с трудом.

Боль от шрамов никак не унималась, да и по рекомендации врача нужно было поберечь себя, чтобы швы не разошлись.

Вынужденно, под гнетом обстоятельств, хоть и временно, я числился в рядах евнухов.

В приподнятом настроении я вернулся из больницы, где мне, наконец, сняли швы, и планировал дать волю своим естественным животным инстинктам.

Как же я ее хотел!

Нашел Дану на кухне, где она, судя по всему, готовила ужин, распространяя по всему дому аппетитные ароматы вкусной еды.

Так тепло.

Так уютно, так по-домашнему.

Пространство от ее присутствия оживало.

Дом стал домом, а не просто крышей над головой.

«Я люблю тебя».

Каждый раз мысленно говорил я ей.

А в слух не получалось произнести.

Видимо мне нужно снова попасть под пули, чтобы набраться смелости.

Тьфу-тьфу!

Я подошел ближе и прислонился к ней всем телом.

— Скоро будем ужинать, — сообщила деловито Дана, не отвлекаясь от своих действий. — Как все прошло в больнице?

Аромат хоть и раздражал мой желудок, давая понять, что я успел проголодаться, но другой голод затмевал все другие инстинкты.

Я прижался еще сильнее, отодвигая прядь волос, чтобы поцеловать ее в шею.

— Роб… — только и успела она произнести на выдохе.

Мои руки уже пошли в разнос, пока губы изучали ее ухо, шею, плечи.

— Роб, я хотела поговорить… — Дана пыталась вырваться из моего плена, но не смогла противостоять моей настойчивости.

Какие, нахрен, разговоры!?

Мои руки уже ползли вниз вдоль ее тела, прочерчивая пальцами каждый изгиб, пока я, не прерываясь, покрывал ее поцелуями.

Дойдя до подола платья, одним легким движением задрав одежду, я стал массировать ее половые губы через нижнее белье.

Целовал, прижимал ее к столу, продолжал тереться своим эрегированным органом, пока ее трусы не намокли насквозь, оповещая меня, что и второй «клиент готов».

— Роб… — мое имя смешалось с ее стоном.

Это было так сексуально.

— К черту разговоры, к черту ужин… Начнем с самого главного, с десерта…Я-я х-хочу тебя… — шептал я ей на ухо, прикусывая и посасывая мочку и вводя внутрь нее два пальца.

— А-а…

Да, милая. Вот так.

От ее стонущего голоса моя голова теряла ориентиры в пространстве.

Я все глубже и глубже проникал в нее, продолжая дразнить свой член, который уже не находил себе места в тесных боксерах.

Я вытащил свои мокрые пальцы из горячего женского лона и засунул их в рот Дане.

Она тут же принялась их посасывать.

Моя горячая похотливая девочка.

— Да… — только и успел я произнести, схватив ее нежно за шею и притянув ее милое личико ближе к себе, чтобы дотянуться до ее сладких и порочных губ.

Впиваясь в них со всей страстью, я стягивал с себя все лишнее, чтобы ворваться в нее.

Святые угодники.

Ее интимные мышцы тут же взяли мой член в плен, сжимая и активно массируя.

— А-а… Роб… — хваталась она за мою шею, пока я целовал ее и трахал, как безумец.

Да, она сводила меня с ума, как никто другой.

А то, как ее тело откликалось на меня…

Я ничего не мог контролировать в такие моменты.

— Прости, но, кажется, я скоро кончу…

Слишком долгое воздержание…

Не успев договорить, я излил сперму внутрь нее, все также не отрываясь от ее губ.

Дыхание сперло, голова шла кругом, но меня мало это волновало.

Я развернул ее к себе лицом, снова и снова исследовал ее губы, ловя на своих ее палящее дыхание.

Я стянул с нее платье, скинув и с себя остатки одежды, с новой силой прижимаясь к ней, поцелуями выстраивая маршрут к ее симпатичной груди.

Впился в ее торчащие твердые соски, заставляя опять и опять стонать ее от наслаждения.

Член ни на секунду не унимался, желая снова оказаться внутри нее.

Я схватил ее за бедра и, прижав к стене, вошел в нее.

Дана хваталась за мои волосы, дергала их, прижималась ко мне сильнее, искала своими губами мои и стонала, уводя мой разум в несуществующие миры.

— Я люблю тебя, — шептал я ей в губы, пока набирал в рот воздух. — Будь моей… всегда…

— Ро…а-а…

И снова взрывная смесь эмоций.

В этот раз Дана успела дойти до логического завершения.

Немного отдышавшись, я закинул ее к себе на плечи и снова куда-то тащил.

— Р-роб, тебе же нельзя тяжелое поднимать, — вопила она где-то у меня за спиной, все также тяжело дыша.

— А я и не тащу ничего тяжелого… — только усмехнулся я.

Мы оказались в ванной комнате.

Нужно было смыть следы разврата или наслаждения.

Кому что, как говорится.

Но оказавшись в душевой, у нас не получилось заняться водными процедурами.

Мой половой орган разошелся не на шутку, и никак не хотел успокаиваться.

Он был слишком долго в несвойственном ему воздержании, даже подрочить не получалось, или не хотелось…

Кажется, мы уже наследили по всему дому, облазив каждый его уголок. В какой-то момент, я уже не мог понять, кто кого трахает.

Ха!

Дана сама была в ударе, будто проголодалась хлестче моего. Скакала на мне, как козочка, меняя как шальная позы, порой, не уступая мне в инициативе.

«Вот так, не останавливайся!»

«Еще, еще!»

«Жестче!»

«Да!»

Мы оба соскучились по нашей близости, это не могло не радовать.

Я был безмерно счастлив.

Я наконец-то был счастлив!

— Выходи за меня замуж, — прижимаясь к ней, я только и успел произнести, когда ночь безумия подошла к своему концу, истощив нас обоих до предела. И не дождавшись ответа, а, только почувствовав прикосновений ее губ на своей щеке, уснул мертвецким сном.

Роберт

Воспоминания

— Ужин пропал… Ты голодный? — обратилась ко мне Дана, когда я встретился с ней на кухне после пробуждения.

— Очень… — подойдя к ней поближе, я поцеловал ее, и мою голову тут же посетила мысль о том, чтобы повторить наш ночной «забег».

— Р-роб… п-пожалуйста, — отодвинулась она от меня, убирая мои руки от своих бедер. — У меня к тебе разговор, — как-то неуверенно прошипела она. — Я вчера планировала его завести, но…

— Я слушаю тебя, — говорил я для приличия, в то время, как продолжал липнуть к ней, не в силах утихомирить свои руки.

Я потянулся к ней с поцелуем, но Дана отпрянула.

— Так мы не сможем поговорить… Садись, я сделаю тебе кофе, — приказным тоном окатила она меня.

Меня это все начинало нервировать.

Когда хотят поговорить, ничего хорошего не жди.

Я как мог, видимо, интуитивно оттягивал этот разговор, заранее предвещая беды.

— Если ты о том, что я тебе предложил вчера… точнее уже сегодня… Я не тороплю тебя. Это не обязательно должно произойти сегодня или завтра… И я понимаю, что нужно время…. И… — как маленький мальчик, которого поймали за каким-то злодеянием, я будто пытался оправдаться. Стал переживать, что спугнул ее своими откровениями и уже корил себя за это.